Читать книгу "Томится душенька на зоне - Владимир Колычев"

— Жертва… Смотри, как бы ты сам жертвой не стал.

— Я, между прочим, тоже сидел.

— Ну, ты — другое дело… Дед, сколько раз я тебе говорил, не подбирай с улицы всякую шваль…

— Во-первых, она — не шваль. А во-вторых, сбавь обороты!

— Все, дед, проехали! — сбавляя тон, сказал Эдик. — Не быдло так не быдло… Но все равно за ней глаз да глаз нужен… У тебя здесь деньги, вдруг она воровка?

— Все, хватит!

— Ну, хватит так хватит… Как там Сонька поживает?

— Ничего… Ничего хорошего… Привет тебе передавала… И я от тебя привет передал. Хотя ты и не просил…

— Ну почему не просил? Я Соньку люблю…

— Мог бы хоть раз к ней съездить, — не без упрека сказал Анатолий Данилович.

— И съезжу. Вот с делами разгребусь и съезжу… Дед, мне уже пора. Встреча важная… А с этой ты ухо востро держи. Гони ее прочь!

— Гнать ее не буду. А домой ее отвезу. Она из Москвы, родители у нее здесь…

— Так давай я сам ее отвезу.

— Знаю я тебя. Ты ее на первом же повороте выбросишь.

— Хорошего же ты мнения обо мне, дед! — возмутился Эдик.

— Хорошего… Встреча у тебя важная, не опоздать бы…

Внук уехал, а дед вернулся в свое кресло. Ворохнулся, устраиваясь поудобней, и затих.

Евгения открыла глаза, подняла голову, настороженно посмотрела на старика.

— Кто это был?

— Внук приезжал. Эдуард.

— Не любишь ты его.

— Почему не люблю? — сдержанно возмутился старик.

— Да холод в твоем голосе… Мне он тоже не понравился. Хотя бы потому, что я не воровка.

— Я знаю. У тебя сто двадцатая статья.

— Ну, это же я тебе сказала. А сказать можно, что угодно…

— Нет, я звонил, узнавал…

— Куда звонил? В милицию?

— В общем, да. Есть у меня человек… Надо было сначала бутылку убрать, а потом узнавать…

— Какую бутылку?

— Которую ты на кухне оставила… Ты как себя чувствуешь?

— Холодненького бы чего-нибудь.

— Ясно.

Анатолий Данилович ушел и вернулся со стаканом холодной минералки. Евгения схватила его с жадностью путника, неделю проведшего в знойной пустыни без глотка воды. Выпила, полегчало.

— Спаситель.

— Эдик в алкоголики тебя записал, — усмехнулся Анатолий Данилович.

— Вообще-то я мало пью. До тюрьмы редко и по праздникам, в зоне с этим вообще строго… Дорвалась, что называется, до бесплатного…

— Бывает. Я, когда освободился, две недели не просыхал…

— Ну вот, рыбак рыбака поймет издалека, — задорно улыбнулась Евгения. И, спохватившись, спросила: — Ты меня до станции довезешь?

— Зачем до станции? Я тебя в Москву отвезу…

— Не утруждал бы ты себя. Тебе отдыхать надо…

— Отдохну. В больнице отдохну. В центральную клиническую поеду, там у меня профессор знакомый…

— Хорошо живешь, везде у тебя знакомые.

— Было время, когда без хороших знакомых никуда. Это сейчас все деньги решают, а раньше больше всего связи ценились… Вот тогда я жил. А сейчас доживаю…

— А кем ты раньше был?

— Да так, деньги делал… Внука поднял, себе немного оставил… Всю жизнь по лезвию ножа. Устал очень. А отдыхать как-то не получается. Сердце вот посадил…

— Дом у тебя большой, самому тяжело по хозяйству…

— Да тяжело… Жена у меня была, — скорбно вздохнул старик. — Умерла. Раньше она все на себе тащила… А сейчас нет никого. Так, иногда приходит женщина, убираться раз в неделю…

— Сколько лет жене было?

— Тридцать два.

— Молодая, — сочувствующе качнула головой Евгения.

— Это вторая… С первой, с Марьяной, царствие ей небесное, мы тридцать лет душа в душу.

— М-да… Так мы едем?

— Да, только вещи соберу.

Анатолий Данилович молчал до самой Москвы. И только когда машина свернула на Кольцевую автостраду, спросил:

— Ты чем заниматься собираешься?

— Не знаю. Главное, что домой вернулась… В училище бы восстановиться.

— Пока судимость не снимут, это вряд ли… Хотя, может, времена сейчас другие.

— Я попробую.

— А если не выйдет?

— Не знаю, на работу попробую устроиться.

— У тебя специальность есть?

— Нет. А что?

— Могу работу предложить. Я в больнице буду, а ты в доме у меня живи. Убраться там надо и за домом смотреть… А вернусь, так все равно кто-то нужен, плохо одному. Да и сердце, если вдруг что, «Скорую» некому будет вызвать…

— Ну, я не знаю.

— С оплатой не обижу. Две тысячи долларов буду платить.

— Сколько?! — изумленно спросила Евгения.

— Две тысячи долларов. Поверь, это немало.

— Да уж верю… Хорошо, я согласна.

Она совершила бы преступление против самой себя, если бы отказалась от такого предложения.

— Только не совсем понятно, с чего такая честь? — не удержалась она от любопытства.

— Нравишься ты мне как человек… И за себя постоять можешь… Эдик у меня заноза, с ним по-хорошему нельзя. Он только по-плохому понимает. Ты ему особо не груби, но и спуску не давай. Если он, конечно, с проверкой к тебе нагрянет… Он такой, он и нахамить может… Это тебе на всякий случай, за моральный ущерб. Считай, что подъемные, сверх зарплаты…

Анатолий Данилович сунул руку в карман, достал тонкую пачку денег из стодолларовых купюр. Три тысячи американских рублей. Уже одно это делало Евгению сказочно богатой.

* * *

Не было у Евгении желания нравиться мужчинам. Поэтому совсем непонятно, почему ее потянуло в салон красоты. И стоматологический кабинет она не обошла стороной — лечение, отбеливание… Ну и как в магазин модной одежды не заглянуть, когда на руках столько денег?..

Вчера весь день на себя убила, зато сегодня не стыдно на улицу выйти. Освежила с утра прическу и вперед. Сначала в больницу к Анатолию Даниловичу, через магазин, само собой. А потом к нему домой, в деревню. Деньги на такси есть, так что в электричке убиваться не придется. И дома у него напрягаться она особо не собирается. Генеральная уборка сейчас и в день, предшествующий его выписке. А с Эдиком, если он вдруг объявится, она разберется. Очаровывать его не будет, но пару ласковых скажет… Лишь бы только за нож не схватиться, а то неизвестно, что у него на уме; возьмет еще и в милицию заявит.