Читать книгу "Томится душенька на зоне - Владимир Колычев"

Анатолий Данилович снова расстроился. Дыхание участилось, на лбу выступили крупные капли пота. Он снова остановил машину. Полез в карман за нитроглицерином, бросил таблетку под язык.

Глава 9

В Домодедово они приехали поздно ночью. Должны были быть много раньше, но Анатолий Данилович раз пять останавливался, чтобы перевести дух. И с каждым разом стоянки были все продолжительней… Но в конце концов они подъехали к его родному городу.

— Могу тебя домой отвезти, — еле живой от усталости, сказал он.

— Да ладно уж, я сама как-нибудь. Потихоньку, на электричке…

— Какая электричка в час ночи?

— Ну, на такси…

— Маньяки сейчас на такси ездят… Можешь у меня переночевать, если не боишься. А завтра днем я тебя домой отвезу… Или ты спешишь очень?

— Да спешу, конечно. Мать увидеть хочу, отца. Но думаю, ничего страшного, если немного задержусь… Ты один живешь?

— Да, внук мой в Москве.

— Тем более. А то еще коньки с дороги откинешь. Хоть будет кому «Скорую» вызвать…

— Вот и ладненько… Только я не в самом городе живу, тут деревенька рядом…

Ехать пришлось через гущу леса по темной, но на удивление ровной дороге. Деревня самая обыкновенная. Деревянные и кирпичные дома вдоль длинной улицы. Но Анатолий Данилович проехал дальше. Оказывается, его дом находился на дальней окраине деревни, а если точней, то стоял на самом отшибе. И подъезд к дому отдельный — через лесок вдоль речки по узкой, плотно посыпанной гравием и хорошо утрамбованной дороге. Из-за лесной поросли ограды не было видно. Два фонаря над широкими железными воротами, которые открылись сами по себе, стоило Анатолию Даниловичу нажать на клавишу брелока.

Дом впечатлял: двухэтажный, из красного кирпича, с шиферной крышей; большой, основательный, с гаражом в цокольном этаже; на окнах железные, выкрашенные в белый цвет решетки.

В гараж Анатолий Данилович заезжать не стал. Похоже, на это у него просто не было сил.

— Приехали, — сказал он, заглушив двигатель.

Евгения вышла из машины и почувствовала, как навалилась на нее ночная тишина. Деревья вокруг, лесные и садовые, но погода безветренная — даже шелеста не слышно. И сверчки как будто повымерли. Зато невольно возникло предощущение, что где-то рядом сейчас ухнет сыч. Гробовая тишина, похоронные предчувствия.

Сыч не ухнул, но из темноты вдруг выскочил огромных размеров пес. С угрожающим рычанием бросился на Евгению, но хозяин успел его упредить.

— Фу, Барбаросс!

Пес присмирел и даже лизнул Евгении туфлю.

Анатолий Данилович был так измотан, что лишь слегка потрепал своего Барбаросса за холку. Еле взошел на высокое крыльцо, долго возился. Нащупав клавишу, включил свет в прихожей и сразу в холле.

Евгения ожидала увидеть совковую мебель, расставленную со стариковским вкусом. Старинные буфеты, серванты брежневских времен, продавленный диван… Так было в доме у ее бабушки. Но у Анатолия Даниловича все было по-другому. Мебель не новая, но и старой ее назвать язык не повернется. Стенной шкаф с отодвигающимися дверцами, зеркала; в каминном зале, куда он провел гостью, роскошный гарнитур во всю стену, кожаный диван, камин с мраморной облицовкой. На стенах картины, на подставках бронзовые статуи, на полках дорогие безделушки. Пол устлан пышным ковром. А телевизор такой, что руками не обхватишь… Чувствовалась пыль, но не было запаха древней затхлости, какой обычно бывает в стариковских жилищах.

Анатолий Данилович подошел к камину, взял с полки длинные спички, одну зажег, поднес к очагу. Дрова вспыхнули мгновенно.

— Что-то холодно мне, — сказал он, с трудом опустившись в кресло.

Евгения увидела на диване аккуратно сложенный плед. Расправила его, накрыла старика.

— Спасибо.

— Может, «Скорую» вызвать? — встревоженно спросила она.

— Нет. Я просто устал… Даже таблетку не буду… Если тебе не трудно, сделай чаю. Там на кухне… Все в твоем распоряжении…

Кухня находилась рядом. Огромная комната, квадратов сорок, вряд ли меньше. Мебельный гарнитур на зависть домохозяйкам, импортная плита с вытяжкой; обеденный стол из дуба с гнутыми ножками, стулья-кресла с высокими спинками. Двухкамерный холодильник, в котором, как думала Евгения, быть ничего не могло. По идее, хозяин должен был разморозить его, уезжая.

Но нет, холодильник изобиловал яствами. Свиной окорок с золотисто-коричневой корочкой, сыр, сливочное масло, две картонки с яйцами. Бутылка коньяка в специальном углублении. И в шкафах — аккуратные пластиковые емкости с пояснительными надписями — «сахар», «гречка», «рис», «мука»… Чай, кофе, пряности. Масло подсолнечное и оливковое. Одно слово, мечта хозяйки…

Евгения поставила чайник и вернулась в комнату. Анатолий Данилович как был, так и оставался в кресле. Глаза закрыты, дыхание спокойное. Но старик не спал. Услышав шаги, открыл глаза, устало улыбнулся гостье.

— Чай сейчас будет… Может, яичницу сделать? — спросила она.

— Сделай. Себе. А мне только чай…

Евгения церемониться не стала. Напоила его чаем, а сама устроила себе роскошный ужин. О том, что это может нанести вред фигуре, она и не думала. А если бы и думала, все равно бы не остановилась. Во-первых, она сама по себе худенькая: конституция такая. А во-вторых, нет человека, которому она хотела бы нравиться. Умерла ее любовь. Вместе с Никитой умерла. И все мужики, в том числе и он, похотливые пакостники. Ни с кем она не хотела и никогда, казалось, не захочет…

Бутылку она откупорила без спросу. У Анатолия Даниловича больное сердце, ему спиртное противопоказано, а в доме, кроме него, никого нет. Так что, по логике, этот коньяк предназначен ей. Да много она и не будет. Так, рюмочку-другую за обретенную свободу…

Но на первые две рюмочки уютно легла третья, четвертая… Евгения и не заметила, как приговорила бутылку. Пьяной она себя не чувствовала, но, поднявшись со стула, вдруг поняла, что сейчас упадет. Тем не менее она добралась до каминного зала и рухнула на диван…

Проснулась она утром. За окнами свет; кресло, где ночевал Анатолий Данилович, пустое; сама Евгения заботливо укрыта пледом. А из холла доносятся голоса.

— Ну и где ты эту алкоголичку подобрал? — пренебрежительно спросил фальцетно-писклявый мужской голос.

— Эдик, ты не прав, Женя совсем не алкоголичка, — не согласился Анатолий Данилович.

Голос его звучал возмущенно и вместе с тем достаточно бодро для набравшегося сил человека.

— А бутылку кто в одиночку выжрал?

— И что?.. Девушка первый день на свободе…

— Первый день на свободе?! Она что, уголовница?! — истошно спросил незнакомый Эдик.

— Она не уголовница, она жертва обстоятельств…