Читать книгу "Китайские дети - Ленора Чу"

Ныне, как и в имперском Китае, эта лестница теоретически нисходит с небес в каждый уголок страны. Зов надежды отчетлив: любой ребенок способен зацепиться за ступеньку этой лестницы – от дочери бродячего пастуха из провинции Синьцзян до отпрыска пекинской или шанхайской городской элиты. Ученику нужно лишь упорно учиться, сдавать экзамены и надеяться взобраться на следующую ступень.

Само собой, в наши дни этот путь открыт и девочкам, а система пережила множество изменений, некоторые – благодаря императорам, а какие-то – из-за войн и революций. И все же в основе своей система проверок с высокими ставками и возможностью прорваться дальше остается прежней: ребенок проходит ту же узкую дорожку к успеху, что и всегда.

Для большинства современных китайцев, особенно из низшего и среднего классов, окончание колледжа – по-прежнему самый верный способ обеспечить себе стабильную работу, позволяющую расти социально и к которой нужно применять голову, а не руки. Учитель. Врач. Чиновник. Торговец.

Вместе с тем лестница, ведущая к колледжу, крута, ступеней в ней много, а движение по ней требует много лет гнуть спину и портить глаза в учении. На первой ступени пяти- и шестилетки высиживают вступительные экзамены и собеседования в лучшие городские начальные школы. Затем – испытания перед средними классами. Далее все делается не на шутку конкурентным – общенациональные вступительные экзамены в старшие классы, чжункао. На вершине лестницы – пресловутый общенациональный вступительный экзамен в колледж, гаокао, и его ежегодные результаты определяют судьбу почти десяти миллионов учащихся и решают, в какой колледж попадет ученик и что именно он будет изучать.

На этих двух высших ступенях угол наклона лестницы крут: из шестнадцати – восемнадцати миллионов учащихся, сдающих ежегодно вступительные экзамены в старшие классы, начальное академическое образование – а это простейший путь в университет на четыре года – начинают получать менее восьми миллионов.

Каждый год население, равное лондонскому, высиживает вступительные экзамены в колледж. И лишь две трети из почти десяти миллионов подростков, сдающих гаокао, получат место в одном из тысячи двухсот китайских университетских колледжей, и лишь три-четыре процента окажутся в колледжах так называемого высшего эшелона. Величайших неудачников на этой лестнице – примерно два миллиона подростков – частенько разжалуют до неквалифицированных работников или обрекают на годы попыток зарабатывать самостоятельно или заниматься предпринимательством во все более конкурентной и ненасытной на ресурсы экономике. Такая вот бойня у подножия лестницы.

Каждый год гаокао порождает взрыв фотографий в СМИ, живописующих лютейшую ученическую пароварку: в залах размерами с авиационный ангар ряды и ряды чернявых голов, склоненных над экзаменационными бумагами. Учащиеся, подключенные к капельницам – подпитке сил при подготовке к экзаменам. Автобусы, набитые учащимися, по дороге к местам экзаменов, мчат мимо тысяч пешеходов, а те приветственно машут руками. Толпы нервных родителей, расположившихся у ворот экзаменационных залов.

Мой любимый снимок входных ворот сделан фотографом с высоты птичьего полета: с одного края фотографии орды учеников шагают плечом к плечу в экзаменационные залы, а с другого ждут родители под парасольками, с бутылками воды, снедью и запасными карандашами. Детей отправили на бой.

Как-то раз я подслушала телефонный разговор между нашей тогдашней аи и ее тринадцатилетней дочкой, школьницей из провинции Аньхуэй. Хотя вступительные экзамены безусловно самые важные, безжалостная кутерьма еженедельных и ежемесячных контрольных – всегда на пути любого китайского школьника, с самого первого класса. До меня доносились лишь реплики аи. В этом и почти в каждом последующем телефонном разговоре, который мне доводилось услышать, тема была одна и та же.

– Ты уже сдала? – взволнованно спрашивала аи в трубку. – Когда сдала? Баллы уже вывесили? Ну и как сама думаешь, какой результат будет?.. Легко было?.. Сколько, как думаешь, не ответила?.. Так, – продолжала она, прижимая трубку к губам, – а на сколько, по-твоему, ты ответила правильно?

Поскольку семьи вперяют взгляды в небо, на ступени лестницы, годы напролет, потребность учиться – и учиться изо всех сил – навсегда вросла в китайскую культуру, с самых юных лет: этика трудолюбия становится мышечной памятью.

Я понимала, что мы, вероятно, вернемся в Штаты задолго до того, как Рэйни достигнет возраста гаокао. И все же пока Рэйни – ребенок в этой системе, пока он обитает рядом с учениками, пойманными в ловушку «экзамен-учеба-прорыв выше», учеба – неотъемлемая часть его повседневности. Рэйни подрастал, и показатели Махины сменились с роста и веса на результаты контрольных работ и проверок навыков. Такова неизбежность – глубоко укорененная черта китайского образования.

Пока же, зная то, что знала, я мирилась с подобной перспективой для своего ребенка. Растя в конкурентной среде, которую создали мои родители, я нажила себе настойчивое, неотвязное чувство, что другие водители обгоняют меня на трассе, хотя мой автомобиль уже и так на предельной скорости. И все же были и явные преимущества: как и Дарси, я знала, что понимание своих сил помогало мне с мотивацией в ключевых областях жизни и отчетливо определяло, к чему стремиться.

И все же я раздумывала, не оказывает ли состязательность, присущая китайской системе, построенной на сплошных экзаменах, какого-нибудь еще вредного воздействия, и взяла себе на заметку внимательнее приглядывать за Рэйни.

* * *

Ближе к концу учебного года, обычно в среду, садик «Сун Цин Лин» проводит ежегодные спортивные соревнования. Младшие группы состязаются друг с другом в нескольких физических упражнениях и задачках.

Учительница Чэнь, само собой, решила, что группа № 4 обязана выиграть.

За несколько недель до этого Чэнь отправила в WeChat сообщение: детям нужно обеспечить побольше отдыха и заниматься с ними «физкультурой». «В садике мы тренируемся и готовимся к этому великому испытанию – и призываем вас готовиться к этому важному дню и дома», – написала учительница Чэнь в WeChat. Какофония родителей согласно загомонила.

Соревнования планировались такие: влезание по лестнице на скорость, танцы в носках или гонка на трехколесных велосипедах вокруг Большой зеленки.

Все вроде безобидное, но я сообразила, что характер подобных состязаний зависит от духа лидерства. И, разумеется, на следующий год оказался изматывающим Большой дриблинг: за много недель до соревнований учителя тщательно отобрали команды «родитель-ребенок» и потребовали, чтобы те работали с мячом дома и записывали на разлинованных листах, сколько раз мячик подпрыгнул. По утрам, когда детей приводили в сад, на Большой зеленке устраивались тренировочные площадки, и я наблюдала, как детско-родительские пары сидят на корточках и ребенок лупит по баскетбольному мячу как можно быстрее. Линь Гуаньюй с его мамой оказались победителями того года: им удалось добиться потрясающих 128 ударов за 10 секунд. «Тренировались с марта месяца и рассчитывали на первое место! Новый рекорд поставлен!» – восхищались учителя.