Читать книгу "Огненная женщина - Эмили Джордж"

Пока Молли пыталась совладать со своими непрошеными ощущениями, он деловито повернул к себе ее лицо. Последняя мысль, которая мелькнула у нее, прежде чем она почувствовала вкус его губ, была о том, что ловкость, с которой этот граф провел свой маневр, свидетельствует о большом опыте в подобных делах.

Словно отвечая на ее мысли, он прошептал:

— Однажды мне пришлось играть роль злодея в деревенском спектакле…

— Это ваше амплуа, — только и успела пробормотать Молли сквозь сжатые зубы.

Она сознавала, что открывать рот сейчас, под натиском поцелуя, было опасно. Это означало бы приглашение к большему…

— Ммм… — невольно вырвалось у нее в ответ на нежное щекочущее прикосновение его губ, словно невольное признание наслаждения, с которым все ее тело откликнулось на изысканную ласку.

— Ммм?

К своему стыду, Молли поняла, что он просто повторил звук, выражающий ее удовольствие. Эта не было подтверждением его собственного наслаждения и означало скорее вопрос.

Она тут же опомнилась. Чопорно сжав размягченные поцелуем губы, чтобы устоять против щекочущего дыхания, Молли пыталась убедить себя, что она его не целовала. Это просто была примитивная и вполне простительная инстинктивная реакция на искусный прием мужчины, который, несомненно, знал, как добиться от женщины желаемого результата.

Когда он позволил ей слегка отстраниться, Молли испытала легкое разочарование. Но она тут же решительно сказала себе, что это совершенно не тот случай, когда стоит расстраиваться.

— Как вы посмели?.. — дрожащим голосом начала она.

— Как вы посмели, сэр? Отпустите меня! — услужливо продолжил за нее он.

Молли гневно сверкнула глазами. Он определенно решил устроить из этого спектакль!

— Вы не имели на это никакого права, — сердито сказала она.

Ей наконец-то удалось избавиться от странного и в высшей степени опасного ощущения, которое вызвал этот поцелуй. Она не из тех женщин, которые с легкостью поддаются действию гормонов. Ее просто застали врасплох…

— Разве нет? Вы же сами упомянули о праве сеньора, — спокойно напомнил граф.

Он смеется надо мной, решила Молли и по-настоящему разозлилась.

— Вы понимаете, что ваши действия могут быть истолкованы как сексуальные домогательства? — возмущенно начала она.

— Именно поэтому вы хотите оставить на моей руке следы ваших ногтей?

Молли испуганно разжала пальцы, которыми все еще машинально сжимала его руку. Ее глаза расширились от смешанного чувства смущения и протеста.

— Я не… — начала она и остановилась, когда он начал закатывать рукав своей рубашки. — Вы загораживаете мне путь, — продолжила она после недолгого молчания. — Из-за вас я опоздала на встречу с миссис Лоусон.

— Для Пэт это не имеет значения. Она все равно сидит с внуками.

Зато это имеет значение для редактора газеты, мысленно возразила Молли.

— Если вы не уберете свою машину, мне придется идти пешком, — горячо проговорила она, мотнув головой в сторону «лендровера».

Она ожидала, что он рассмеется в ответ, но вместо этого граф и владелец всех окрестных земель широким шагом подошел к своему автомобилю, сел за руль и, включив задний ход, откатил «лендровер» к тому месту, где они могли спокойно разминуться.

Высокомерный наглец, мысленно обругала его Молли, проезжая мимо с высоко поднятой головой и устремленным строго вперед взглядом. Если он хоть на мгновение подумал, что она действительно наслаждалась этим гнусным насильственным поцелуем, то… то…

Жаркий румянец залил ее лицо. Она сердито рванула рычаг коробки передач, проскочив нужное положение, и услышала хриплый скрежещущий звук своего мотора.

2

Полчаса спустя, сидя в библиотеке своего дома за чашкой собственноручно приготовленного ароматного кофе, Перигрин-Александр-Кавеней-Стюарт-Виллерс, или Алекс, как звали его друзья и близкие, с сожалением вспоминал о своей сегодняшней стычке с девушкой из газеты. Он вынужден был признать, что вел себя не слишком вежливо.

Единственным оправданием могло служить то, что у него сегодня было весьма тяжелое утро, которое началось с долгого и тяжелого телефонного разговора с мачехой. Белинда позвонила, чтобы пожаловаться ему на свою дочь от первого брака, которая объявила, что бросает университет и отправляется куда-то с группой бродяг.

— Ты должен помочь мне, Алекс. Повлияй на нее, — настаивала мачеха. — Сильвия всегда слушалась тебя.

— Послушай, ей двадцать лет. Она уже взрослая, — устало сказал Алекс, думая про себя, что основной причиной бунта Сильвии, несомненно, была ее мать.

Белинда всегда относилась к дочери как к своей собственности, всячески мешая ее независимости. Алекс сочувствовал Сильвии, этой несчастной, по его мнению, молодой девушке, но старался не вмешиваться в ее отношения с матерью. Он знал, что в этом случае Белинда первая выразит недовольство, и не раз имел возможность убедиться в этом.

Затем был еще один телефонный звонок из благотворительного фонда, которому отец Алекса передал старинный фамильный замок в отдаленной части горной Шотландии. Сотрудники фонда хотели знать историю гобеленов, которые были обнаружены под панелями викторианской эпохи. Разговор получился долгам и бестолковым, и, в конце концов, Алекс отослал их к архивисту семьи, троюродному брату отца, который жил в Линкольншире.

Недвижимость не приносила Алексу почти никакого дохода. В его владениях практически бесплатно жили не только родственники, включая мачеху, которая занимала просторную и очень дорогую квартиру в Лондоне, но и многие престарелые слуги. Финансовые советники постоянно твердили молодому графу, что из-за своего мягкосердечия он не только обделяет себя, но и не получает тех денег, которые требовались хотя бы для поддержания всей этой собственности в надлежащем состоянии.

Но он всегда отвечал, что в жизни есть более важные вещи, чем деньги, — например, долг и ответственность. Старики, с которых он не берет арендную плату, фактически всю свою трудовую жизнь работали на его семью и заслужили спокойную старость.

— Но, подумайте, милорд, — говорили ему, — как было бы выгодно, если бы вы сдали эти дома по более высокой цене или просто продали их. Вы ведь не только уменьшаете свои доходы, назначив до смешного низкую плату за это жилье, но и ремонтируете его за свой счет. Так, в прошлом году вы заплатили за полную модернизацию целого поселка в Йоркшире.

Но Алекс в ответ твердо заявил, что он принял решение и не собирается менять его.

Вступив в права наследства, он понял, что с беззаботной и праздной жизнью покончено. Впрочем, она никогда и не была таковой. Управление обширными землями, не говоря уже о фермах и домах, которые располагались на них, постоянно создавало массу сложных юридических и финансовых проблем. Если бы не проценты с инвестиций, которые когда-то весьма благоразумно сделал его прадед, Алекс вряд ли смог бы позволить себе содержать отцовскую усадьбу, ставшую теперь его главной резиденцией. Деньги прадеда нельзя было назвать богатством, но они позволяли сохранить большую часть наследства, не продавая его.