Читать книгу "Бабье царство. Русский парадокс - Эдвард Радзинский"

Притворялись не только красавицы – притворялся и Царь. На самом деле все уже давно было решено, и Наталья Нарышкина – красавица, воспитанница и родственница главного царского советника боярина Артамона Матвеева – была избрана давно…

«Дочь худородного дворянина» – так писали о ней историки, стараясь не углубляться в генеалогию Царицы. Потому что, возможно, произошла накладка, непростая для Руси.

«Нарышко»

Родословная Нарышкиных туманна.

По одной версии Нарышкины вели свое происхождение от аристократии германского племени наристов (норисков – Norisken), упомянутых Тацитом в Трактате о происхождении германцев… По другой – родоначальником Нарышкиных был знатный крымский татарин Мордка Курбат, по прозвищу «Нарышко».

Но по третьей, неофициальной версии, этот Мордца Курбат был потомком крымских караимов.

Караимы – загадочная еврейская религиозная община, осевшая в Крыму в XII веке. Так идентифицировали караимов до XIX века. И Романовы не забывали о матери родоначальника Империи. Видимо, поэтому, к примеру, при Екатерине Великой жесткие ограничения в отношении евреев на караимов не распространялись… Впрочем, уже в XIX веке все большее влияние приобретает теория, относившая караимов к тюркским народам… И закрывавшая тем самым вопрос, весьма щепетильный для России.

Дети Милославской

Тишайший любил своих жен. В общей сложности Царь имел шестнадцать отпрысков: тринадцать – от первой жены Милославской, троих – от Нарышкной.

Двое мальчиков, рожденные Милославской, будут царствовать. Но какими жалкими они были! Федор – застенчивый, добрый, вечно больной, подслеповатый. Младший его брат Иван – кроткий полуидиот с застывшей улыбкой, в шесть лет издававший мычание вместо речи.

Из дочерей, рожденных Милославской, выжили шесть. Одна из них, третья дочь, Царевна Софья, была некрасива, но зато здорова и очень умна. Софье и предстояло осуществить первое разрушение древнего порядка Московии.

Дети Нарышкиной

Вторая жена, Наталья Нарышкина, родила Тишайшему троих детей, но выжили двое – Наталья и Петр. Зато какие они были крепкие! Не очень верилось двору, что у сорокадвухлетнего, по тогдашним меркам старого, часто болевшего Царя могли родиться такие здоровые и сильные дети. Так что сплетня приписывала рождение нарышкинских детей одному из влиятельнейших бояр, великану Стрешневу. Он опекал и заботился о Петре с раннего детства. И впоследствии, став Царем, Петр весело приставал к Стрешневу: «Ну, погляди, Тихон, на Мусина-Пушкина (это был незаконный сын Царя Алексея Михайловича), он хоть знает, что он царский сын, а вот чей сын я?!»

На самом деле Петр, рожденный Нарышкиной, как и Царевна Софья, рожденная Милославской, конечно же, были детьми Царя Алексея Михайловича. Но не легендарного Тишайшего, а подлинного Царя Алексея Михайловича, безумного в гневе и ярости. И оба унаследовали и его гнев, и его ярость.

Рождение разрушителей древнего порядка

Софья родилась 17 сентября 1657 года в царском дворце в Кремле.

Петр родился 30 мая 1672 года там же. В отличие от рождения Царевен появление на свет Царевичей праздновали шумно и торжественно. В парадной Грановитой (ее фасад украшен граненым камнем) палате Кремля, под сводами с библейскими фресками был накрыт праздничный стол. На столе стояло традиционное угощение: гигантская коврижка с царским гербом, окруженная белоснежными, изваянными из сахара символами Силы, Святости и Верности – орлом, лебедем и голубем. Рядом с коврижкой возвышались вылепленные из сахара башни Кремля и гигантская сахарная голова в два пуда весом – похожая на бескрайнее государство и такая же недвижная.

Все знатнейшие бояре сидели в тот день за длинным праздничным столом. Но сама роженица – Царица Наталья, – как было положено женщине на Руси, любовалась на торжество через потайное решетчатое окно.

Петру было всего четыре года, когда 29 января 1676 года умер его отец.

Битва семей

После смерти Тишайшего началось ожидаемое: двоебрачие Царя породило битву семей царских жен. Бояре Милославские – родственники первой жены Алексея Михайловича – сразились с худородными Нарышкиными. Хотя вначале никакой борьбы не было. На престол по праву старшинства вступил сын Милославской Федор, слабый здоровьем, окруженный врачами и ворожеями, заменявшими в трудных случаях врачей…

Нарышкины затаились – они верили, что Федор долго не протянет. Милославские также это понимали и поспешили выступить первыми. По повелению нового Царя Федора в ссылку был отправлен главный советчик покойного Тишайшего – умнейший Артамон Матвеев. Не простили тому, кто привел Нарышкину в царскую постель. Все места в правительстве заняли родственники и сторонники Милославских.

Но будущее было туманным. Во главе рода Милославских стояли люди немолодые – бояре Иван Богданович и Иван Михайлович. Вступивший на престол пятнадцатилетний Федор часто болел, его малолетний брат Иван был слабоумен.

И именно тогда произошло невероятное – рядом с Царем Федором в Боярской думе появилась женщина.

Рожденная для монастыря

Это была сестра Царя Федора – Царевна Софья.

Вольтер, в XVIII веке изучавший историю Петра, наделил ее «прекрасной наружностью». Так подсказало воображение галантному французу. Но современники описывали ее совсем иначе, вот как говорил о Царевне историк Василий Ключевский: «…тучная и некрасивая полудевица с большой неуклюжей головой, с грубым лицом, широкой и короткой талией…» Дипломат де Невилль, встречавший Царевну в 1689 году, когда ей исполнилось 32 года, в своих записках о Московии уточнял: «…насколько ее талия коротка, широка и груба, настолько же ум ее тонок, проницателен и искусен». Она заменила красоту умом, честолюбием и волей.

По обычаю Софья, как все дочери Царя, должна была закончить жизнь в монастыре. Замуж за августейших иностранных особ русских Царевен не выдавали – нельзя было менять веру. В родной стране им не находилось достойной пары – не могли же они вступать в брак с кем-то из своих рабов. Как писал Григорий Котошихин, «…государства своего за князей и за бояр замуж выдавати их не повелось, потому что князи и бояре их есть холопи. И то поставлено в вечный позор, ежели за раба выдать госпожу. А иных государств за королевичей и за князей давати не повелось для того, что не одной веры и веры своей оставить не захотят, то ставят своей вере в поругание». Так что монастырь ждал Царевну. Впрочем, как справедливо отмечал историк Семевский, «никакой монастырь не мог быть скромнее и благочестивее царских теремов». Здесь, в окружении женщин-прислужниц, в молитвах, постах, в чтении церковных книг и рукоделии шли молодые годы Царевен. Как тени, проходили они по жизни, обреченные на безбрачие.

Но Софья не согласилась с этим – Царевна мечтала о другом.

Ей повезло – отец захотел перемен.