Читать книгу "Луч - Марина и Сергей Дяченко"

Нет, это дурная формулировка, неправда. Продают ради выгоды, продают за деньги. Мама никого не продавала, она заключила договор… договор, а не сделку купли-продажи. И, если задуматься, условия неплохие. Четырнадцать лет – много. Это были хорошие четырнадцать лет.

…А хоть бы и продала? Какие варианты? Умер бы он на третий день жизни и ни разу не испытал бы радости. Не возился бы с Джеки-щенком, не учил двойняшек играть в мяч… Ох, Коля. Нога срастется, у детей быстро срастается. Как хорошо, что у родителей есть близнецы. Малыши запомнят, что у них был старший брат…

Глупости! Как он мог впустить себе в голову такие мысли?! Что значит – «был», он не собирается никуда деваться!

…Знать бы, что будет потом. Пусть, пожалуйста, ничего не будет, никакого загробного мира. Заснуть и просто не просыпаться. Некоторые собаки живут по четырнадцать лет… целая жизнь. Только бы не было «потом». Слишком страшно об этом думать.

Пробили часы, арендованные вместе с домом. Содрогнулся пол: маленькое землетрясение, такие бывают здесь часто. И в ту же секунду сделалось тихо: не шипела вода в поливальной системе под окном. Не ездили машины по далекой трассе. Не стучали часы. Замолчала отдаленная полицейская сирена.

Денис сел на кровати, коснувшись босыми ступнями прохладного гладкого пола. В кресле по-прежнему кто-то сидел, но это была не мама. Денис включил свет; незнакомец смотрел на него, закинув ногу на ногу, небрежно откинувшись на спинку.

– Мама! – крикнул Денис.

Никто не ответил. Денис опрометью сорвался с постели, бросился бежать, распахнул дверь…

Свет из комнаты вырвался наружу, залил коридор, по колено заваленный обломками. Дом выглядел как после бомбежки, как после катастрофы, которая случилась много лет назад – по стенам полз грибок, кое-где развалины поросли мхом.

Денис слепо огляделся. Дырявый потолок висел на обломках перекрытий. Крыши больше не было. В проломе виднелось небо, болезненно-желтое, подсвеченное пожаром. Дверь в комнату двойняшек болталась на одной петле, и едва был различим рисунок – мультяшный пони.

Денис завыл и ворвался в детскую; останков не было. Только обломки. Мусор, пыль, песок, потеки подсохшей воды. Денис кинулся вниз…

Упал на лестнице, покрытой лохмотьями ковролина. Скатился и сильно ударился головой. Секунду сидел, прижимая руки к вздувающейся шишке. Незнакомец стоял у него за спиной:

– Остановись, успокойся и послушай меня, я скажу кое-что очень важное.

Денис вылетел на улицу. Чернота, пустота, безмолвие. Развалины вокруг. От улицы осталась только табличка с названием, чудом удержавшаяся на столбе: «W. Beam Place».

– Где они? Где они все?!

– Неправильно поставленный вопрос.

Где ты?

Денис сел на заваленную мусором лужайку перед домом, туда, где раньше был газон, и впервые почувствовал холод. Он выскочил из дома в трусах и майке. Незнакомец уселся напротив – на раскрошившуюся бетонную тумбу.

– Ты – у меня. Я купил тебя и заплатил хорошую цену. Ничего удивительного, правда? Ты знал, что так будет.

Денис снова коснулся шишки на лбу и понял – да. Он знал. Думать о таком будущем было невыносимо, поэтому он целый год притворялся, что не верит.

– Зачем? – беззвучно спросил Денис.

– Что? – незнакомец приставил ладонь к уху, изображая глухого.

– Зачем? – Денис выдавил из себя голос. – Зачем я вам нужен?

– Я не собираюсь съесть тебя. Или изнасиловать, или послать на плантации. Ты нужен мне для одного дела… – Незнакомец вдруг подмигнул. – Давай обсудим условия твоего возвращения домой?

Никогда ни до, ни после Денис не испытывал такой радости, такой надежды, осязаемой, как жгучий виски, который он пробовал в жизни только раз, и то случайно.

– Ну вот, и глазки заблестели, – констатировал незнакомец. – Хорошо…

Он встал с бетонной тумбы, протянул Денису руку. Тот был вынужден подать свою. Ладонь у незнакомца была ледяная; он помог Денису подняться, поставил на ноги, не прилагая усилий:

– Меня зовут дядя Роберт. То есть меня зовут не так, но ты будешь звать меня дядя Роберт. Я дам тебе задание. Непростое. Работа займет тридцать дней, день на подготовку, итого тридцать один день ты работаешь на меня, а я возвращаю тебе обратно всю твою жизнь в полном, как говорится, объеме. Ты ее таким образом выкупаешь.

Идет?

«ЛУЧ». МАКСИМ

Третью волну он ухитрился поймать – быстро-быстро грести руками, переместить вес тела назад, вскочить на ноги и угадать с равновесием, и волна понесла его, как официант коронное блюдо, на самом гребне, почти до берега, и Максим рухнул в белую пену.

Над водой стелились пеликаны, неподвижно зависшие черные тени, очертаниями похожие на птеродактилей. Пришел косяк рыбы: если открыть глаза под водой, можно поймать мельхиоровый сполох, блеск рыбьих светлых боков. Пеликаны бросаются носом вниз, один за другим, как серия томагавков, ввинчиваются в толщу воды, поднимая столбы пузырей… вот, совсем рядом. Пеликан сейчас вынырнет и перекинет рыбу в воздухе, чтобы ухватить поудобнее, но вокруг уже вьются мелкие птицы-спутники, норовят выхватить добычу у ловца, вырвать прямо из клюва. Разбойничают, грабят – и при этом орут, как потерпевшие. А пеликаны молчат.

Максим оглянулся. Секунду решал, поймать ли волну еще раз, но усталость победила. Выбрел на берег, отстегнул шнурок на щиколотке, поставил доску под навес, к другим таким же доскам, байдаркам, лодчонкам.

Какое синее небо. Казалось, невозможно на него насмотреться, а вот поди ж ты – надоело. Высокая белая волна… и болит спина, и такое чувство, что стареешь с космической скоростью. Приходится напоминать себе, что впереди долгий путь, нельзя раскисать, еще немало предстоит сделать.

Максим подобрал красное полотенце с белого песка. Окинул взглядом пляж – тот тянулся на много километров, пустой, гладкий, стаи мелких птичек накатывали и откатывали вслед за волной, их ноги семенили так быстро, будто птицы гоняли на велосипедах. Ни человечка на побережье, а над прибоем брызги, и горизонт теряется в тумане.

Максим набросил полотенце на плечи. По щиколотку увязая в песке, зашагал к башенке из камней и известняка, метрах в пятидесяти от линии прибоя. Обернулся, еще раз окинул взглядом берег и горизонт. Пеликанов стало больше, они казались пернатым островом на воде. Прийти сюда вечером, поглядеть на закат?

Щелкнул магнитный замок. Максим пригнулся и вошел в слабо освещенный тамбур. Закрыл дверь.

В тамбуре было тепло, влажно и обморочно-тихо. Когда-то здесь пели птицы, но потом их отключили. Максим отряхнул ноги, чтобы не разносить песок. Обернул мокрые плавки полотенцем.

– Луч, доступ в жилой сектор.

Звук-подтверждение.

Побежала вверх лестница-транспортер. Придерживая полотенце, он встал босыми ногами на ступеньку. Щелкнула за спиной дверь тамбура. Подул в лицо ветер с тонким, знакомым с юности, родным запахом. Лифтовая шахта сейчас закончится, и откроется великолепный вид – еще секунда…