Читать книгу "Однажды в Африке - Анатолий Луцков"

— Стоп, — скомандовал он в машину на всякий случай голосом, хотя и передвинул ручку телеграфа на нужное деление.

Нос теперь шел вдоль причала по инерции, приближаясь к нему. И вот мягкий толчок и команда на бак: «Подать носовой». Боцман с профессиональной лихостью перебросил на причал широкий огон толстого швартового троса, на причале его накинули на тумбу, а на теплоходе два матроса мигом выбрали слабину и закрепили на кнехте. С кормы второй сообщил, что ее подтягивают к стенке работой шпиля. Швартовка подходила к концу, и Комлев уже начинал себя чувствовать капитаном.

2

Комлев знал Вьюнова давно, еще когда оба были в училище на первом курсе. Никакой дружбы они не водили, но и не враждовали тоже. Вьюнов вообще ни с кем не дружил, он был из тех, для кого важна не дружба, а хорошие отношения. Он и не враждовал ни с кем, считая это глупым и недальновидным. С юных лет он был активистом, а в те времена это качество могло реализоваться в общественной деятельности, прежде всего связанной с молодежным помощником единственной политической партии в стране — комсомольской организацией. Талант Вьюнова был сразу же замечен. Вскоре было предложено избрать его комсоргом курса, а к концу учебы он уже возглавлял комсомольское бюро училища и готовился вступать в партию. В учебе, несмотря на все старания, он не блистал, так как прискорбно сказывалось отсутствие заметных способностей, хотя тупицей он не был. Однако после второго курса его явно стали проталкивать в отличники. А окончить с отличием означало поступить без экзаменов в Институт инженеров водного транспорта, что давало еще и освобождение от военной службы. В то время, когда Комлев носил бескозырку с надписью на ленте «Тихоокеанский флот» и крутил штурвал на старом минном заградителе, Вьюнов успел окончить институт и получить какой-то начальственный пост в пароходстве. Изредка и вполне случайно они встречались, Вьюнов с доброжелательной предупредительностью бросал ему пару дежурных фраз, избавляющих от разговора и как бы подтверждающих историческую ненужность воспоминаний об их юных годах в училище. Поэтому Комлев был немало удивлен, когда получил от Вьюнова письмо в официальном конверте на второй день, когда «Крупская» заняла свое малопочетное место в затоне, рядом с каким-то дебаркадером, который давно облюбовали бомжи, и старым колесным пароходом «Дмитрий Ульянов».

— Мы на свалке истории, — небрежно прокомментировал этот факт матрос с незаконченным высшим образованием Веточкин.

— При механике воздержись от своих оценок, — сдержанно посоветовал ему Комлев. — Дискуссионный клуб здесь устраивать не будем.

Письмо от Вьюнова было небрежно-коротким, но в то же время туманно-интригующим: «Вадим, зайди ко мне в понедельник, начиная с 10. Есть дело. Пропуск будет выписан».

Комлев отправился к Вьюнову, ведомый указанным на конверте названием учреждения, где тот трудился, с подробностями его расположения. Название было непростое, в окружении разных таинственных сокращений, но, кажется, имело отношение к водному транспорту. Подъезд здания был внушителен, празднично сияла медь ручек, охрана была сурово-непроницаема и одета в форму цвета осенних сумерек.

Следующие полчаса Комлев провел в кабинете Вьюнова, монументально полнеющего и одетого в обманчиво-скромный костюм хорошего покроя.

— Ну вот, сейчас принесут чай и мы поговорим, — с развязным жизнелюбием начал Вьюнов, нажимая какую-то кнопку.

Все, что Комлев затем услышал, привело его в состояние какой-то пленительной нереальности, ибо сам-то он рассчитывал в лучшем случае на то, что Вьюн поможет ему перейти на плавающее судно в прежней и привычной ему должности старпома. Это лучше, чем быть капитаном-сторожем на полупустом судне в затоне. А ему сейчас вместо этого предложили работу в Африке! Это даже было похоже на дешевый розыгрыш, но Вьюнов в своем кабинете, уставленном новейшей оргтехникой, настороженности не вызывал. И подробности затеваемого в одной африканской стране дела убеждали в серьезности замысла. Во всяком случае не вызывали подозрений. Водный транспорт там нуждался в развитии, и его эксплуатация сулила прибыли. Создавалась компания, ведающая не только судоходством, но и строительством малотоннажного флота. Будет организована доставка дизельных двигателей, возможно, с Брянского завода, и части корпусов, которые будут собираться на месте, так как там имеется судосборочное предприятие. Комлев, сам профессиональный судоводитель да еще с капитанским дипломом, будет первым представителем создаваемой компании. Видное место в ней ему будет обеспечено.

— Диплом тебе выдадут без проволочек, — с веской убедительностью заявил Вьюнов. — Подготовим и надежно заверенную копию на английском. Ну что тебя сейчас здесь ждет? Повсюду идет сокращение кадров. Капитанов теперь больше, чем плавсредств. Пассажирский флот переживает тяжелые времена. Перевозить некого, кроме разве что туристов и отпускников, да и то в разгар летнего сезона, а это значит, что весна и осень проходят впустую. Цены на билеты растут и будут расти, и обычный пассажир едет теперь поездом или автобусом. Сейчас осень, навигация идет к концу. А в Африке, как известно, навигация круглый год, и ты знаешь английский. Я твое дело смотрел.

— А что это хоть за страна? — нетерпеливо спросил Комлев, заранее зная, что название ему мало что скажет, потому что политическая карта Африки была для него все еще пугающе загадочной: он и десятка стран на ней бы не показал.

— Страна, судя по всему, очень интересная и перспективная во многих отношениях, — с жизнерадостной убежденностью заявил Вьюнов, пытаясь найти какой-то рекламный листок среди бумаг на столе. — Климат, говорят, отличный, благодаря высоте над уровнем моря.

— Называется-то она как?

Вьюнов выудил наконец из кипы бумаг красочный проспект с жирафами, зебрами и диковатого вида воином с копьем на обложке.

— Вот! Бонгу! — с радостной торопливостью объявил он, будто в самом названии заключалась высота оценки обозначаемой им страны.

Комлев чуть не вздрогнул от грозной неожиданности, и давнишнее его дневное сновидение вдруг предстало перед ним с пугающей наглядностью.

— Это там, где кровавые события были недавно? — с жестковатой прямотой несговорчивого клиента спросил он.

— Не знаю. Ничего не слышал, — опешил Вьюнов или же просто сделал вид, что страшно удивлен. И попытался отшутиться: — Ну, это ведь Африка, а там такие вещи всерьез не принимают.

Вьюнов видел, что Комлев заколебался, вот-вот «отработает» назад. А Комлеву было уже ясно, что тому не хочется его упустить. Зная бывшего училищного комсорга, он понимал, что у того своя игра и что он на него, Комлева, уже сделал ставку. «Пожалуй, он уже акционер в этой новой компании», — с вялой подозрительностью подумал Комлев. Отказываться ему теперь не хотелось. Внутри в нем сладко заныло в ожидании чего-то несбыточного, или тоска по приключениям, таившаяся в нем, теперь оживилась в ожидании событий. В своей жизни Комлев не предвидел для себя в ближайшие годы ничего заманчивого или необычного. «Разве что по ошибке получу пулю у себя в подъезде, предназначенную для какого-нибудь дельца, которого уже кто-то „заказал“», — с мрачной иронией подумалось ему.