Читать книгу "Два тигра - Эмилио Сальгари"

Этот салон, куда вошли трое мужчин, занимал значительную часть палубной надстройки. Его стены и пол из самых дорогих пород дерева были увешаны и устланы роскошными китайскими коврами из красного шелка с золотом, украшены разнообразным оружием, развешанным в изысканном беспорядке. Тут были и малайские ножи-криссы со змееобразным лезвием, и тяжелые паранги даяков, мерцающие синеватой сталью, и длинноствольные пистолеты, украшенные затейливыми арабесками, с рукоятками из перламутра, и редкие индийские карабины, и даже боевые трубки диких малайских племен, стрелявшие отравленными стрелами.

Все четыре стены обегали удобные низкие диваны, а посреди каюты был вделан широкий стол из черного дерева с чудесными перламутровыми инкрустациями — над ним висела большая лампа из розового венецианского стекла, распространявшая мягкий, уютный свет.

Янес достал из шкафчика бутылку, наполнил бокалы вином и протянул каждому его бокал.

— Здесь ты можешь говорить без опаски, — сказал он Каммамури. — Туги все-таки не рыбы, чтобы появиться со дна реки и подслушать нас.

— Если они и не рыбы, то уж дьяволы наверняка, — ответил индиец со вздохом.

— Выпей и расскажи нам все в подробностях, — поторопил его Сандокан. — Ты видишь, что Тигр Малайзии покинул Момпрачем ради схватки с Индийским Тигром. Но мы должны узнать все об этом дьявольском похищении.

— Уже двадцать четыре дня, господин, как маленькая Дарма была похищена подручными Суйод-хана, и все это время мой хозяин оплакивает ее беспрерывно. Если бы не известие о вашем отплытии из Момпрачема, он бы, наверное, уже сошел с ума.

— Он разве боялся, что мы не придем ему на помощь? — спросил Янес.

— Был момент, когда он так и подумал — ведь у вас там свои дела.

— Пираты Малайзии уже не те. Они теперь впали в глубокую спячку. Времена Лабуана и Саравака уже далеко. Но каким же образом была похищена маленькая Дарма?

— Все было так, словно тут рука дьявола, точно адские силы помогли Суйод-хану. С тех пор как умерла Ада, дав жизнь маленькой Дарме, всю любовь и нежность, которую мой хозяин питал к жене, он отдал своей единственной дочери. Темные слухи, которые доходили до нас относительно секты богини Кали, держали его в последнее время настороже. Говорили, что туги, скрывшиеся на время после карательных мер капитана Макферсона, вернулись в наши края и поселились в огромных пещерах, которые простираются под островом Раймангал. Был слух, что Суйод-хан задумал достать еще одну девственницу для их пагоды.

Все это сильно беспокоило моего хозяина. Он боялся, что эти изуверы, которые некогда много лет держали в заключении Аду, почитая ее, как представительницу богини Кали на земле, могут похитить и ее дочь. Зная коварство и ловкость тугов, мы приняли самые серьезные меры предосторожности, поставили железные решетки на окна, сделали кованые двери во всем доме, тщательно осмотрели стены и подземелья: нет ли какого тайного хода, через который могут проникнуть к нам. Я все время спал в том коридоре, который ведет в комнату Дармы. И каждую ночь со мной были ручной тигр и Пунти, мой верный пес, которые некогда наводили страх на тугов.

Мы провели целых полгода в таком напряжении, однако туги не подавали никаких признаков жизни. Но как-то утром Тремаль-Найк получил телеграмму из Чангернагара, подписанную его другом Мусдаром, который, спасаясь от преследования после неудачи последнего восстания, укрылся в одной из местных французских колоний.

— Что было в телеграмме? — в один голос воскликнули Янес и Сандокан, не пропустившие ни одного слова.

— В ней было только пять слов: «Приезжай, нужно срочно поговорить. Мусдар».

Мой хозяин, бывший в большой дружбе с этим человеком, который немало помог нам, когда мы вернулись в Индию, полагая, что тот теперь сам нуждается в помощи и защите, собрался в дорогу без промедления, а мне поручил глаз не спускать с маленькой Дармы.

В течение дня не случилось ничего подозрительного. Уже наступил вечер, когда я тоже получил телеграмму из Чангернагара, которая была подписана моим хозяином. Я помню ее слово в слово: «Немедленно приезжай ко мне с Дармой. Ей грозит большая опасность от наших врагов».

Встревоженный, я быстро собрался и отправился на станцию вместе с маленькой Дармой и ее кормилицей.

Телеграмма пришла в 6.34, а поезд уходил в 7.28.

Мы заняли пустое купе, но за несколько минут до отхода туда же вошли два брамина и уселись напротив. Это были седовласые длиннобородые старцы, и вид у них был очень внушительный.

Поезд тронулся, и поначалу все было спокойно, но примерно через час в нашем купе случилось странное, хотя, на первый взгляд, и не очень значительное происшествие. Чемодан одного из браминов упал, раскрылся, и оттуда выпал шар из тончайшего хрусталя, внутри которого были цветы. От удара шар этот разбился, и цветы рассыпались по купе, но брамины даже не шевельнулись, чтобы собрать их. Я увидел, однако, что оба тут же вынули носовые платки и прижали их к носу и рту, как был для того, чтобы приглушить резкий запах этих цветов.

— Ах вот как! — с горящими глазами воскликнул Сандокан. — Ну-ну! И что же дальше? Говори, Каммамури!

— Что было потом, — продолжал Каммамури, голос которого задрожал и пресекся, — я не могу вам сказать. Я почувствовал только, что голова моя стала быстро наливаться какой-то болезненной тяжестью — а после этого не помню уже ничего. Когда я очнулся, вокруг было темно и тихо. Поезд стоял, издалека же донесся какой-то продолжительный свист.

Я вскочил на ноги и стал звать кормилицу и Дарму, но никто мне не ответил. На миг я подумал, что сошел с ума или вижу страшный сон. Я бросился к двери: она была заперта. Вне себя я разбил стекло кулаком, изрезав обе руки, открыл дверь и выскочил наружу. Поезд стоял на запасных путях, не было видно ни машинистов, ни кондукторов. Вдали чуть желтел свет фонарей, которые, казалось, освещали станцию. Я бросился туда с криком: «Дарма! Кетти!.. На помощь!.. Ее похитили!.. Туги! Туги!.. «

Меня остановили двое полицейских и служащих станции. Меня приняли за сумасшедшего, настолько я был возбужден. Понадобилось не меньше часа, чтобы убедить их, что я в своем уме, и рассказать, что случилось в вагоне.

Я оказался уже не в Чангернагаре, а в Хауфи, то есть в двадцати милях севернее. Никто из персонала не заметил моего присутствия, когда поезд переводили на запасной путь, так я и остался в купе до самого пробуждения.

Полицейские на станции тут же пустились в розыски, однако безрезультатно. Утром я отправился в Чангернагар, чтобы предупредить Тремаль-Найка об исчезновении Дармы и ее кормилицы. Его там уже не было. От его друга Мусдара я узнал, что тот не посылал ему никакой телеграммы. Телеграмму на мое имя тоже послал неизвестно кто.

— Дьявольски хитры эти туги! — воскликнул Янес. — Поистине адский план!

— Продолжай, Каммамури, — сделал нетерпеливый знак рукой Сандокан.

Индиец отвернулся, вытер слезы, выступившие на глазах, и продолжал с дрожью в голосе: