Читать книгу "Дневник невестки - Соня Дивицкая"

– Так… – Я немного растерялась. – Ведь некогда…

Я вспомнила всех легкомысленных маньяков, с которыми училась на факультете журналистики, и с огорчением подумала: «Это все из-за них! Из-за этих пьяниц с гуманитарными наклонностями я забросила своего друга Зильберштейна». А ведь как часто посреди гулянок я вспоминала и Антона, и зеленый домик, и старый сад. Я с жаром уверяла, что дружба между мальчиком и девочкой возможна и что у меня даже есть один друг, с которым можно без ломания и кокетства просто по-человечески поболтать и выпить чайку в старом саду, где гуляют большие пушистые ньюфаундленды. Никто не верил мне про дружбу девочки и мальчика. Все ржали надо мной и напивались в хлам, так сильно напивались, что не могли повторить по слогам простейшее слово – нью-фа-унд-ленд.

Однажды я захотела показать своего Зильберштейна новым друзьям и пригласила его к себе, на ужин в общагу. Антон немного опоздал, и петуха, которого я для него пожарила, сожрали эти вечно голодные маньяки. Оно и к лучшему, петух был старый, жесткий, как собака… Разумеется, все это с Розой я не обсуждала.

– Что не заходишь? – Она мне говорит.

А я ей отвечаю:

– Так… не приглашаете.

– Приглашаем, приглашаем, – пошевелила бровью донна Роза.

Она принесла в редакцию объявление о продаже машины. Я просмотрела текст: «ВАЗ 2107, 1989 г., цвет баклажановый» и прочее… И проводила ее в бухгалтерию. Там выписали счет и предложили доплатить за срочность, если нужно. Роза Михална улыбнулась своей известной дипломатической улыбкой… Одними уголками Роза улыбается, сдержанно, как английская королева. За срочность она доплачивать не стала. Как оказалось позже, «семерка баклажан» была практически продана, покупатель нашелся и без нашей газетки.

– Ждем тебя, детка… – сказала Роза таким, как сейчас помню, коварным голоском и еще раз на всякий случай добавила: – Заходи обязательно. Мы приглашаем…

Здесь я хочу еще раз остановиться. Обратите внимание, донна Роза пригласила меня в гости три раза. Три. Это важно. Почему? Да потому что во владения будущей свекрови без приглашения лучше не являться. Я слышала, конечно, про другие варианты. Многим случалось прошмыгивать на чужую территорию втайне. Под сенью ночи обычно это делается, девушка быстро разувается в прихожей, хватает в зубы туфли и на цыпочках скользит в комнату к своему парню. И там старается тоже потише себя вести, чтобы мама ее не обнаружила. Но мама знает, мама всегда знает, кто ночует в комнате у сына. И если он вас не представил, как нормальную гостью, ваш рейтинг априори падает.

А некоторые сразу приезжают с чемоданом из Мичуринска или из Харькова, становятся к плите, жарят антрекот, налаживают маме запущенное хозяйство… Так тоже можно, но есть опасность, что вам предъявят обвинение в оккупации.

Сейчас я буду говорить не как невестка, а как будущая свекровь, поэтому не очень проникайтесь, но!.. Дом вашей свекрови – это ее королевство, не ваше. Вы еще пока не сколотили своего, а у нее уже есть, и она его защищает. Где надо и где не надо, но защищает. Это инстинкт, обычный животный инстинкт – охранять свою территорию. Не надо его активировать. А то потом начнутся вопли: «Она к нам вторглась!», «Она разрушила нашу семью!», «Зачем вообще ты к нам пришла? Кто тебя звал?»

Вот именно, кто нас всех звал? С этим нужно определиться, не важно, кто вас приглашает в гости, потенциальная свекровь, жених потенциальный, да пусть хоть тетка из Саратова, но однозначно вы должны быть желанной. Иначе ни к чему вообще все эти антрекоты.

Вспомните старый военный принцип: на территории врага сражаться труднее, поэтому не стоит штурмовать чужие «крепостя», найдутся люди добрые, откроют вам ворота. Конечно, счастья в любом случае ничто не гарантирует, но… Дальше я пишу курсивом, так будет понятнее, что это умная мысль, которую можно запостить в сети:

Если вы пришли в дом свекрови незваной гостьей, вас могут посчитать оккупанткой. Дождитесь приглашения, и у вас появится шанс стать армией-освободительницей.

3. И пошла я в гости

Любая невестка лучше, чем ее отсутствие. Особенно на фоне гей-парадов.

В тот же день после работы я отправилась в зеленый домик на Пиккадилли-стрит, точнее на улицу Радищева. В нашем городе это одна из немногих улиц, где приятно пройтись. Она примыкает к городскому парку, домики там стоят в окружении березок, кленов…

Иду, любуюсь, и даже открытые траншеи газопровода впечатление не портят. Цветочки растут в каждом палисаднике – и розы, и пионы, и появились кое-где альпийские лужки, не без влияния Розы Михалны. Соседки на нее смотрели и соображали: «Ну, раз уж мудрейшая Роза альпийский лужок посеяла, тогда и мы…»

И вот что интересно, на соседних улицах, к примеру на Заводской, ландшафтного дизайна не наблюдалось. И скамейки там никто не ставил, и даже, скажу вам честно, не подметал. Я шла и удивлялась: «Интересно, почему так?» Не знаю до сих пор, об этом думали у нас в России самые серьезные умы, и мне не стоит напрягаться, просто тогда, в двадцать лет, я была любопытной, к тому же работала корреспондентом и любила задавать вопросы. У меня было два любимых вопроса: почему и зачем.

Я подошла к зеленому домику и неожиданно у железной калитки почувствовала легкое волнение. А вдруг Антон совсем забыл, как мы встречали вместе Новый год и как я танцевала на рояле? Вдруг он уже не помнит, как читал мне Пушкина про изменницу-гречанку, прямо на уроке, у доски…

Я помню моленья… текущую кровь…Погибла гречанка, погибла любовь!

Он тогда терзался детской ревностью, потому что я закрутила роман… ну, там с одним ответственным работником, это сейчас не важно. Потом мы вместе хоронили мою собаку, моего щенка ньюфаундленда. Антон же мне его и подарил, а я недоглядела, и пес мой умер от энтерита. Антон знал заранее, что пес умрет, он мне открыл ветеринарный справочник и показал: «Смертность у щенков – восемьдесят процентов». Но все равно пошел мне помогать, я не умела ставить капельницы.

Никакой пионерской любви у нас не было, пионерская любовь у меня была с другими мальчишками, друг мой Зильберштейн знал их всех, кого вживую, кого заочно, поэтому-то мне и было странно – а что это я вдруг заволновалась?

Да просто у меня не все в порядке было с юбкой. Пуговица на поясе отлетела еще днем, а я не стала пришивать и застегнулась на булавку. И вот теперь у зеленого домика я вспомнила про эту жуткую цыганскую булавку и блузочку так выпустила, чтоб не видно было.

Я постучала в окошко. Обычно Антон всегда отодвигал занавеску и выходил открывать. Но в этот раз в окошко выглянула его младшая сестра. Она сказала, что Антон в вольере.

Собачьи вольеры располагались в глубине сада, убирать и кормить собак – это была обязанность Антона. Я это знала и поэтому решила, что он как раз и топчется по травке с совком и веником. Но оказалось – нет, он не работал, он лежал в одном из вольеров на деревянных нарах для собак.