Читать книгу "Трали-вали - Владислав Вишневский"

* * *

Утро в оркестровом классе начинается всегда почти одинаково, с обмена новостями.

Сегодня также.

– Валентин, почему такой грустный? Екатерина обидела, да? Ух, она такая нехорошая! – участливо заглядывая Завьялову в глаза, спрашивает товарища Александр Кобзев, Валька саксофонист-альтушечник, намекая на Екатеринин порой крутой нрав. Завьялов такой большой, гора против неё, она такая маленькая, до плеча едва, а как начнёт на мужа наскакивать, когда разойдётся, смех смотреть. Но Завьялов, странное дело, её побаивается.

– Нет, он растроился, что бензин опять на заправках подорожал, – по принципу – у кого что болит подсказывает Геннадий Мальцев, тромбонист. – Кто сегодня был на заправке, заправлялся? – не дожидаясь ответа, немедленно делится впечатлением. – Скоро от колонки к колонке ездить будем. – Восклицает это с болью и в сердцах. – Благосостояние народа не растёт, а мы с американцами уже, гадство, ценами сравнялись. Представляете? Кошмар! Сегодня на заправку подъехал, ё моё, а там… Подсчитал – прослезился, калькулятор зашкаливает. Двадцать литров только и долил. – У Мальцева очень большая проблема, все это знают. У него самая крутая машина в оркестре, почти шестилитровый додж «Дюранго», джип. Красавец! Пятидверка… Цвет «чёрная ночь»! Тонированные стёкла! Не машина – самолёт. Но бензин жрёт, сволочь, особенно деньги, по-чёрному, по возрастающей кривой.

Музыканты обычно на работу приходят к 8.45 утра. Многие раньше, чтобы военную форму привести в порядок, пылинки какие сдуть, портупею надеть, блеск на обуви навести… Кому что. Некоторые за инструмент свой сразу берутся: губы размять, пальцы… Другие треплются: новостями обмениваются, либо свежими анекдотами делятся. Музыканты, одно слово.

– Полный мажор! – притворно посочувствовал Александр Кобзев, он кларнетист, первый кларнет в оркестре. – Ты бы ещё самолёт тогда, после конкурса, пожадничал, купил… Вообще бы без штанов уже был. – Александра можно было бы и выделить за его острый язык, да частые хохмы в адрес товарищей и вообще, но они, музыканты, все, в принципе были такими, незлобивыми, да находчивыми. Только Кобзев опережал часто, подначивал, первым во многом был. Ему больше всех и доставалось от начальства.

– Не надо ля-ля, зато джип, – с гордостью отмахнулся Геннадий. – Сами же говорили – на рыбалку, охоту – здорово. А был бы самолёт, я б его в аренду сдал, получал бы сейчас дивиденды…

– Вот джип и сдай. – Легко посоветовал Леонид Чепиков. Тоже классный кларнетист. Он с Кобзевым дуэты исполняет. Говоря простым языком, концерты для двух кларнетов с оркестром.

– Ага, сейчас! Такую ласточку, да никогда, – огрызается Мальцев. – Пешком буду ходить, трали-вали, те сандалии, но не продам. Привык, потому что, сроднился.

С этим не спорили, все такими были. Если – до того как! – их объединяла работа, халтуры, пиво, рыбалка, женщины, то теперь, особенно цементируя, личный автотранспорт. Памятный. Классный, красивый, импортный, надёжный, быстрый… И как только раньше без него жили? Значит, не жили.

Темы утром в оркестровом классе всегда были разными, от узко личностных, до масштабов вселенной. Их огромное множество. Да в самой нашей стране, если взять, за одну хотя бы ночь, всегда найдётся что обсудить. Свобода слова, последствия перестройки тому гарантия.

– Так, что случилось, Валёк? Что нос повесил, сынку? – теребил товарища Кобзев.

– Стекло разбили, машину обнесли, – дрогнувшим голосом признался Завьялов.

– Что? – в голос ахнули слушатели. – Полный мажор! Твою? «Ауди»? Когда? Где?..

В оркестровке наступила тишина. Музыканты не только прекратили дудеть, клапанами перестали щёлкать. Собрались вокруг пострадавшего, окружили. Все понимали горесть и тяжесть проблемы товарища, но ещё не верили. С таким всегда сразу трудно смириться. Даже с чужим.

– Вчера, – горестно поведал Завьялов.

– Где? Кто?

– За МКАДом. Напротив Реутово. Из рогатки. Пацан. Рыжий. Пока я за ним бегал – чуть не поймал – из салона и вытащили…

– Ты машину не закрыл?

– Нет. А что закрывать, когда я один там был, да и некогда было. Я же за ним бросился… Поймал бы, голову бы оторвал стервецу. А вот…

– Ни хрена себе сыр-бор, дым коромыслом!.. – воскликнул Владимир Трубников, баритонист, и уточнил. – Деньги там, документы… страховка?.. Всё?!

– Нет, только деньги и страховка… – Угрюмо подтвердил пострадавший. – Я же в форме был, документы в кармане остались… – Завьялов всплеснул руками, в сердцах добавил. – А я ещё в машине китель снять хотел… Вообще бы тогда…

– И много денег?

– Да… – сокрушённо махнул рукой пострадавший, что можно было понять двояко. От сотен миллионов, если бы они водились, до пары-тройки сотен рублей, что более реально… Не в этом дело! Пусть и мелкие, но всё равно жалко. Потому что свои и ущерб же.

– И что? В милиции был? Заявил?

– Да заехал к ним в Реутово, в отдел… – бесцветным голосом признался Завьялов.

– Ну? Что менты говорят? – придвинувшись, спросил Трубкин, то есть Владимир Трубников.

– Бесполезно, говорят, – вздохнул Валентин. – Дохлое дело. Им, для «работы», нужен не только я, пострадавший, а сам преступник, ещё и свидетели… А так… Ждите, говорят. Не вы один. Документы – такое часто бывает, подбрасывают… в почтовый ящик. Может, и вам подбросят… Или позвонят… Ждите!..

– Вот, уроды!

– Ага, защитнички! Сам, значит, поймай, сам к ним преступника приведи, ещё и свидетелей предоставь. А они на что? Тунеядцы! Оборотни!

– Форму носить, да вопросы пострадавшим тупиковые задавать, типа, «и что же это вы так, понимаешь, сами, граждане, сплоховали, а? Надо было…»

– Ага! Почти так! – Валентин Завьялов хоть и не хотел, но вновь сильно расстроился, как и тогда, там, на шоссе. За ночь вроде и свыкся уже, переступил, а теперь, слыша сочувствие, негодование и поддержку товарищей снова раскис, расчувствовался. Даже шмыгнул носом. Что не вызвало возможной усмешки – в мужской-то среде, – наоборот, подчеркнуло трагичность ситуации. Минор. Совсем голый минор!

– Валёк, но заявление-то хоть они приняли, нет?

– Написал заявление… Обрисовал.

– Правильно… Хотя, зря… Не могут у нас стражи порядка частника защитить. Ни дома, ни на улице. На дороге, тем более. Я давно говорил, ружья нужно всем покупать. Ружья, мужики, ружья. Помповые, коль разрешили… Как в Америке, чтоб.

– Автомат лучше. С подствольником.

– Да вы что, шутите? Договоритесь ещё до тяжёлых пулемётов «ДШК» и магазинных гранатомётов «ГМ-94». Вообще на шоссе тогда выезжать нельзя будет…

– Ага, и в танке не спрячешься.

– Это точно.

– Итак-то…

– Да погодите, вы, трепаться. Валька, не слушай их. Скажи, ты пацана-то этого запомнил, нет?