Читать книгу "Формула влияния - Надежда и Николай Зорины"

* * *

Полину всегда удивляло, что Виктор так безоговорочно верит ее видениям. Люди, находящиеся между жизнью и смертью, по его мнению, не могут обмануть, их правда — истина, не подлежащая сомнению. Отчасти это действительно было так, но лишь отчасти. Вот и сегодня слова человека из ее видения стали для Виктора безоговорочным оправданием Хавронина. А ведь Полина даже не была до конца уверена, Ривилиса ли видела. Да, некоторые моменты совпадали: время убийства, обстоятельства смерти, но полной уверенности у нее не было, ведь она не знала, как выглядит Ривилис. И имени он ей своего не назвал. У Виктора же никаких сомнений не возникло. Если он и до этого не верил, что Хавронин не мог быть убийцей, то после того, как Полина рассказала о своем видении, стал воспринимать это как непреложный факт. Владимир Тимофеевич не убийца, потому что, во-первых, он в принципе убийцей стать не может, во-вторых, потому, что человек из видения Полины его оправдал.

На самом деле с ее видениями все обстояло гораздо сложнее. В них было немало «мусора». Зачастую до нее «долетали» несвязные обрывки воспоминаний людей, находящихся в коме, которым ее помощь была не нужна. Но и «полезные» видения не всегда просто было расшифровать. Ее «клиенты» часто не понимали, что с ними произошло, не знали, где находятся, думали, что продолжают жить обычной жизнью. Их пугали несоответствия реальности, их мир разрушался, но они не могли объяснить причин. Полина хорошо знала, как это происходит, потому что сама пережила клиническую смерть. Людям, находящимся между жизнью и смертью — уже не здесь, но еще и не там, — очень трудно выразить свою мысль. Она путается, рвется, блуждает, теряется во множестве ассоциаций. И понять их тоже бывает трудно. Их слова никакой непреложной истиной быть не могут. И не потому, что они намеренно хотят обмануть, а потому, что сами могут сделать неверные выводы, сложить неправильные узоры из тех кусочков рассыпавшейся реальности, которые видят.

Она много раз пыталась объяснить это Виктору, но, кажется, так и не смогла. Он слишком конкретно продолжает воспринимать факты, которые возникают в ее видениях. Впрочем, в то, что Хавронин, директор школы, психически нормальный, уравновешенный человек, убил учителя в своем кабинете, и она поверить не могла. Ситуация абсурдная, абсолютно невозможная.

Уже часа три Полина сидела без дела в пустом офисе детективного агентства в полной неизвестности. От Виктора не было ни слуху ни духу, а сама звонить ему она не хотела, чтобы не помешать. Он мог разговаривать с персоналом школы, или со следователем, или… Да мало ли где он сейчас мог находиться?

Офис располагался в центре города, на оживленной улице, окна из-за жары были открыты, и потому стоял жуткий шум. Вообще-то Полина к нему привыкла, но сегодня он вдруг стал ее раздражать. Ей почему-то казалось, что из-за уличного гула она не услышит звонок Виктора. Полина придвинула поближе телефон, достала из сумки мобильник и положила рядом с ним. И тут вдруг шум совершенно стих, словно жизнь города остановилась. Это продолжалось всего несколько секунд, может, минуту, но ей стало как-то неуютно. Представилось, что вот-вот произойдет нечто страшное, нечто вроде вселенской катастрофы, а эта внезапно возникшая тишина — преддверие конца.

В тишине послышались осторожные, какие-то нерешительные шаги — кто-то поднимался по ступенькам офиса. Шаги остановились, замерли на мгновенье и продолжили восхождение. Дверь офиса открылась одновременно с возобновившимся уличным шумом.

— Здравствуйте, — уверенным голосом, не соответствующим робости шагов на крыльце, сказала посетительница. Непонятно, почему Полина представила ее высокой элегантной дамой с несколько устаревшей прической — волосы, собранные в узел. — Я бы хотела поговорить с Виктором… — Дама на секунду сбилась и снова заговорила решительно и уверенно: — С Виктором Евгеньевичем.

— Его сейчас нет, — ответила Полина, — и до вечера, наверное, не будет.

— Очень жаль! — сказала посетительница, но по ее голосу совсем не чувствовалось, что это обстоятельство ее расстраивает. — А вы, очевидно, Полина? — спросила она и, не дав Полине ответить, продолжила: — Я много о вас читала и слышала. Кстати, возле ступенек вашего крыльца я нашла браслет. Это не вы потеряли?

Полина машинально похлопала себя по руке, хоть никогда никаких браслетов не носила.

— Нет.

— Ну, все равно. Пусть останется у вас — вы скорее сможете разыскать владельца, все-таки детективное агентство. — Полина услышала, как с легким стуком браслет опустился на ее стол. — Очень красивая вещь и, наверное, недешевая. Значит, Виктор Евгеньевич до вечера не появится? — уточнила женщина, но тон ее неуловимо изменился: она явно отчего-то смутилась. — Простите, Полина, — тихо и виновато сказала она, — я вас обманула, я знала, что его здесь нет. Собственно, я пришла, чтобы поговорить с вами. При Вите… при Викторе Евгеньевиче мне было бы трудно… Разговор этот крайне деликатного свойства. Я никогда еще не была в подобной ситуации.

Полине стало очень неуютно. Она представить не могла, о чем пойдет речь и кто эта дама.

— Меня зовут Мария Ильинична Хавронина, я жена Владимира Тимофеевича, — запоздало представилась посетительница.

— Ах, вот оно что! — Полина почувствовала невероятное облегчение. — Присаживайтесь, пожалуйста.

— Спасибо. — Скрипнуло «посетительское» кресло — женщина села. — Я знаю, что Виктор занимается делом моего мужа. В школе сказали. Я тоже работаю там, веду историю. А потом увидела его в полиции, но не стала к нему подходить, потому что… Потому что хотела поговорить сначала с вами. Я знаю о ваших способностях и… Видите ли, следователь мне сказал, что Федор Ривилис умер не сразу, первые два выстрела не были смертельными, а третий последовал через несколько минут. Был короткий промежуток, когда Федор находился между жизнью и смертью, в том состоянии, в котором вы обычно видите людей. Так вот, я хотела бы у вас спросить… Понимаю, что такие видения у вас происходят далеко не всегда и надежды почти никакой, но все же… Вы случайно его не видели, я имею в виду Федора?

Полина не знала, что ей ответить. Уверенности, что видела именно того человека, о котором она спрашивает, у нее не было.

— Понимаете, для меня это очень важно, — продолжала Мария Ильинична. — Федор видел своего убийцу, и если вы… Мне нужно точно знать, кто в него выстрелил, я должна быть уверена, что это не… не мой муж.

— А разве вы в этом не уверены?

— Все улики против него. Отпечатки пальцев на пистолете, следы пороха на руках и на его одежде, да все, все! И Василий, наш охранник, говорит, что посторонних в школе не было, и… я бы очень хотела верить, очень! Но это так трудно! Я знаю, что мой муж неспособен на убийство, и не понимаю, откуда взялся этот злосчастный пистолет. И все же… Может, я всю жизнь только думала, что знаю своего мужа, а он оказался совсем не таким, каким я его представляла? И вот теперь мне нужна правда, какой бы она ни была. А этой правдой располагает лишь один человек — Федор Ривилис. Следствие может ошибаться, я могу ошибаться, весь наш коллектив может ошибаться — никто не верит, что Владимир Тимофеевич убийца, — но Федор точно ошибиться не может. И вот я подумала, что если вы его видели…