Читать книгу "Мы будем на этой войне. Не родная кровь - Сергей Лобанов"

В зеркала заднего вида Савельев увидел, как за остановившимся джипом Артемьева двое шустрых мужиков вручную раскатывают поперёк дороги «ежа» – специальную стальную полосу с шипами для прокалывания шин.

Теперь ни назад, ни вперёд…

Решение пришло сразу. У него так и бывало в ситуациях, когда требовалось думать быстро, просчитывая все последствия.

Андрей Николаевич отпустил тормоз и вдавил педаль акселератора, одновременно выворачивая руль влево, чтобы попытаться проскочить по узкой полосе обочины.

Мастодонт взревел и прыгнул вперёд, обдирая левый борт о стволы деревьев. Бандиты, уверенные, что хозяин не станет портить машину, не ожидали такого финта и оторопело застыли на месте. А сидящий справа от Савельева пассажир выстрелил из ружья в проём опущенного бокового стекла, целясь в переднее колесо одного из джипов, стоящих на обочине. Следом бахнуло ружьё второго пассажира.

От неожиданного грохота Савельев дёрнулся всем телом, непроизвольно до конца вдавливая педаль акселератора. Мастодонт с треском снёс несколько нетолстых сосенок, прыгая по ухабам, объехал перегораживающий дорогу джип, выскочил на трассу и понёсся с ускорением.

Дорога снова стала свободной!

В этот момент передний пассажир, высунувшись в окно, выстрелил опять, уже наугад по оставшимся позади дорожным разбойникам.

– Чёрт!!! – заорал испуганный и оглушённый Савельев.

По зеркалам он видел, как машина Артемьева рванулась следом, сбила двоих бандитов и прокатилась по ним широкими колёсами, тоже съезжая на обочину, пытаясь повторить манёвр. Но длинная автоматная очередь, пущенная вдогонку, пробила салон и лобовое стекло навылет. Внедорожник резко вильнул и врезался в дерево…

Большего по зеркалам разглядеть не удалось. Дорога изогнулась в новый поворот, мастодонт с заносом вписался в него, оставив попутчиков на произвол судьбы.

Стиснув зубы, Андрей Николаевич подумал о том, что отставшим мало не покажется. Хорошо, если автоматной очередью убило сразу всех троих…

Передний пассажир матерился как завзятый сапожник, что совсем не вязалось с его солидным обликом. Тогда как второй мужчина на заднем сиденье молчал, будто немой. Все трое находились в состоянии крайнего нервного возбуждения, ожидая неизбежной погони. Но, кажется, им удалось оторваться.

В сознании Савельева сумасшедшим калейдоскопом мелькали недавние образы прорыва. Какие-то странные ощущения донимали его, но из-за стрессовой ситуации он не мог сосредоточиться на этом.

Километров через десять от места засады, убедившись, что погони нет, собравшись с мыслями, он понял, чему именно так поразился. Среди бандитов находился один из братьев – Фёдор. Ошибки быть не могло.

«Что и следовало от него ожидать, – с большой досадой подумал Андрей Николаевич. – Как ни прикидывался овечкой, а истинная натура всё равно вылезла».

Савельев остановил машину и обратился к своим спутникам:

– Влип Юрий Петрович с остальными. Убили их, судя по всему, – сказал он и удивился, как обыденно это прозвучало. Будто каждый день приходилось попадать в засады и терять людей.

– Теперь смысл нашей поездки утрачен полностью, – заметил молчавший до сих пор пассажир на заднем сиденье.

– Я тоже так считаю, – согласился Савельев. – Придётся возвращаться ни с чем. Хоть я и знаю дорогу до этой базы, но без Артемьева искать кого-то бесполезно. Да если и найдём, он с нами разговаривать не станет. Даже не представляю, как теперь сообщить родственникам о случившемся, – вздохнул он, трогая джип с места.

– Надеюсь, возвращаться будем по другой дороге? – высказал общую мысль передний пассажир.

Никто ему не ответил. Это и так было очевидно.

* * *

На обратном пути Андрей Николаевич думал о Фёдоре. Вспоминал своё и его детство, юность, зрелый возраст и недавнее время, когда отчуждение между ними – наполовину родными братьями, усилилось. Этому в немалой степени способствовал сам Фёдор, завидуя карьерному успеху Андрея.

Бывает так, что среди близких людей пробегает чёрная кошка, навсегда разделяя их и даже делая врагами.

Рождённые от разных отцов одной матерью, они всегда и во всём были соперниками, часто ссорились и дрались по любому пустяку.

Отец Андрея Николаевича трагически погиб – разбился на машине ещё в семьдесят восьмом году, когда младшему Савельеву едва стукнуло пара годиков. Поэтому он не помнил своего родителя. А фотографий мать не сохранила.

Повзрослевшему Андрею удалось выяснить, что против фотографий другого мужчины в доме был второй муж матери, его отчим и отец Фёдора, давший ему свою фамилию – Трошин и отчество – Павлович.

Его маленький Андрей тоже не помнил. Тот ушёл из семьи в восемьдесят первом году, через год после рождения Феди, оставив жену с двумя карапузами на руках.

Фёдор рос завистливым и каким-то озлобленным, импульсивным, вспыльчивым, обидчивым. В зрелом возрасте он стал чем-то напоминать этакий гриб-боровичок: лицо округлое, упитанное, сам плотный, кругловатый, энергичный, ростом под метр семьдесят пять. Волосяной покров слабый, поэтому голову брил «под ноль». Когда женился, то почти сразу в своей семье стал тираном, да ещё был не дурак выпить и гульнуть на стороне.

Держал Фёдор свой небольшой бизнес, занимался поставкой разной мелочёвки для начинающих строительных фирм, мечтая выйти на уровень вагонных поставок для крупных компаний. О чём неоднократно разговаривал со старшим братом, просил познакомить с серьёзными людьми, ворочающими миллионами долларов.

Но Андрей Николаевич, зная о ненадёжности брата, всякий раз уходил от его просьб, хотя и мог реально помочь, так как действительно был накоротке со многими бизнесменами. Да и те, чтобы поддержать добрые отношения с большим краевым чиновником, запросто приняли бы в свой круг его родственника.

Своими отказами он крайне раздражал Фёдора. Тот считал, что старший брат зазнался, задрал нос на своём высоком посту. Положа руку на сердце, Андрей Николаевич признавал, что это не так уж далеко от истины. Но не снобизм был тому причиной. Просто положение обязывало надеть такую маску, и снималась она лишь в необходимых случаях при непосредственном контакте с народом.

Не любил Фёдор и младшего брата – Ивана. Не просто не любил, вообще терпеть не мог. Если с Андреем ещё как-то пытался строить отношения из корыстных соображений, то Ваньку, как хронического уголовника – именно так Федька называл младшего брата – не переносил на дух.

Да и то сказать, Иван действительно с малолетства пошёл по стопам непутёвого родителя. Тот был идейным сидельцем, бόльшую часть жизни провёл по зонам – от общего режима до «крытого», как его называют сами «жулики», а на официальном языке такой режим именуется тюрьмой [1] .

Он недолго сожительствовал с матерью двух маленьких сыновей, считавшей, что пусть хоть такой мужик будет. А то какому нормальному мужику, не приживальщику, она нужна с двумя-то «спиногрызами»?