Читать книгу "Мы будем на этой войне. Не родная кровь - Сергей Лобанов"

– У меня свояк служит на оружейном складе. Сколько раз я ему предлагал перейти на продовольственный! Помог бы, есть такая возможность. Не хочет. Я, говорит, солдат, а не крыса складская, чтоб тушёнку воровать.

– Если у тебя свояк такой правильный, то все твои мечты, Юрий Петрович, о пулемётах, мечтами и останутся, – заметил Савельев. – Хотя должен признать, что сам не отказался бы от такой защиты. Ситуация действительно критическая, заниматься самоуспокоением нельзя. Эти гады никого из нас не пожалеют. Мы для них и есть олицетворение того самого зла, что губит Россию, за которую все они так радеют с пеной у рта.

– Тут такое дело, – задумчиво произнёс Юрий Петрович, – у свояка тоже ведь семья есть. Они в городе живут, а там, сам знаешь, что творится. Уверен, он не отказался бы сюда их перевезти. Да и жена моя за свою сестру и племянников беспокоится. Дом у нас большой, места всем хватит. С продуктами какое-то время проблем не будет. А там, глядишь, что-то да прояснится. Не может быть, чтобы наверху ничего не предприняли.

– Ты действительно веришь, что наверху что-то могут решить? Не прими за оскорбление, Юрий Петрович, но ты будто первый день во власти.

– Это я для самоуспокоения, заниматься которым нельзя, как ты заметил только что, – отозвался нейтральным тоном Артемьев.

«Обиделся всё же», – подумал Савельев, а вслух добавил:

– Извини, Юрий Петрович. Не принимай близко к сердцу. От переживаний сорвался. А твои мысли по поводу свояка любопытные. Хотя вполне может статься, что он как раз принял сторону этих чёртовых белоленточников, отчего-то вдруг объявивших себя Объединённой Оппозицией.

– Уверен, что нет. Свояк – служака. Как там у Лермонтова? «Слуга царю, отец солдатам». Этот на сторону бунтарей никогда не перейдёт.

– Если он такой принципиальный, то не приходится рассчитывать, что пойдёт на кражу, а это именно кража, давай называть вещи своими именами.

– В другое время, Андрей Николаевич, я бы с тобой согласился. Но в том и дело, что время сейчас такое, даже в армии разброд начался, а это очень тревожный факт. Похоже, склады вот-вот вскроют и начнут вооружаться до зубов. Причём работать каждый будет на опережение. Кто там станет разбирать, куда делся десяток стволов. Я всё пытаюсь дозвониться до свояка, узнать, пойдёт ли он на моё предложение. Но связи вообще никакой нет. Даже спутниковая не берёт. Живём как при царе Горохе, – с досадой закончил Артемьев.

– Забыл, Юрий Петрович, благословенные времена детства нашего, когда никакой сотовой и спутниковой связи не было, а стационарный телефонный автомат один на целый квартал, да и тот сломан? – улыбнулся Савельев.

– Да-а! Туда бы сейчас вернуться и остаться навсегда, – вздохнул собеседник.

Андрей Николаевич продолжил:

– Что ж, выноси вопрос на Правление. Думаю, тебя поддержат. Во всяком случае, я точно проголосую «за».

На внеочередном собрании Правления товарищества этот вопрос обсуждали вне рамок протокола. Собственно и собрались только для этого. Но по въевшейся чиновничьей привычке составили формальный документ, куда занесли якобы обсуждавшиеся несколько текущих вопросов, относящихся к хозяйственной деятельности товарищества.

Устно же решили: надо попробовать.

Для этого на внедорожниках Савельева и Артемьева в сопровождении ещё четверых мужчин в качестве пассажиров, имевших охотничьи ружья, отправились к тем самым складам Минобороны, расположенных в окрестностях Красноярска, где служил свояк Юрия Петровича.

По объездным дорогам предстояло проехать порядка ста километров в одну сторону, что для внедорожников сущий пустяк. Но приходилось учитывать весьма вероятные препятствия в виде засад всяких банд, бесчинствующих не только в городе, но и на дорогах, тормозящих всех и каждого в расчёте на поживу, а то и вовсе отобрать машину и вся недолга. Хорошо, если владельца живым отпустят. Но чаще попросту убивали и бросали тело у дороги в траве, канаве или лесочке. Эти мерзавцы никого уже не опасались. Пришло их время…

* * *

Внедорожники незаметно пожирали километры неровной асфальтированной дороги, покрытой густой сетью больших и малых трещин. За окнами плыли заброшенные, никем не обрабатываемые поля, рощицы, мелькали опоры ЛЭП, тянулись тяжело провисшие провода, электроэнергия по которым пока ещё поступала, но уже с частыми перебоями.

С чистого без единого облачка голубого неба припекало солнышко. Даже не верилось, что рядом, в городе в это самое время бесчинствуют всякие молодчики; улицы опустели, повсюду пыль, мусор, сгоревшие машины, разбитые витрины; переполненные страхом обыватели заперлись в своих ненадёжных убежищах… А здесь – благодать, будто и в самом деле ничего ужасного со страной и людьми не происходит.

Савельев немного опустил боковые стёкла. Он не любил «климат-контроль» летом, предпочитая естественную вентиляцию салона.

Дорога была пустой, поэтому у Андрея Николаевича имелась возможность посматривать по сторонам. Он с лёгкой грустью вспоминал молодость, когда купил первую свою машину – подержанную праворукую «японку». Как он гордился ею! Появилась возможность часто выбираться за город, где нет плотного движения, пробок, светофоров и перегруженных перекрёстков. Где можно прокатиться с ветерком, отдохнуть от городской суеты, шума, загазованности.

Конечно, его тогдашняя машина не шла ни в какое сравнение с нынешней. Но зато он был молод, полон энергии и желания разбогатеть, сделать свою жизнь комфортной и обеспеченной. Он достиг желаемого, но расплатился за это годами почти лизоблюдства, когда поднимался по карьерной лестнице. Ничего. Стерпел, не умер. Теперь уже вокруг него крутятся молодые и амбициозные, готовые почти на всё ради карьеры. И он их не презирает, потому что всё помнит…

Оба внедорожника, идущие друг за другом, въехали в лесной массив. Сузившаяся дорога запетляла среди высоких корабельных сосен, а в салон вместе с ветерком ворвался запах хвойного леса. Захотелось остановиться, заглушить двигатель, распахнуть дверь и расслабиться, наслаждаться щебетом птиц, слушать перестуки дятла, дышать этим воздухом, забыть про всё, выкинуть прочь тревоги.

Проклятая реальность напомнила о себе за очередным поворотом, когда пришлось сбросить и без того небольшую скорость, чтобы вписаться в крутой дорожный изгиб. Из-за деревьев показались три новеньких чёрных джипа, стоящих друг за другом на правой обочине. Четвёртый чёрный внедорожник перегораживал узкую в этом месте дорогу. Возле машин стояли хмурые типы, вооружённые охотничьими ружьями, помповиками и даже одним автоматом Калашникова. При их виде у Савельева сразу появилось стойкое убеждение, что эти дорогие машины не куплены нынешним хозяевами, а отобраны силой у прежних владельцев. Что с ними сталось, Андрей Николаевич додумать не успел. Он плавно нажал на педаль тормоза. Мастодонт послушно замер, едва слышно рокоча мощным двигателем. Одновременно с остановкой двое пассажиров вскинулись, схватившись крепче за свои ружья.

– Приехали… – мрачно произнёс один.