Читать книгу "Лед под солнцем - Пола Льюис"

— Завтра между десятью и половиной двенадцатого у меня ничего не запланировано, этого времени хватит на то, чтобы посмотреть ваши прежние объекты.

— У меня завтра в девять встреча, но я могу заехать за вами в половине одиннадцатого.

Гарольд улыбнулся.

— Договорились. И захватите свои планы.

Крис снова протянула руку.

— Рада была познакомиться, мистер Фарбер.

— Взаимно, мисс Робинс. — Гарольд взял протянутую теплую ладонь, и от этого прикосновения его словно током пробило. Они стояли близко друг к другу. В ее глазах мелькали золотые искорки. Он снова ощутил аромат ее духов. Уже давно он столь остро не ощущал присутствие женщины, замечая все до мельчайших подробностей… очень давно.

— До завтра, — еще раз попрощалась она. Гарольда неожиданно разозлил ее ровный, ничего не выражающий тон.

— Полагаю, вы отдаете себе отчет в том, что я проверю состояние ваших дел, и периодически буду повторять эти проверки.

— Другого я и не ожидала.

Раздраженный до крайности, Гарольд поспешил отвернуться первым и легко позволил Вилли увлечь себя к столу, где веселье было уже на исходе. Больше всего ему хотелось выбросить из головы этот разговор, одновременно заинтриговавший и разозливший его. Однако картинка расплывалась. Он не слушал излияний Вилли, двигался как сомнамбула и как во сне прощался с гостями презентации. Он отказался продолжить вечер в ночном клубе и с трудом понял, что его приглашают выступить в теленовостях.

Успех уже не волновал его. Он все еще как будто ощущал легкий ускользающий запах женщины, насмешливо напоминавший о том, чего не хватало в его жизни.

Мелани, мать Гарольда, вышла замуж вторично, после того как его отец умер от сердечного приступа. Гарольд всегда считал, что для человека, у которого, похоже, и не было сердца, в смерти от сердечного приступа была некая ирония. Об отце он помнил лишь то, что тот вечно отсутствовал, был холоден и держался на расстоянии — типичный военный, панически страшившийся любого проявления чувств.

Поэтому Гарольд был очень рад, когда мать вышла замуж за Джефри Смиттера, известного в городе торговца антикварными книгами, любившего поэзию и садоводство. За одиннадцать лет брака с Джефри Мелани расцвела, и Гарольд по-настоящему горевал, когда тот умер, по иронии судьбы, тоже от сердечного приступа.

В наследство от Смиттера его жена получила собственность — пятьдесят акров земли в часе с лишним езды от центра, и всего две недели назад она сдала ее в аренду профессору университета с семьей, а себе купила небольшой, но уютный коттедж в городе.

Поскольку она еще устраивалась на новом месте, Гарольд решил остановиться в гостинице, но вечером навестить мать.

Мелани открыла дверь и впустила сына.

— У тебя усталый вид, — заметила она.

Гарольд взглянул в огромное антикварное зеркало, занимавшее весь узкий коридор. Темные, чуть волнистые волосы, серые глаза, решительный подбородок — все это он видел уже тысячу раз и никогда не понимал, что такого неотразимого находят в нем женщины — секретарши, светские дамы, молоденькие девушки, все подряд.

— Надо бы побриться, — пробормотал он.

— Не побриться, а как следует отдохнуть, — сурово заметила мать. — Ты слишком много работаешь.

— Да, мама, — отозвался Гарольд, целуя ее в щеку. — Ты бы продала это зеркало — здесь оно совершенно не к месту.

— Зато это место меня устраивает, так что и зеркало останется здесь. Джефри его очень любил…

Не спрашивая, Мелани налила сыну виски с содовой. Гарольд сделал сразу большой глоток и решился затронуть деликатный вопрос, который не давал ему покоя с тех пор, как он прибыл в Портленд.

— Тебе следовало купить дом побольше, мама. Ты ведь даже не притронулась к счету, который я открыл на твое имя.

Мелани подлила кока-колы в небольшую порцию черного рома. Она обычно шутила, что ром — лучший предлог, чтобы выпить коки. Пригладив пушистые седые волосы, мать ответила:

— Ну, ты же меня знаешь, я себе на уме, чтобы от кого-то зависеть. Я уже слишком стара, чтобы перемениться.

— Надеюсь, твое решение перебраться сюда не было слишком поспешным.

— Я хотела сделать это до того, как меня заставят обстоятельства, Гарольд. Чтобы сохранить некое подобие возможности выбирать. В этом доме нет лестниц, я живу рядом с библиотекой, книжным магазином и деликатесами. И могу взять такси, чтобы поехать в театр или в филармонию. — Мелани подняла бокал, словно произнося тост. — Мне здесь, правда, очень хорошо. Съешь немного чипсов.

Гарольд взял пригоршню чипсов и, почувствовав себя рядом с ней почти ребенком, ласково улыбнулся матери, в который раз подумав, что ей всегда удавалось дарить ему любовь за двоих — за себя и отца.

— Тебе придется что-то делать с садом.

— Я его засею.

— То есть как?

— Травой, Гарольд, травой. Никакой возни, никакой грязи.

— Но у тебя был такой чудесный сад в Сивью!

— Сущность жизни составляют перемены, — тоном школьного учителя произнесла Мелани. — Кто-то недавно мне сказал, что старость — это не для неженок.

— Да тебя никто в жизни не назовет неженкой, — запротестовал Гарольд, и внезапно ему вспомнились дерзкие золотые искры в карих глазах Крис Робинс. Эту тоже не назовешь неженкой. Матери бы она понравилась, в этом можно не сомневаться. Но вряд ли они когда-нибудь встретятся.

— Все это глупости про золотые годы! — между тем продолжала Мелани. — Я лично не вижу ничего золотого в артрите и в том, что твои друзья начинают понемногу вымирать. Чушь собачья. — Мать посмотрела на сына поверх очков и неожиданно заколебалась. — Наверное, мне не следовало бы это говорить… но мне хотелось бы стать бабушкой, пока не поздно.

— Мама, не надо!

— Но ведь прошло уже три года.

— Да… — Гарольд сжался, как животное, которое неожиданно ударил человек, пользовавшийся его полным доверием. — Но у меня все еще такое ощущение, что это случилось вчера.

— Не можешь же ты вечно прятаться за свою работу.

— Наверное, нет. — Гарольд выдавил улыбку. Если я кого-нибудь встречу, ты узнаешь об этом первая.

— Никого ты не встретишь, если не снимешь свой дурацкий щит. Это ясно как… как зеркало в прихожей. А теперь я умолкаю — терпеть не могу мамаш, которые везде суют свой нос. Ты не мог бы помочь мне передвинуть бюро из красного дерева в мою комнату?

— Конечно, помогу, — с готовностью откликнулся Гарольд и залпом осушил свой стакан.

Через час, когда бюро было водворено на место, карнизы для штор повешены, а часть книг распакована, Гарольд отправился в гостиницу. Он осторожно ехал по мокрой, скользкой дороге. Странно, но до сегодняшнего дня мать ни разу не упоминала о том, что ей не хватает внуков. Жаль, что она не удержалась и сказала об этом. Не хватало только, чтобы еще и это на него давило.