Читать книгу "Любви навстречу - Мари Клармон"

Мэри в смятении опустила глаза. Она хотела ответить «да», – хотела, но понимала, что не стоило даже и пытаться. Люди причинили ей слишком много зла. Три года она не доверяла никому, кроме Евы – девушки из соседней каморки в их приюте.

Покачав головой, Мэри ответила:

– Нет, я сама.

Ивонн опустила руку и печально улыбнулась.

– Что ж, хорошо. Тогда я пойду первая, а ты за мной.

Мэри молча кивнула и тут же подумала: «Интересно, послушаются ли меня сейчас ноги?»

– Чарлз, и еще нужно принести наверх горячую воду, – сказала Ивонн. Взглянув на Мэри, она добавила: – Много горячей воды, чтобы приготовить хорошую ванну для нашей дорогой гостьи.

Покончив с распоряжениями, хозяйка вынула из стоявшего на столе канделябра розетку с зажженной свечой и стремительно направилась к лестнице. «Дорогая гостья» осторожно, словно ступая по раскаленным углям, двинулась следом. Израненные ноги горели огнем. Кроме того, ей приходилось следить за каждым своим шагом, чтобы не задеть необъятный подол великолепного лилового платья Ивонн.

Они поднимались в полном молчании. И чем дольше они шли, тем сильнее сердце Мэри сжималась от безысходного одиночества. Тайны – одна опаснее другой – кружили над ней точно смертоносные фурии и не давали ей забыть, что ее жизнь висела на волоске. Они грозили оборвать этот волосок, если она их выдаст.

Поднявшись на верхний этаж, Ивонн, по-прежнему молча, повела Мэри по широкому коридору, где решительно все отливало золотом – золотые узоры вились по стенам, разбегались по потолку и отражались в зеркалах. Большие зеркала в золоченых рамах тянулись по обеим сторонам коридора; в полумраке они напоминали череду стертых временем фамильных портретов, поверх которых зачем-то нарисовали одну и ту же картину: огонек свечи, статная дама в роскошном платье и какая-то маленькая скрюченная фигурка.

Стоп! Мэри остановилась, осторожно повернула голову и невольно ахнула, увидев в зеркале узкую маску с темными провалами вместо щек и глаз.

Ивонн резко повернулась, и свет свечи, упавший на лицо девушки, выхватил из темноты ее отражение.

– Нет, – прошептала Мэри. И в смятении повторила еще несколько раз: – Нет, нет, нет!

Она выглядела в точности так, как выглядела ее мать незадолго до смерти – исхудавшая, измученная, сломленная, с потухшим затравленным взглядом. Не отрываясь от зеркала, Мэри медленно провела ладонью по лицу, словно проверяя, ее ли оно. Да, все верно. И все совпадало. Такие же темные волосы, только короткие, такие же высокие скулы – наследство прабабки, французской виконтессы, – и такие же миндалевидные фиалковые глаза – подарок от другой прабабки, уроженки Кашмира. И это значило… О, выходит, ей только казалось, что она сильнее матери и может спастись вопреки злой воле отца. На самом деле он уже победил. Партия сыграна – дамы биты. Одна давно лежит в могиле, другая превратилась в живой труп.

– Мэри, дорогая… – послышался ласковый голос Ивонн. – Скажи, когда ты в последний раз смотрелась в зеркало?

Мэри вздрогнула, опустила руку и попыталась сосредоточиться.

– Я думаю… – Она внезапно умолкла. Ей вспомнились просторные комнаты лондонского особняка на Уолсли-стрит. Там было множество зеркал – даже больше, чем в этом золотом коридоре. И те зеркала застали то счастливое время, когда перед ними кружилась и прихорашивалась мать Мэри. А отец, вальяжно расположившись в кресле, курил сигару, потягивал французский коньяк и любовался своей прелестной женой.

Ивонн пристально посмотрела сначала на Мэри, потом – на ее отражение.

– Наверное, с тех пор прошло немало времени, правда?

– Да, немало, – ответила Мэри, по-прежнему не сводя глаз с зеркала.

– Ну… идем. – Ивонн отвернулась и прикрыла ладонью свечу. – Нам с тобой необходимо поговорить, но только не в коридоре.

Мэри осмотрелась и молча кивнула. Откуда-то доносился приглушенный смех, и слышались чьи-то шаги, тихим эхом разносившиеся по пустынному коридору. Мэри судорожно сглотнула. Она прежде никогда не бывала в «Шатрах Эдема», но знала от матери, что сюда часто наведывались богатейшие мужчины Лондона. И многие из них наверняка были знакомы с ее отцом.

Ошеломленная этой мыслью, Мэри последовала за хозяйкой, и вскоре они добрались до высокой двери в конце коридора. Дубовые створки украшал искусно выполненный рельеф – на лоне природы обнаженные мужчина и женщина сплелись как две виноградные лозы.

Ивонн распахнула двери и прошлась по просторной комнате, зажигая расставленные повсюду канделябры.

Мэри осторожно переступила порог, с трудом затворила за собой массивные дверные створки и остановилась, подавленная великолепным убранством синего с золотом будуара.

– Садись ближе к огню, – сказала Ивонн, указывая на расшитые золотом кресла перед большим узорчатым камином из светлого камня.

Разумеется, тут тоже висели зеркала. Дабы вновь не столкнуться со своим отражением, Мэри опустила глаза, торопливо пересекла комнату и опустилась в мягкое кресло. В последний раз она грелась у камина три года назад. Тогда это казалось ей чем-то вполне обыденным, теперь же воспринималось как немыслимая роскошь.

Несколько минут Мэри сидела, впитывая драгоценное тепло. Уловив тихий скрип дверных петель, затаила дыхание и вжалась в кресло. В будуаре появился Чарлз с большим подносом, а следом за ним вошли три слуги, тащившие ванну и ведра с водой.

Осмотревшись, Чарлз опустил поднос на мраморный стол с золотой окантовкой и подождал, когда остальные управятся со своей работой. После чего все четверо выстроились в ряд, поклонились и покинули комнату, плотно закрыв за собой двери.

Наполнив красным вином два бокала, Ивонн протянула один из них Мэри и расположилась в кресле напротив – села столь ловко и грациозно, словно под юбками у нее не было жестких обручей кринолина.

Мэри приготовилась к неизбежному. Она знала, что будет дальше. Будут вопросы. Пытка вопросами.

– Пей же, – сказала Ивонн.

Девушка послушно поднесла бокал к губам и с наслаждением сделала несколько глотков благородного напитка, немного терпкого на вкус.

– Три года назад герцог Даннкли объявил о кончине своей единственной дочери, – сказала Ивонн. – Ты восстала из гроба, чтобы извести нас, грешных?

Мэри поперхнулась, выпустила фонтан винных брызг и закашлялась.

– Нет, дорогая, так не годится. Тебе надо выпить все до последней капли.

Поборов приступ кашля, Мэри вытерла губы, и на руке у нее появились красные разводы. Красные, как кровь. Как кровавые ручейки на каменном полу…

Только на сей раз это было вино. Всего лишь вино. Просто вино. И никакой крови.

– Похоже, ты шокирована известием о собственной смерти, – заметила Ивонн.

– Да, признаться, для меня это новость. – Мэри издала хриплый звук, отдаленно напоминавший смех. – Возможно, меня похоронили, а Господь снизошел и воскресил меня, как Лазаря. Но я что-то не припоминаю ничего такого…