Читать книгу "Говорят, под Новый год... - Юлия Монакова"

– Я вообще считаю, что мамаши, которые придумывают себе все эти «послеродовые депрессии» – на самом деле врушки! – голос Кати дрожал от праведного негодования.

– Врушки? – Соня аж задохнулась от неожиданности.

– Вот именно! – отчеканила подруга. – Не бывает «послеродовых депрессий», есть просто хорошие матери, а есть бессердечные твари и эгоистки!

Соня еле сдержалась, чтобы сию же секунду не шваркнуть трубку о рычаг. Но искушение сказать гадость напоследок пересилило.

– Вот сначала роди своего ребёнка – посмотрим, как ты запоёшь, – злорадно молвила она. – Материнство в теории и на практике – это, знаешь ли, две большие разницы, как говорят в Одессе…

После этого трубка была отправлена-таки куда положено, а Соня рухнула на диван и расплакалась от обиды. «Твари! Эгоистки!» – слова лучшей подруги эхом отдавались в ушах. Легко рассуждать, когда ты не обременена малышом, у тебя плоский загорелый живот, любимая работа, уйма развлечений и радостей жизни, обожающий тебя муж и – самое главное – нет кучи назойливых родственников и «доброжелателей», которые буквально достали вопросом, когда же ты, наконец, соберёшься завести ребёнка?

В коляске завозился и сонно захныкал младенец мужского пола двух с половиной месяцев от роду по имени Евгений. Соня, не веря собственным ушам, взглянула на часы и застонала:

– Уже? Ты же заснул десять минут назад! Я опять ни черта не успела сделать!

Младенец Евгений послал ещё несколько предупредительных хныков в пространство и, поскольку никакой ответной реакции не последовало, разразился громогласным рёвом. Соня через силу подняла своё тело с дивана и поплелась к плачущему сыну, с трудом пытаясь подавить в себе раздражение вкупе со злыми слезами.

…За пять лет брака их с Сашкой заколебали вопросами про ребёнка все кому не лень, начиная от родителей и заканчивая коллегами. Соня считала, что тридцать лет – не возраст для современной женщины, родить ещё успеется, а пока нужно пожить в своё удовольствие, но под давлением общества пришлось уступить. «Ну, а что? Наверное, это прикольно – иметь собственного маленького человечка!» – подумала она.

Во время беременности Соня больше всего боялась родов и боли. После того, как долгожданное дитя появилось-таки на свет, Соня осознала совершенно отчётливо, что роды – фигня по сравнению с тем, что за ними последует. Не стоило идти на поводу у кого-то или чего-то, даже если это были такие «железные» доводы, как:

– Да тебе уже столько-то лет! Да все твои подруги уже родили! Да я в твои годы уже троих родила! Да я так хочу понянчиться с внуком!

Когда схлынули первые восторги, умиления и «сюси-пуси», все добровольные помощники пресытились игрой в ляльку и незаметно свалили, оставив её расхлёбывать всю эту кашу, которую сами же заварили. Все заботы о младенце Евгении, по большому счёту, легли исключительно на её плечи. А ведь изначально, уступив настойчивым просьбам мамы и мужа обзавестись потомством, она банально повелась на их льстивые обещания: «Да я с внучком/сыночком буду сидеть все двадцать четыре часа в сутки – ты, главное, роди мне!» Соня горько рассмеялась, вспомнив об этом. Рожают не «кому-то». Рожают – только себе. И точка.

В её случае «спёкся» даже Сашка, души не чающий в сыне и в своё время буквально валяющийся у жены в ногах – так ему хотелось маленького. Да, в первые дни после родов его помощь была незаменима и бесценна, он даже взял на работе двухнедельный отпуск, чтобы проводить всё время с женой и карапузом. Но чем старше становился наследник, тем сложнее было его занять. Ребёнок начал требовать общения, а не просто еды и сна. Самое большее, на что теперь хватало мужа – это посидеть с сыном полчаса, пока она готовила ужин или принимала душ. Да и то, он периодически врывался к Соне на кухню или прямо в ванную и трубил:

– Женька плачет! Наверное, хочет есть.

Соня, и так падающая с ног от усталости после бесконечно долгого дня, до ужаса похожего на предыдущий, заводилась с пол-оборота:

– А тебе невдомёк, что в этом возрасте дети плачут уже не только от голода? С ребёнком надо играть, возиться, разговаривать, петь ему песенки, носить на руках и показывать всякую фигню…

– Какую фигню? – Сашка моментально терялся. – Ты скажи конкретно, что мне делать – ну, там, подгузник ему сменить или в коляске покачать… А придумывать я не умею, мне это напряжно.

– Конечно, «напряжно»! – язвительно передразнивала Соня. – Гораздо проще сунуть мне орущего ребёнка со словами «он голодный» и самоустраниться…

Не раз, занятая по хозяйству, она слышала, как ребёнок в комнате надрывается от крика. Соня бежала на зов и заставала следующую картинку: муж сидит, уткнувшись в телевизор, Женька багровый от плача, а муж рассеянно поглаживает его по животику и, не отрывая взгляда от экрана, бормочет:

– Ну, тихо, тихо…

– Возьми ребёнка на руки, идиот! – не выдерживала Соня, с ходу задавая самый агрессивный тон. Слово за слово – и вспыхивал скандал. Скандалы вообще стались частым явлением в семействе Кулаковых… Если же муж предупреждал, что задержится на работе, Соня тут же слала ему истерические смс-ки, что она повесится – да, бывало даже такое.

Иногда на подмогу являлась свекровь, живущая через дом. Помощь её заключалась в следующем – она приходила, когда Женька спал, и смирно сидела рядышком, таращась на коляску. Как она искренне верила, охраняла сон – а на самом-то деле просто доводила Соню до белого каления своим молчаливым присутствием. Как только младенец Евгений просыпался и начинал ныть, свекровь удовлётворенно констатировала:

– О! Проголодался, – совала его Соне и удалялась с чувством выполненного долга.

Соня не винила её – та не нанималась нянькой, она не обязана. Но с некоторых пор просто перестала открывать свекрови дверь, завидев её физиономию в глазке. А смысл? Свекровь разобиделась и вскоре сама перестала приходить.

Большие надежды возлагались также на Сонину маму, специально приехавшую из Сибири нянчиться с новорожденным. Поначалу всё шло как по маслу, ибо бабушка души не чаяла во внуке и бежала к нему по первому писку. Но уже неделю спустя Соня готова была взвыть от того, что они с мамой – сторонницей традиционных методов воспитания и ухода за грудными детьми – решительно, категорически отказывались понимать друг друга. Мама постоянно психовала, упрекая Соню в том, что она не умеет обращаться с ребёнком, всё делает неправильно, и муж её тоже всё делает неправильно, и только она одна знает, как надо. Да, Соня с уважением относилась к материнскому авторитету, но, чёрт возьми, у неё тоже были свои взгляды! К примеру, мать говорила Соне, чтобы она не надевала малышу памперсы, а всё время держала его голеньким – мол, попка будет «дышать». Соня объясняла ей, что голенький Евгений описает-обкакает и мебель, и всех членов семьи впридачу. Мама сразу же начинала орать на неё, не церемонясь в выборе выражений:

– Подумаешь, описают её! Я вон, когда тебя родила, вечно обоссанная ходила!