Читать книгу "Стареть не обязательно! Будь вечно молодым, или Сделай для этого всё возможное - Билл Гиффорд"

Рядом со мной на крыльце сидел мой двоюродный дед Эмерсон, старший брат моего деда и, по правде сказать, не самый любимый из моих родственников на тот момент. Слишком чопорный и лишенный чувства юмора, он обращал внимание на нас, детей, только для того, чтобы отругать за беготню и шум. Он не умел плавать, поэтому не мог присматривать за нами на пляже, что делало его в наших глазах довольно бесполезным. Он никогда не шутил и не играл с нами, как другие родственники. Мне, десятилетнему ребенку, он казался древним ископаемым динозавром.

Моего резвящегося в воде деда звали Леонардом, и даже в свои 60 этот старый моряк любил жесткий серфинг. Я с завистью смотрел, как он смело встречает пенящуюся волну, скользит по ее вздыбленному хребту, уходит с головой под воду, но уже через мгновение готов к новому броску. Я обожал его.

В этот раз семья собралась для того, чтобы отпраздновать его день рождения, который он в шутку называл Днем cвятого Леонарда. На крыльце висел огромный самодельный плакат с соответствующей надписью, приводя в замешательство гуляющих по пляжу людей. Наш дом считался своего рода местной достопримечательностью, поскольку был намного старше своих соседей. Он пережил Великую депрессию и бесчисленные зимние штормы, в том числе и самый сильный в середине 1930-х гг., вымывший песчаную дюну, на которой дом был построен. Почти все соседние коттеджи были полностью разрушены. Но наша семья приехала из Чикаго и восстановила дом своими силами, после чего среди местных жителей он получил прозвище Ковчег.

Около пяти вечера взрослые собрались для вечернего коктейля. На так называемой нижней кухне, построенной под домом после того, как тот лишился своей песчаной дюны, тетушки организовали бесподобный праздничный ужин. После ужина мужчины развели на пляже костер, и мы, дети, жарили на нем зефир, пока нас не отправили спать под мерный шум прибоя. Это был замечательный день на берегу озера, и воспоминания о нем до сих пор омывают мою душу теплыми волнами, хотя их истинный смысл я понял лишь много лет спустя.

Казалось, что братья относились к разным поколениям, хотя мой дед Леонард был всего на 17 месяцев моложе своего брата Эмерсона, что было очень небольшой, почти скандальной разницей в возрасте для чопорного протестантского сообщества Среднего Запада в 1914–1915 гг., когда они родились. Они были почти близнецами, с одинаковыми генами и воспитанием, и оставались близкими людьми на протяжении всей взрослой жизни. И между тем их судьбы вряд ли могли быть более разными.

Эта картина по-прежнему стоит у меня перед глазами: Эмерсон в своем кресле-качалке на веранде и его брат-погодок, весело резвящийся в гигантских волнах. Вскоре после этого семейного праздника у Эмерсона начали проявляться первые признаки болезни Альцгеймера, которая в конце концов разрушила его разум, и он закончил жизнь в доме престарелых в возрасте 74 лет. В то же время мой дед, его ровесник, приобрел маленький цитрусовый сад в горах к северу от Сан-Диего и трудился там наравне со своими наемными работниками. Он все еще был довольно крепким мужчиной, когда в возрасте 86 лет подхватил случайную инфекцию и умер.

Подобная разница между двумя братьями была по крайней мере частично обусловлена таким маловероятным фактором, как религия. Как и мои прадед и прабабка, Эмерсон с женой были преданными адептами церкви «христианской науки» – религиозного учения, название которого вводит человека в заблуждение, поскольку его последователи в действительности отрицают любую науку, включая медицинскую. И убеждены, что все человеческие недуги могут быть исцелены молитвой. Поэтому они почти никогда не обращаются к врачам.

В результате в организме Эмерсона накопилось множество биологических повреждений – как у старого «кадиллака» после участия в гонках на разрушение. Рак кожи, который он отказывался лечить, съел его левое ухо, оставив лишь деформированный, похожий на цветную капусту огрызок. Кроме того, он перенес несколько микроинсультов, последствия которых также не были вылечены должным образом. Любая инфекция, от которой можно было бы легко избавиться при помощи антибиотиков, взимала с его организма полную плату.

Мой дед еще в молодом возрасте освободился из-под власти догм «христианской науки» – не в последнюю очередь по настоянию своей благоразумной жены, – и с тех пор его единственным ритуалом, соблюдаемым им с истинно религиозным рвением, был ежедневный коктейль: стаканчик виски со льдом ровно в шесть часов вечера. Он пользовался всеми благами современной медицины, добившейся значительного прогресса в лечении инфекционных заболеваний, болезней сердца и даже рака. Что немаловажно, он бросил курить в 1957 году (в отличие от своего брата) и ежедневно занимался активной физической деятельностью, пытаясь реализовать на своем участке неординарные, а зачастую и весьма амбициозные садоводческие проекты. Благодаря всему этому он наслаждался более долгой – вкупе с более крепким здоровьем – жизнью, чем его брат.

Эксперты в области здравоохранения называют это «здоровым периодом жизни», и эта концепция является одной из центральных в этой книге: тогда как продолжительность жизни моего деда была всего на 14 лет больше, чем у его брата, его продолжительность здорового периода жизни была больше по крайней мере на 30 лет. В своей книге «Стареть не обязательно!» я постарался снабдить вас всей необходимой информацией и доходчиво объяснить, как продлить оба этих периода и, в идеале, сравнять их по времени.

Несколько десятилетий спустя, другим замечательным летним днем, я снова сидел на веранде Ковчега. Прошло много времени с тех пор, как я был здесь последний раз. Когда мой дед со своей семьей переехал под Сан-Диего, а дом был продан дальнему родственнику, мы с родителями перестали сюда ездить. И вот много лет спустя я вновь решил посетить это место, с которым были связаны многие счастливые воспоминания моего детства. Только теперь мне было уже за 40, и, естественно, в моей голове крутились мрачные мысли о надвигающейся старости.

Отчасти в этом были виноваты мои по-медвежьи деликатные коллеги по работе, которые на мой сороковой день рождения преподнесли мне торт, сделанный в виде могилы и увенчанный одной свечой. Надпись на шоколадной надгробной плите гласила:

Покойся с миром,

моя молодость…

Ужасно мило с их стороны, хотя и довольно жестоко по отношению ко мне. Но это была горькая правда: в мире СМИ, где я проработал всю жизнь, возраст 40 лет считается старостью. Даже если вы превосходно выглядите и находитесь в отличной форме, вас все равно переводят в категорию «пожилых людей» или «людей в возрасте». Неподходящих с точки зрения демографических характеристик. Приближающихся к завершению своей профессиональной карьеры. Даже моя собственная мать сказала мне: «Ты больше не юнец».

Она попала в самую точку. Я не мог не видеть происходящих со мной изменений. Я с юности занимался спортом – с разной степенью активности, – но в последнее время заметил, что мне стало труднее поддерживать себя в форме. Если я несколько дней не совершал пробежку, не ездил на велосипеде и не посещал тренажерный зал, мои мышцы превращались в рыхлое желе, будто я провалялся на диване несколько недель. Когда я снова выходил на пробежку, я чувствовал неприятное потряхивание дряблых мышц.