Читать книгу "Дневник хеджера. Бартон Биггс о фондовом рынке - Бартон Биггс"

Впрочем, на этой стадии цикла восстановления, последовавшего за финансовой паникой, сомнения и обеспокоенность по поводу оживления экономики нормальны: «из леса выходят медведи». Именно об этом говорил Алан Гринспен в интервью на прошлой неделе. ISI (International Strategy & Investment) указывает на то, что в сентябре 1992 года, когда экономика находилась в похожей стадии цикла, журнал Time написал:

Экономика США остается практически в коматозном состоянии. Резкий спад и устойчивая слабость наблюдаются в течение самого долгого периода времени после Великой депрессии. Экономику со множеством структурных ограничений (а это не то же самое, что знакомые «цикличные» проблемы) пошатывает. Структурные изъяны представляют собой нарушения, с которыми сталкиваешься раз в жизни, и на их преодоление уйдут годы. В числе таких изъянов – нехватка рабочих мест, долговое «похмелье», развал банковской системы, депрессия в секторе недвижимости, взрывной рост цен на услуги здравоохранения и неконтролируемый рост дефицита федерального бюджета.

Этот абзац читается как прогнозы, которые делают сегодня на канале CNBC пророчащие конец света экономисты, фамилии которых начинаются на букву R[9]. Выдающийся экономист Йозеф Шумпетер любил говорить: «Пессимистичный подход к чему угодно всегда кажется общественности более научным, чем оптимистичный». Оказалось, что осенью 1992 года экономика временно находилась в точке слабости накануне роста цен на акции. Собственно говоря, вот-вот должен был начаться один из величайших в истории периодов «бычьего» рынка.

Однако сложившаяся в данный момент ситуация ведет к ужесточению подхода регуляторов и укреплению позиций сторонников строгой экономии. В конце прошлой недели к общему хору присоединился и председатель Европейского центрального банка, известный как человек умеренных взглядов[10]. Хотя большинство ученых мужей утверждают, что для предотвращения глобальной уязвимости и второй волны кризиса необходим дополнительный налоговый соус, первосвященники, желающие наказать нас за наши грехи немедленными карами, призывают отказаться от стимулирования экономики.

Оказывается, президент Обама – единственный из лидеров «большой двадцатки», призывающий к дальнейшему стимулированию того, что он называет «все еще продолжающимся восстановлением». Ирония заключается в том, что Обаму не слушает даже его собственная страна. Конгресс на прошлой неделе отказался расширить страхование по безработице и рассматривает другие меры ограничения расходов. Учитывая, что промежуточные выборы в Конгресс состоятся всего через несколько месяцев и «чайная партия»[11]во всеуслышание трубит о своих взглядах, многие конгрессмены готовы одобрить новые программы расходов. Судя по всему, США прекратят в течение ближайших пяти кварталов финансировать программы смягчения действия структурных и циклических факторов (примерно 4,5 % реального ВВП) в связи с окончанием периода сокращения расходов и налогов.

В других странах принимают жесткие меры налоговой экономии, направленные на сокращение дефицита бюджетов. Так, новое правительство Великобритании представило бюджет, в котором расходы сокращаются на 4,3 % ВВП. Новый премьер Японии говорит, что намерен ограничить эмиссию правительственных облигаций и повысить налоги, а налоговая политика европейских стран близка к самому серьезному ужесточению более чем за 40 лет. Яркий пример тому – Испания, Португалия и Греция, где налоговое стимулирование планируется сократить на 5,4, 6,9 и 6,8 % ВВП соответственно, а в Германии, Франции и Италии снижение будет менее значительным – на 2 % ВВП. Впрочем, выход из рецессии европейских стран (за исключением, пожалуй, Германии) едва ощутим. Развивающиеся страны Азии, где экономический подъем имеет наиболее прочные основания, также ужесточают налоговую политику, а процентные ставки повышают немногие центральные банки региона. Китай, третья по величине экономика мира и один из главных локомотивов экономического развития, по-видимому, пытается снизить реальные темпы роста ВВП с нынешних 10–11 до 7–9 % в течение следующих четырех кварталов.

В связи со всем этим люди, вечно ожидающие неприятностей (вроде меня), опасаются того, что США и остальной мир повторят ошибку, которую Франклин Рузвельт совершил в конце 1930-х годов. Испытывая давление консерваторов, которые обвиняли президента в непродуманных действиях и в реализации программ государственных расходов, Рузвельт в начале 1937 года повысил налоги и резко сократил расходы, что в совокупности составило изъятие около 5 % из ВВП (примерно такого же объема, какой собираются изъять из ВВП ныне). Затем промышленное производство резко сократилось, экономика вошла в очередную рецессию, а фондовый рынок, который вырос втрое по сравнению с минимумом, достигнутым в 1932 году, сократился на 50 %, потеряв более половины прироста предшествовавших 15 месяцев. В те времена экономика Германии стала сильнейшей экономикой Европы и мира. Страна наращивала военные расходы в преддверии Второй мировой войны, проводя налоговую политику, направленную на стимулирование роста. Правда, тогда не было экономик вроде индонезийской или стран БРИКС (Бразилии, России, Индии, Китая и ЮАР) – этаких машин с миллиардным населением, обеспечивающих высокие темпы роста и обладающих высоким потенциалом.

После финансовой паники, жесткой рецессии и длительного периода «медвежьего» рынка (вроде того, что мы пережили) последовало оживление экономики и фондового рынка, которому удалось вернуть половину понесенных потерь, и это имеет огромное значение для того, что затем происходит с экономикой. Примерно в той стадии оживления, в которой мы сейчас находимся, показателям деловой активности и фондовому рынку свойственно часто менять направление, поскольку инвесторы и бизнесмены еще не оправились от потрясений. Если после оживления экономика не переходит к чему-то более серьезному, чем фаза замедленного роста (скажем, от 2 до 3 % реального ВВП в течение двух-трех кварталов), инвесторы начинают проявлять беспокойство, а акции приносят доходность лишь 10–15 %. Однако если в экономике происходит очередной спад (в течение двух-четырех кварталов темпы роста реального ВВП составляют всего около 1,5 %, а занятость не увеличивается), цены акций могут снизиться на 25–30 %, поскольку все начинают бояться очередной рецессии. Если новая рецессия все же наступит, то снижение цен может оказаться сильнее, чем в конце 1930-х. «Медведи» уже поговаривают о проверке минимумов, достигнутых весной 2009 года.

Оценку осложняет и вопрос, инфляционная или дефляционная складывается картина. В настоящий момент дефляция представляется большей опасностью, чем инфляция. Как показывает пример Японии, дефляция – очень коварная болезнь, поскольку низкие уровни и снижение номинального ВВП сокращают расходы потребителей (которые действуют по принципу «не покупай сейчас, позже это подешевеет») и прибыли корпораций. Если экономика США и мира сползает в длительный застой или новую рецессию, вероятны периоды дефляции. Впрочем, причитания Джима Креймера на канале CNBC по поводу уже наступившей дефляции представляются мне излишне драматичными.