Читать книгу "Яд любви. Отель двух миров - Эрик-Эмманюэль Шмитт"

Я была изумлена.

Теперь придется воспринимать ее по-новому.

Дневник Анушки

Я бестолочь, и вот тому доказательство.

Джулия уже сделала это! Да, Джулия это сделала. А я даже еще ни разу не целовалась.

Какой кошмар… Мало того что я с парнями не встречаюсь, скоро и девочки разочаруются во мне и перестанут со мной общаться. Естественно: они же увидят, что мой внутренний возраст – двенадцать лет.

Нет, на двенадцать я выгляжу внешне.

Впрочем, и то и другое, наверно…

«Все съедобно в чушке: и ножки, и ушки», – шутит мой бедный папа на мой счет. Как же он ошибается! Ничего во мне нет. Ни красоты, ни ума, ни души. Вместо того чтобы порадоваться за Джулию, я концентрируюсь на себе, занимаюсь самокопанием и барахтаюсь в собственном стыде. Океан эгоизма.

Анушка ненавидит Анушку.

Дневник Рафаэль

Что со мной?

Весь вечер меня одолевают мрачные мысли. Несмотря на то что я провела этот день с подругами и мы увековечили свои имена на Мосту Искусств, я чувствую себя опустошенной, никому не нужной, вялой, будто в венах – стоячая вода.

Непонятно…

Я не могу подняться, чтобы пройти от кровати до стола. Не могу снять балетки, у меня кружится голова. Такое ощущение, что у меня катастрофически низкое давление.

А завтра я иду в предпоследний класс школы. В предпоследний!

Что со мной?

Сегодня вечером я пила только гренадин, чтобы быть как девочки, а в итоге мучаюсь от мигрени, как будто мешала водку со всем подряд. В таком состоянии, расплющенную на диване, меня застала мама. Я сказала ей, что отвратительно себя чувствую. Но вместо того, чтобы кинуться ко мне с расспросами, она бодренько сказала, что это нормально.

В моем возрасте все, что кажется ненормальным мне, взрослые считают нормальным. Быть шестнадцатилетней невыносимо… Особенно когда чувствуешь себя на все восемьдесят.

Что со мной?

Что со мной не так?

Дневник Анушки

Два часа ночи. Все это время я думала.

Конечно, после Джулии очередь Коломбы, потом моя, потом Рафаэль. Да, Джулия, Коломба, я, Рафаэль, именно в таком порядке.

Коломбу мальчики считают бомбой. На самом деле я с ними согласна, хотя и не хотела бы иметь такую внушительную задницу и объемистую грудь. Это как отправиться в поход, обвесившись тюками с провизией. Не понимаю, как Коломба управляется с этим хозяйством, ведь двигается она очень неплохо.

Потом моя очередь. Хоть я себе не нравлюсь, я все же красивее Рафаэль. Во-первых, это я сама считаю себя уродиной, я перфекционистка, а во-вторых, Рафаэль просто не повезло. Ее внешность балансирует на грани уродства, и еще «неясно, по какую сторону грани», добавил бы папа шепотом.

Я, конечно, не стерва и не стала бы об этом писать… Но ведь все так думают, и Рафаэль сама говорит, что «в ней есть что-то мужское», и это ее ужасно мучит. Когда она пускается в подобную самокритику, мы, конечно, не соглашаемся, перечисляем тысячи ее достоинств, всячески стараемся поддержать ее. Мы же ее лучшие подруги. И все же она права: иногда Рафаэль можно принять за ее брата.

Да, у нее нет брата, но ведь понятно, что я имею в виду.

Дневник Коломбы

Три часа ночи. Вновь пришла бессонница, эта тварь, заявляющаяся ко мне, когда ей вздумается, как лучшая подружка.

В голове крутятся мысли. Я думаю о завтрашнем первом школьном дне. Думаю о Джулии.

Как это произошло? Она просто уступила? Или она сама этого хотела?

Сказать «да» парню легко. Сказать «да» самой себе гораздо сложнее.

Мне нужно, чтобы решение было за мной. Я хочу контролировать если уж не своего партнера, то по крайней мере саму себя.

Какая чушь! У меня тоже мог бы быть секс, если бы я просто подчинялась парням, которые ищут встреч со мной. Но я противилась, ведь честь для меня важнее любопытства, мне надо, чтобы я сама этого хотела.

А вот если бы мне это предложил Лукас…

Джулия сделала это, чтобы испытать удовольствие? Потому что она любит Теренса? Или потому, что он так ее достал, что это был единственный способ отвязаться от него?

Как бы то ни было, она выглядит очень довольной.

Нужно поспать. Уйди прочь, бессонница! Завтра у меня будут синяки под глазами, буду отвечать невпопад, учителя решат, что я туплю, а друзья – что я странная. Спасибо за подарочек!

Дневник Анушки

Пять утра!

То, что Джулия стала женщиной, меня потрясло. Все, я тоже в зоне риска. И однажды мне, как и ей, придется пройти через это. А у меня ни малейшего желания.

Я ворочаюсь в кровати, то сбрасываю одеяло, то снова укрываюсь им, взбиваю подушки, как боксер бьет грушу. Ах, почему я не могу думать ни о ком, кроме себя?.. Я отравлена тревогой о собственной персоне.

Папа всегда говорит, что было бы куда полезнее, если бы я была менее эгоцентричной.

Дневник Джулии

Это потрясающе! В первый учебный день оказалось, что мне удалось записаться на все предметы, которые я хотела изучать, преподаватели замечательные, а господин Паланкен, который ведет у нас занятия театрального мастерства, предложил поставить к середине года «Ромео и Джульетту».

«Ромео и Джульетта», моя любимая пьеса… Не помню даже, в каком возрасте мне впервые посчастливилось увидеть ее. Моя мама обожает Шекспира, она стала водить меня в театр очень рано. Была ли это первая вещь, которую я увидела в театре? В моих воспоминаниях всплывает скорее образ Отелло и как я рыдала в три ручья, когда этот ревнивый параноик задушил Дездемону. Хотя мне нравилось рыдать. А может, я впервые увидела «Ромео и Джульетту», когда была еще грудной или даже еще в утробе матери? Да, возможно, будучи эмбрионом, я слышала, как соловьиные трели перекликаются на сцене с любовными сетованиями влюбленных из Вероны. В этой истории я чувствую себя своей, мне кажется, что там говорится обо мне, я и Капулетти, и Монтекки, и Джульетта, и Ромео, иду навстречу своей ужасной судьбе, покорная и кроткая, наслаждаясь редкими моментами недолгого счастья.

Я решила, что буду играть Джульетту. Господин Паланкен должен согласиться. Конечно, вся женская половина лицея тоже захочет сыграть эту роль, но наверняка выберут меня, если только устроят прослушивания. Сегодня вечером я перечитывала сцену на балконе. «Прошу не торопить: тот падает, кто мчится во всю прыть»[3].

Надо бы сообщить Теренсу, о чем я рассказала девочкам на Мосту Искусств. С другой стороны, какая разница? Все равно они не встретятся… Между Парижем и Лондоном триста девяносто три километра, море, забастовки железнодорожников и вековая вражда. Не стоит еще больше усложнять. «Прощанье в час разлуки несет с собою столько сладкой муки, что до утра могла б прощаться я»[4].