Читать книгу "Победитель, или В плену любви - Элизабет Чедвик (Англия)"

— Это и в самом деле ваш брат?

— А то. Пустил бы я на свое ложе щенка не своей крови! — Харви прицепил рожок к поясу и несколько раз погладил брата по влажным черным кудрям. — Раньше говорили, что его определили послушником в монастырь в Кранвелле. Но теперь что-то не похоже, что он будет носить тонзуру.

Элис прикусила губу и спросила:

— И что вы собираетесь делать?

— Силы Господни, если бы я только знал!

Элис посмотрела-посмотрела, прищурясь, и сказала:

— Вы задолжали мне за джин.

— А вы мне задолжали за полдня постельных утех, — парировал он. — Так что мы квиты.

Элис впилась в него взглядом, но Харви даже головы не повернул, неотрывно глядя на распростертого на ложе брата. Тогда Элис вскинула голову и выскочила из шатра, оставив откинутым полог.

Дождь все барабанил, все шел, усиливая ароматы молодой травы, лесной растительности, пробуждающейся от спячки, грибов и влажной почвы. В задумчивости потягивая джин из рожка, Харви слышал доносящиеся от костра и из шатров неразборчивые звуки разговоров, внезапные всплески смеха и унылый стук топора, раскалывающего бревно. Крепкий джин жег желудок.

Александр тихо застонал, веки затрепетали. Харви подхватил сильной мускулистой рукой брата за плечи, приподнял и поднес рожок к его губам.

— Ну-ка, глотни крепкого, — скомандовал он.

Александр глотнул — и зашелся от крепкого джина. На скулах вспыхнули алые пятна, а глаза широко раскрылись и наполнились слезами.

— Держись, парень, держись, — улыбнулся Харви. — Знаю, что это поначалу бьет, как латный сапог под дых, но через минуту почувствуешь облегчение.

Гримаса перекосила губы Александра.

— Это вовсю гнали и в Кранвелле, — хрипло бросил он и глянул в глаза брату. — Настоятель держал под ключом, но я как-то стащил — чтобы позлить, — целую флягу. Три дня пил вмертвую, набрался, как собака…

Харви хмыкнул:

— Монахи, думаю, счастливы от тебя избавиться.

Александр с гримасой бросил:

— А я избавиться от них — втрое сильнее.

— Но остаться здесь ты не можешь, сам пойми.

Александр ничего не ответил, только лицо его напряглось и блеснули глаза.

Харви смотрел на брата со странной смесью недоумения и понимания. Тот мальчишка Александр, которого он когда-то знал, был симпатичной заморской штучкой и не заслуживал большего, чем небрежная нежность. Теперешний Александр, в пору возмужания, оказался совершенно иным. То немногое, что мог пока разглядеть в нем, подсказывало, что впереди предстоят большие усилия. Решительный, упрямый и опрометчивый до безрассудства — такие черты могли привести человека к вершинам, но и могли бросить на край пропасти.

Полог шатра откинулся еще больше, впуская волну влажного воздуха. Харви оглянулся, мысленно допуская, что Элис возвратилась, чтобы предпринять очередное нападение на его кошелек, но увидел двух гостей сразу, и не тех, которых можно отшить, как лагерную потаскушку. Это были жена и дочь Арнауда де Серизэ, рыцаря, который взял на себя заботу о коне Александра.

— Леди Клеменс! — произнес Харви с легким трепетом.

— Арнауд сказал, что ваш брат прибыл искать помощи, и что он очень измучен, — сказала Клеменс де Серизэ. — Я принесла немного горячей похлебки из нашего котла и полагаю, вы захотите, чтобы я осмотрела юношу.

Голос ее, приученный обычаями властного семейства, был ровным и ясным. Ростом леди Клеменс едва доходила Харви до подмышек, но в ней ощущались сила и властность, способные подчинить самого могучего рыцаря.

Ее четырнадцатилетняя дочь Манди была на полголовы выше матери, стройная девушка с отчетливо проступающими сквозь платье женственными округлостями. Толстая бронзово-каштановая коса спускалась до талии; взгляд теплых серых глаз из-под красиво очерченных бровей был ясен и светел. В руках девушка держала деревянный, завернутый в чистое полотно, котелок с супом.

В животе у Харви заурчало, когда сытный запах защекотал ноздри.

— Как вам будет благоугодно, — сказал он, указывая на брата, лежащего на соломенном ложе. Разве этим дамам откажешь?

Женщины принялись за дело; Манди изящно опустилась на колени у ложа, а леди Клеменс ловко использовала запасной щит Харви для того, чтобы Александр мог приподняться. Ощущая себя изгоем в собственном шатре, Харви без толку слонялся из угла в угол.

— Вам следует знать, — сообщила Клеменс, искоса взглянув на него, — что Элис ушла с Осгаром. Полагаю, ничего меньшего вы и не ожидали.

Харви пожал плечами, изображая безразличие, и бросил:

— Так или иначе, но у меня теперь нет больше своего ложа.

Клеменс, издала смешок, который можно было расценить и как порицание. А дочь принялась кормить Александра, чьи руки слишком сильно дрожали, чтобы управиться с ложкой.

С каждым глотком горячего наваристого супа бледность сходила с лица Александра, сменяясь легким румянцем. Вскоре он сказал девушке:

— Спасибо. Последний раз я ел три дня назад — и это была заплесневелая корка и немного прогорклой каши.

Харви фыркнул:

— А ты что думаешь, что здесь разживешься чем-то получше? — Но тут же был наказан жестким взглядом синих глаз леди Клеменс.

— Спаси вас Боже, Харви де Монруа, я надеюсь, что никому из нас никогда не понадобится воззвать к вашему милосердию. Неужели вы не позаботитесь о собственном брате?

— Еще и как забочусь, — вскричал Харви, запуская пятерню в волосы, — и потому хочу, чтобы он отправился от меня подальше. Он сбежал, не желая принять тонзуру. Но что можно найти в нашем земном мире турниров? И как, ради Бога, я смогу его поддержать?

Язычок леди Клеменс разил почище меча:

— Вы не жалеете серебра на лишний галлон сидра и распустеху вроде Элис, так неужели не сможете содержать молодого человека — по крайней мере до тех пор, пока он достаточно окрепнет, чтобы перебраться в место получше?

— Я его звал? Разыскал меня, как бездомный щенок…

— Звал или нет — неважно. Важно, что он здесь, и вы ответственны за его жизнь.

Тем временем Александр откинулся на щит и закрыл глаза. Девушка приложила ладонь к его лбу и сказала:

— Мама, он уснул.

Ее слова доносились до Александра как сквозь туман, более густой, чем изморось над лагерем. Запахи высушенной лаванды и древесного дымка как привидения проплывали в его угасающем сознании. Еще одна рука, с кожей чуть погрубее, коснулась его бровей и лба, затем шеи, и далекий голос сказал: «У него лихорадка. Хорошенько укутайте его».

Щит вытащили из-под спины, и юноша вытянулся на подстилке. Одеяло, еще одеяло; их сальный шерстяной запах раздражает ноздри…