Читать книгу "Обратная сторона Японии - Александр Куланов"

Цены на жилье выросли в Японии одновременно с ростом цен на все остальное – в последней четверти прошедшего столетия. Причин тому было немало, самые экзотичные из них – скупка земли фирмами, близкими к организованной преступности (строительный бизнес в Японии традиционно переплетен с якудза), невозвращение «плохих» банковских кредитов и многое другое, что требует для обычного человека специальных разъяснений. Интересная деталь – в 1991 году была зафиксирована наивысшая цена на землю в центре Токио – 400 тысяч долларов (50 миллионов иен) за квадратный метр для офисной и 70 тысяч долларов для жилой застройки. Педантичные японские риелторы, кстати, оценили не только Токио. Вся Япония стоила в том же 1991 году 2300 триллионов иен – в три раза дороже, чем все Соединенные Штаты Америки, вместе взятые и превышающие Японию по площади в 25 раз.

После начала стагнации экономики цены замерли, а к началу нового века медленно поползли вниз. Тем не менее Япония и сейчас страна настолько дорогая, что не всегда удается внятно объяснить – насколько. Особенно трудно это понять москвичам, которые убеждены, что дороже Рублево-Успенского шоссе в мире ничего быть не может. Если они все-таки вникают в суть цитируемых чисел, то японцы удостаиваются высшего знака новорусского признания: покачивания головой сверху вниз и слова «супер» с ударением на «е»: мы их догнали! Реально!

Ну, да бог с ними, с новыми русскими. Важно, что самих японцев квартирный вопрос не испортил. Фетишизации татами в массовом масштабе, как у нас, я там не заметил. Квартира, а лучше дом, нужна, конечно, всякому, но все равно в молодости это почти невозможно, а со временем наверняка удастся взять кредит лет на пятьдесят – и все будет хорошо. Стабильная страна со стабильной экономикой – что еще нужно, чтобы встретить старость?

Японский язык и хэнна-гайдзин

Вторая трудность, с которой мне пришлось столкнуться по приезде в Японию и которая тоже была успешно преодолена, – это язык.

Существует мнение, что японский язык практически не поддается изучению, что это ужасное наречие, изобилующее труднопроизносимыми словами и звуками, что человек, знающий японский, – это уникум, к которому можно подходить только с поклоном. Эта и тому подобная белиберда отчасти следствие сваливания в кучу всех восточно-азиатских языков (до сих пор многие думают, что японцы сюсюкают и не выговаривают «р», хотя проблемы у них, наоборот, с «л»), отчасти – результат слухов, распространяемых самими японистами с целью создания некой эксклюзивности изучаемого предмета. Бывает, что делающий чрезвычайно умное лицо, говоря о японском языке, как раз большим специалистом в нем не является, ибо язык этот делится на несколько уровней. Разговорный проще письменного, но и в разговорном, и письменном есть несколько уровней. Простой разговорный не годится, например, для беседы с сэнсэем, а писать все подряд азбуками – кана (их в японском языке две) – не следует, ибо есть несколько тысяч иероглифов, которые порядочные люди должны знать.

На слух однотоновый японский язык воспринимается значительно легче, чем двухтоновый китайский, четырехтоновый вьетнамский или щелкающее наречие бушменов пустыни Калахари. Стиль общения между японскими ровесниками (во всех смыслах этого слова) точно так же, как и у нас, подразумевает относительно небольшой словарный запас и несложные грамматические формы, так что вашему покорному слуге, совсем не ставящему целью всей жизни изучение японского языка, оказалось нетрудно влиться в межнациональное общение стажеров и аспирантов Токийского университета. При этом углубленное изучение даже разговорного японского языка способно доставить наслаждение и порадовать множеством лингвистических и филологических открытий – «божественный» язык (Япония, по традиционному убеждению части ее населения, – страна богов) не уступает в богатстве словарных форм «великому и могучему».

Русских людей в Японии разнообразие японского языка волнует лишь частично и только ту их немногочисленную часть, которая этот язык и изучает. Они делают свои маленькие, но ценные открытия, пишут в сообщества в ЖЖ и вообще двигают практическую лингвистику вперед. Но вот странная вещь: большая, подавляющая часть русских, живущих в Стране корня солнца (или Стране солнечного корня – так переводится название «Нихон» на русский), учит два звучащих по-разному языка. Да еще умудряется на этой почве друг с другом ссориться, делить что-то и исполняться друг к другу неистощимой злобы и агрессии.

Причина столь странного поведения в следующем. В японском языке есть пара-тройка звуков, передать которые на русском весьма затруднительно. Да, впрочем, на многих других языках – тоже, поэтому в каждом крупном, распространенном языке есть свой вариант транскрибирования японских слов. В русском языке таких аж два плюс один. Первый – официальный, так называемая поливановская транслитерация, передающая спорные звуки как «си», «дзи», «дзу». Второй – хэпберновская, то есть европейская. Она трактует те же самые звуки как «shi», «ji», «jи», то есть «ши», «джи», «джю». Вспомните разночтения «дзюдо» и «джюдо», «дзю-дзюцу» и «джиу-джитсу», «Фудзи» и «Фуджи» (раньше-то вообще было – «Хузи»!) и, наконец, эпохальные «суши-суси».

Копий и палочек для еды (они же хаси, они же хаши) об эти суси-суши сломано так много, что вряд ли стоит собирать их остатки. С точки зрения словаря правильно «суси», но этот предмет фастфуда стал уже самостоятельным брендом, попав в Россию из Америки и Европы (а не из Японии!), и менять теперь названия ресторанов «Суши весла» на «Суси весла» как-то странно. Дело вкуса, но мне лично кажется, что поливановский вариант ближе к звучанию оригинала, хотя и передает его далеко не точно. Другое дело, что сами японцы привыкли к американизмам, и в общении с иностранцами им самим частенько кажется, что «Шынджуку» звучит более по-японски, чем «Синдзюку», равно как и «Тошыба» с ударением на «ы» больше похоже на название фирмы, чем очень близкое к оригиналу произношение «Тосиба» с долгим ударным «о». Лично мне это сильно напоминает наше желание коверкать иностранные слова и кричать в общении с представителями других стран – может, им так понятнее?

Филолог Сергей Грис, с которым я познакомился вскоре после своего приезда в Токио, предложил свой – третий – вариант транскрипции. Он решил записать звуки теми буквами, которые наиболее близки по произношению к японским звукам. Получается «Щинджюку», «Тощиба», «сущи». Не спорю – действительно похоже, и даже очень. Но… совершенно не учтены особенности массового русского произношения. Все эти слова надо выговаривать очень аккуратно, с правильной артикуляцией, с акцентированием на мягких, шипящих согласных и точным воспроизведением гласных. «Щи», а не «шы». Однако наш язык устроен таким образом, что шипящие в нем произносятся довольно жестко, и очень скоро «Щинджюку» снова становится «Шынджуку». Получается грубо и коряво. По мне так лучше уж «Синдзюку», хотя и это не идеал. Тем более что родной язык способен оптимизировать произношение иностранных слов (Нью-Йорк, а не Нью-Йоок), а по-японски японисты говорят значительно правильнее, чем изучавшие японский в Японии неяпонисты. В японской речи звуки у профессионалов становятся свистящими, шипящими и так далее – все как надо. Часть упорно и крайне агрессивно долбящих свои «шы» гайджынов мне кажется излишне убежденной в своей правоте – они продолжают собираться своей гайджынской тусовкой на Шыбуе и отправляются оттуда на Шынджуку, а в качестве основного аргумента своей правоты и неправоты японистов приводят коронное: «Они все козлы тупые». Это их дело, никого не собираюсь агитировать за поливановскую транслитерацию, но в письменной речи, извините, буду придерживаться ее, пусть она и не идеальна.