Читать книгу "Юджин - повелитель времени. Книга 2. Высокий глерд - Гай Юлий Орловский"

Первому, конечно, я положил в мисочку жабенку, он даже не стал обнюхивать незнакомое мясо, подпрыгнул на всех четырех и принялся жрякать с таким азартом, что мое сердце сразу растаяло от умиления и нежности.

— Ваше величество, — сказал я, — давайте ближе к столу. Деликатесов не обещаю, обычная еда офисного планктона.

Мне, как безработному, содержать механических слуг не по карману, сам вытащил все нужное из холодильника, что–то сразу разогрел за секунды на импульсной плите, что–то подал замороженным, с облегчением сел и уставился на королеву.

— Ваше величество?

Глава 2

Она подняла на меня взгляд, это вообще–то впечатляюще, когда поднимается лес густых и длинных, как копья, встречающие конницу, ресниц, а чернющие глаза смотрят с загадочностью сфинкса.

— Это ваша еда?

— По бедности, ваше величество, — сказал я. — По бедности. Вполне сбалансированная пища. Витамины, микроэлементы… все есть.

Она смотрела на блюда с порциями хамона и пармезана, креветок, форели, перепелиных яиц, дальше своей очереди ждут горки нежнейших даже с виду пирожных, за ними высятся два удлиненных стакана со смесью соков.

— Это по бедности?

— Да, — сказал я терпеливо, — мой бюджет не позволяет создавать все дома. Приходится брать уже готовое.

Она проследила за моим взглядом, на дальнем столике Vort-75, старая модель, сейчас уже в ходу Vort-85 и Vort-95, печатают все от любой еды до одежды.

— Ты не можешь создавать дома все? — спросила она, выделив «все».

— Не могу, — ответил я раздраженно. — Так, по мелочи… Одежду, мебель, из еды только ограниченный набор. Отведайте креветок, ваше величество! Говорят, повышается умственная деятельность. Хотя для королевы это и не обязательно.

Она следила за мной, повторяя каждое движение, даже вилкой и ножом научилась пользоваться почти сразу, вилки вообще должны казаться непонятнейшей вещью в мире, где и самые изысканные придворные дамы хватают еду руками.

— И вот это попробуйте, — посоветовал я. — Честно говоря, сам не знаю, что это, с этой модификацией каждый день что–то новое… но не брыкается, пока ешь, и то хорошо.

— Необычно, — произнесла она бесстрастно, — однако это… неважно.

Я сказал с невольным сочувствием:

— Ваше величество, не хочется такое говорить, короли же предпочитают слушать только приятное…

— Говори, — прервала она и напомнила: — Я королева.

— Вам придется, ваше величество, как–то адаптироваться. Приспосабливаться к нашей жизни. Приспособленчество — тоже перестало быть бранным словом.

Она покачала головой.

— Нет. Мне нужно вернуться.

— Не получится, — сказал я искренне. — Возьмите эти сладкие пирожки. Они так и называются — пирожные.

Она взяла пирожное не глядя и сказала с нажимом:

— Ты не понимаешь. Мне нужно. Королевство в опасности.

— Может быть, — сказал я с легким сарказмом, — только ваш трон?

Она посмотрела на меня с презрением.

— Трон и королевство неразделимы. От того, кто на троне, зависит благополучие всего королевства. А сейчас к нему рвутся себялюбцы, что ввергнут страну в бессмысленные войны!

— И вы должны вернуться, — ответил я с тем же сарказмом, — чтобы спасти мир? Понятно, знакомо.

Она отрезала:

— Ты старался вернуться, чтобы спасти свою шкуру. Мне моя жизнь не важна, я должна спасти свой народ!..

Я запнулся, в ее глазах этот фанатизм, в самом деле верит, что спасет положение, еще не знает про неизбежность исторических процессов, для которых неважно, кто на троне.

С другой стороны, хорошо знаю по истории, что в самом деле зависит от правителя, воевать стране или вести мирную жизнь, прорубывать окно в Европу или окружить себя фаворитками и проводить дни в пьянстве и неге, в то время как королевство сползает к революции и гражданской войне.

— Увы, — сказал я почти с сочувствием, беспомощный противник почему–то сразу перестает казаться противником, когда попадает в нашу полную власть, особенно, если этот противник — самка. — Здесь вы не королева.

Она выпрямилась, глаза сверкнули гневом:

— Никто не отнимет мою корону!

— Как я уже сказал, — напомнил я, — всех королей и королев мы перебили. Во всех королевствах! Даже своего императора вместе с семьей расстреляли и закопали, как собак. Только в самых крохотных королевствах их не убили, а оставили для смеха. Одевают посмешнее и показывают по большим праздникам народу. Теперь общество обходится без королей, графов, баронов и прочих дураков. Все рождаются одинаково свободными и без привилегий.

Она прошептала в отвращении:

— Такого просто не может быть…

— Это есть, — заверил я. — Наше общество полностью демократичное и справедливое, потому намного более бесчеловечное и жестокое, чем у вас.

— Почему?

— Ваше величество, — сказал я, — у вас графами и баронами сразу рождаются, а у нас ими нужно становиться. Я же говорю, все от рождения одинаковы! И начинается такая гонка за властью, что трупы прятать некуда… Конечно, у нас эти победившие называются не графами, это мелочь, у нас это олигархи, политики, управляющие транскорпорациями, футболисты, актеры, биллгейтсы и прочие, кто добился успеха, обойдя множество соперников… Отведайте сока. Вот этого, розового, можно и этот, оранжевый. В них есть все, чтобы восстановить здоровье. У вас оно точно пошатнулось, верно?

Она процедила злобно:

— Моего здоровья хватит, чтобы править королевством!

— Опять за рыбу гроши, — сказал я с сочувствием.

Она сделала глоток сока, прислушалась к ощущениям. Я следил за ее медленно розовеющим лицом, а она спросила внезапно:

— Сколько у тебя табунов?

Я спросил удивленно:

— Табунов? Ни одного.

Она нахмурилась, посмотрела искоса.

— Как так? Ни одного? Даже простых коней, не крылатых?

Я выдавил улыбку.

— Чего я их буду таскать с собой? Конечно, ни одного.

Она фыркнула:

— Ах да, понятно, смешно… Ты уже придумал, как вернуть меня обратно?

Я сам откинулся на спинку стула и воззрился на нее с должным изумлением.

— Как?.. Ваше величество, скажу вам с долей микроскопического сочувствия, но твердо, что вернуться не удастся. Это не в моих силах. Если же попытаться обратиться за помощью…

Она вздрогнула, во взгляде впервые промелькнул страх.

— Нет!

— Мне тоже кажется, — проговорил я медленно, — что в этой идее что–то не то… Хоть мы всех королев уже давно перебили, злости уже нет, потому самое верное, что случится, вас сочтут сумасшедшей и начнут лечить. А это больно и унизительно…