Читать книгу "Тереза Дескейру. Конец ночи - Франсуа Мориак"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В часы полного умиротворения, когда Париж погружается в деревенскую тишину, Тереза принималась за бесконечные подсчеты тех денег, которые она когда-либо одолжила, или тех, которые у нее выманили; вынужденная теперь жить расчетливо, она раздражалась, приходила в отчаяние, мысленно сличала итог своих потерь с итогом своих долгов, всецело оказываясь во власти «страха перед банкротством», страха, которому были подвержены все старики в ее семье…
Нет, сегодня вечером Тереза не станет подвергать себя этой пытке. Можно будет заставить себя заснуть. Надо только потерпеть еще час. Еще один час! Но у нее нет больше сил… Она встала с кресла и подошла к столу, на котором стоял граммофон; при мысли о том, что сейчас могут раздаться какие-то звуки, она вздрогнула, точно музыка, готовая грянуть, будет обладать такой силой, что разрушит стены и похоронит ее под развалинами. И, опустившись в кресло, она снова стала смотреть на огонь.
Как раз в ту минуту, когда она подумала: «Как можно выносить жизнь хотя бы еще одну секунду? Ведь ничего не случится, потому что никогда ничего не случается, и со мной уже больше ничего случиться не может», — как раз в ту минуту она услышала звонок у входной двери. Короткий звонок, показавшийся ей зловещим. Но она сейчас же нашла свое волнение смешным: ведь звонить могла только Анна, почувствовавшая угрызения совести и испугавшаяся, как бы хозяйка действительно не заболела… Нет, даже не Анна: вероятно, консьержка, обещавшая Анне зайти вечером посмотреть, не нужно ли чего-нибудь старухе. Да, конечно, это консьержка… (хотя обычно она звонит не так).
Тереза зажгла люстру в передней и минуту прислушивалась: за дверью слышалось чье-то дыхание.
— Кто там?
Молодой голос ответил:
— Это я… Мари!
— Мари? Какая Мари?
— Да это я, мама!
Тереза разглядывала стоящую в дверях высокую девушку, слегка согнувшуюся от тяжести чемодана, который она держала в правой руке. В этой цветущей женщине нельзя было узнать ребенка, которого Тереза видела в последний раз три года тому назад… Однако она узнавала и этот голос, и смех, и эти карие глаза…
— Как тебе идет быть накрашенной, моя девочка!
Это были первые слова Терезы, слова одной женщины другой.
— Вы находите? А у нас в семье думают обратное… Какое счастье! У вас горит камин!
Она бросила на чемодан пальто и вязаный шарфик. Безобразный желтый свитер плотно облегал грудь женщины-ребенка. Руки и полная шея были коричневыми от загара.
— Прежде всего папиросу… Что это, мама? Вы больше не курите? У меня в чемодане где-то еще есть папиросы… После я вам расскажу… Ну и история!
Ни минуты не оставалась она в покое, и в низкой комнате запахло ее духами. Закурив, она присела на корточки у огня.
— Где твой отец?
— В Аржелузе, конечно, охотится на вяхирей. Что ему еще делать одиннадцатого октября, как не охотиться на вяхирей? С тех пор как он стал страдать ревматизмом, он велел отделать в охотничьем домике столовую с паркетным полом и отоплением… и проводит там все время… На все остальное ему наплевать… его интересуют только вяхири.
— А он разрешил тебе поехать ко мне?
— Я сама себе разрешила.
Тереза выпрямилась и глубоко вздохнула. Какая радость! Она заранее знала, что девочка ей сейчас скажет, что она не ладите отцом, не может больше его выносить и приехала к ней искать защиты и убежища. Как Тереза раньше этого не предвидела! В конце концов, ведь это ее дочь. «У нее нет ничего от матери», — упорно твердили все Дескейру. Нет, есть! У нее такие же выдающиеся скулы, тот же голос и смех. Хотя Тереза, со дня рождения Мари, с особой горячностью доказывала, что между ними нет ни малейшего сходства, теперь она сама поражена этим сходством. Как можно было предполагать, что современная девушка уживется с людьми, среди которых Тереза задыхалась еще двадцать лет тому назад!
— Ну, рассказывай, дорогая…
— Дайте мне сперва поесть… Я умираю от голода.
У нее не хватило денег на вагон-ресторан. Последний франк она истратила на чаевые… Она слегка заикалась и не кончала фраз, прерывая их восклицаниями вроде: «Ну и умора! Это потрясающе!» — пускала дым через нос и выплевывала крошки табака.
— Боюсь, что дома у меня ничего не найдется… Придется пойти куда-нибудь.
Тереза представила себе свое появление с дочерью в ресторане, и ей стало неприятно. На всякий случай она пошла посмотреть, не осталось ли чего-нибудь в буфете.
В крохотной чистой кухне, где все блестело, мерно тикал будильник Анны. Разыскав ветчину, яйца, масло, печенье, Тереза вспомнила, что прежде в кухонном леднике у нее всегда стояло несколько бутылок шампанского. Теперь осталась одна, последняя… Она предназначалась для… Тереза решила не открывать ее, но в эту минуту подошла Мари:
— Шампанское! Вот замечательно!
И тут же добавила, что мастерски умеет готовить омлеты.
— Во время охоты на вяхирей это входит в мои обязанности… О! Да у вас нет говяжьего жира! Какой ужас готовить на масле! Ну, ладно, будем есть яйца всмятку.
В маленькой, ярко освещенной кухне она только теперь увидела мать вблизи, до этого она не успела ее разглядеть.
— Бедная мамочка! Вы больны?
Тереза утвердительно кивнула головой: сердце не в порядке… да и постарела…
— В моем возрасте три года много значат!
Мари уже зажгла газ и стояла спиной к матери.
— Надеюсь, ты предупредила отца?
— Нет.
— Но ведь он будет страшно волноваться…
— Вы его не знаете… Впрочем, нет! Вы-то его знаете. Вспомните, разве он способен волноваться о ком-нибудь, кроме самого себя. Думает ли он о ком-либо, кроме себя? Не знаю, существует ли вообще для него кто-нибудь?
По-прежнему стоя спиной к матери, она вдруг сказала серьезно:
— Если бы вы знали, мама, как я вас теперь понимаю!
Тереза молчала. Девушка добавила:
— Как мне стыдно, что столько лет я о вас плохо думала!..
Молчание матери, видимо, смутило ее; она умолкла, сделав вид, что занята варкой яиц. Но вот она заговорила снова:
— Это не моя вина. Как могла я, будучи ребенком, иметь правильное представление о вашей совместной жизни с папой и бабушкой…
Неожиданно обернувшись, она резко сказала:
— Почему вы так упорно молчите? Я понимаю, вы могли быть недовольны мною… Как вы побледнели, мама!
Тереза пробормотала:
— Нет, нет! Пойдем, ты поможешь мне накрыть на стол.
Она позволила Мари подвинуть стол к камину, расставить тарелки. Прислонившись к стене, она неподвижно стояла в темной прихожей. Мари, напевая, ходила из комнаты в комнату; Тереза наблюдала за ней. От ее радости уже ничего не оставалось. Кто была эта женщина, которую Тереза называет Мари? Почему она говорит ей: ты? Вот уже три года, как под разными предлогами Бернар Дескейру лишал ее возможности видеться с дочерью, как обычно, раз в год в течение недели. Тереза не протестовала: «Может быть, у меня вообще нет так называемого материнского чувства?»
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Тереза Дескейру. Конец ночи - Франсуа Мориак», после закрытия браузера.