Читать книгу "Дневник безумного старика - Дзюнъитиро Танидзаки"

— Есть окунь ямадай с солью, — посоветовал Дзёкити.

— Папа, не хотите ли этого? — сказала Сацуко.

Её тарелка с угрём была почти совсем нетронутой, она съела только один или два маленьких кусочка, а остальное хотела передать мне, Я на это и рассчитывал, когда предлагал пойти в ресторан.

— Как же быть? Я уже кончил свою порцию, и блюдце с соусом унесли.

— Возьмите моё, — и Сацуко вместе с угрём подвинула мне своё блюдце со сливовым соусом. — Или, может быть, попросить другое?

— Не стоит, и так сойдёт.

Сацуко съела только два кусочка рыбы, но соус был неопрятно размазан по всему блюдечку, как будто она с жадностью глотала свою рыбу. Очень неженственная манера есть. «Может быть, она это сделала нарочно?» — подумал я.

— Я оставила тебе внутренности форели, — сказала жена. Её конёк — аккуратно вытаскивать кости из жареной форели. Голову, кости и хвост она отодвигает в сторону, мякость съедает маленькими кусочками, и тарелка у неё остаётся чистой, как будто её вылизала кошка. Внутренности она всегда оставляет мне.

— И у меня остались, пожалуйста, возьмите, — сказала Сацуко. — Только я не могу есть рыбу так аккуратно, как мама.

Действительно, внутренности и кости рыбы, которые она отделила, были разбросаны на тарелке и выглядели ещё более неопрятно, чем соус. Я решил, что и это она делает нарочно.

За ужином Дзёкити сказал, что он через два-три дня должен поехать в командировку в Саппоро, предполагает, что пробудет там с неделю, и предложил Сацуко поехать вместе с ним. Она, подумав, ответила, что вообще-то хотела бы поехать на Хоккайдо летом, но на этот раз не получится, потому что Харухиса-сан пригласил её двадцатого числа на матч бокса, и она дала слово. Дзёкити сказал только: «Вот как?» и уговаривать её не стал. В половине восьмого поехали домой.

Утром восемнадцатого числа Кэйсукэ ушёл в школу, Дзёкити — на службу. После этого я вышел погулять по саду и отдохнуть в беседке. До беседки всего тридцать с лишним метров, но с каждым днём ноги всё больше и больше отказываются ходить, и сегодня мне было труднее дойти до неё, чем вчера. Безусловно, влияет и то, что во время летних дождей очень большая влажность, но в прошлом году в этот период так плохо не было. Я не чувствую в ногах боль и охлаждение, как в руке, но они очень тяжелеют и заплетаются. По временам тяжесть сосредоточивается в коленях, а иногда в подъёме ноги и подошве. Врачи говорят разное, одни, что это последствия перенесённого несколько лет назад в лёгкой форме инсульта, что в мозгу произошли кое-какие изменения, и это влияет на ноги; другие, что рентгеновский снимок показывает деформацию шейных и поясничных позвонков, и чтобы вытянуть их, необходимо лежать на наклонной кровати, голову зафиксировать, а поясницу уложить в гипсовый корсет. Я совершенно не могу вытерпеть ничего подобного, поэтому превозмогаю боль. Каждый день нужно хоть немного ходить, несмотря на трудности, в противном случае грозит полная потеря способности передвигать ногами. По временам меня так шатает, что я боюсь упасть, поэтому я хожу с моей палкой из бамбука, но обычно меня кто-то ведёт, Сацуко или сиделка. Сегодня утром это была Сацуко.

— Сацуко, это тебе…

Когда мы сели в беседке, я вытащил из рукава кимоно сложенную пачку денег и положил ей в руку.

— Что это?

— Здесь двадцать пять тысяч, купи сумку, которую мы видели вчера.

— Большое спасибо.

Она быстро спрятала деньги за пазуху.

— Но когда будешь носить её, как бы жена не догадалась, что это я дал тебе денег…

— Но мама тогда и не видела этой сумки, она прошла вперёд.

Я решил, что так оно и было.

19 июня.

Хотя сегодня воскресенье, Дзёкити днём улетел из аэропорта Ханэда. Сацуко сразу же после его ухода села в хильман и уехала. Когда Сацуко за рулём, домашние боятся садиться с ней в машину, и хильман постепенно перешёл в полное её владение. Провожать мужа она не поехала, а направилась в «Скала» смотреть «Под раскалённым солнцем» с Аленом Делоном[22]. Вероятно, опять с Харухиса. Кэйсукэ скучал, оставшись один дома. Он ждал, что сегодня Кугако привезёт из Цудзидо[23]детей.

Во втором часу пришёл доктор Сугита. Его вызвала по телефону сиделка Сасаки, обеспокоенная моими сильными болями. Он сказал, что, по заключению профессора Кадзиура из больницы Токийского университета, поражённый очаг в мозгу полностью рассосался, поэтому боль, которую я чувствую сейчас, с перенесённым инсультом не связана, она или ревматического или нервного характера. До этого господин Сугита советовал обратиться к ортопеду, и я сделал рентген в больнице Тораномон. В области шейных позвонков затемнение, и меня напугали, сказав, что, так как рука очень сильно болит, это может быть рак, — поэтому мне сделали снимок в боковой проекции. К счастью, рака не оказалось, но шестой и седьмой позвонки деформированы, и в поясничных позвонках нашли изменения, но не такие сильные, как в шейных, — отсюда и боль и онемение в руке. Для этого надо сделать совершенно гладкую доску, установить под ней ролик, наклонить её приблизительно на тридцать градусов и лежать на ней утром и вечером по пятнадцать минут. При этом голову надо подвесить на фиксированную повязку, Schlinge[24]Глиссона (она должна быть специально сделана на фабрике медицинского оборудования по мерке с моей головы), и под тяжестью тела позвоночник растягивается; увеличивая постепенно длительность и число сеансов, можно добиться хороших результатов за два-три месяца. Я сказал, что в такую жару у меня нет никакого желания этим заниматься, но господин Сугата ответил: «Другого средства нет. Попытайтесь всё-таки». Не знаю ещё, попробовать или нет, но решил заказать столяру доску и ролик и вызвать специалистов с фабрики медицинского оборудования, чтобы они измерили голову и сделали перевязь.

Приблизительно в два часа приехала Кугако с двумя детьми, потому что старший сын пошёл играть в бейсбол или ещё куда-то. Акико и Нацудзи сразу же убежали к Кэйсукэ, и втроём они решили пойти в зоологический сад. Кугако, как обычно, со мной только поздоровалась и потом оживлённо заговорила о чём-то в гостиной с моей женой.

Сегодня больше ничего не произошло, что бы стоило записать, поэтому напишу о том, что у меня на сердце.

Может быть, это происходит в старости с каждым, но последнее время не проходит ни одного дня, чтобы я не думал о собственной смерти. Впрочем, такие мысли посещают меня не только в последнее время. Это началось гораздо раньше, лет с двадцати, но теперь я думаю о смерти очень часто. Два или три раза в день мне приходит на ум: «А не умру ли я сегодня?», но никакого страха у меня нет. В молодости я думал об этом с ужасом, а теперь такие мысли меня до некоторой степени даже радуют. Я начинаю во всех подробностях представлять, как я умру и что произойдёт после моей смерти. Я не хочу, чтобы меня хоронили из зала для траурных церемоний Аояма, пусть поставят гроб в этом доме, в комнате в десять дзё, которая выходит в сад, — так будет удобнее пришедшим, чтобы возжечь курительную свечку: они пройдут от главных ворот через средние ворота по камням в саду. Звучание сё и хитирики[25]мне не нравится, и я хотел бы, чтобы Томояма Сэйкин[26]или кто-то другой исполнил «Заходящую луну». Мне кажется, я слышу, как Сэйкин поёт: