Читать книгу "Хоть в СМЕРШ, хоть в штрафбат! Оружие Возмездия - Николай Куликов"

В конце августа «Хенкель-111» из состава 200-й эскадрильи люфтваффе доставил к месту предполагаемой дислокации окруженной группировки первую группу парашютистов. Выброску производили в темное время суток – в ту же ночь во Фридентале от них была получена первая и единственная радиограмма:

«Попали под пулеметный огонь противника. Пробуем разделиться и прорываться двумя мелкими группами по четыре человека…»

На этом связь оборвалась и больше не возобновлялась. Возможно, парашютистам пришлось отступить, бросив рацию. Но не исключено, что они были уничтожены.

– Неудачная высадка! – констатировал Скорцени.

Он был явно раздражен подобным скверным началом операции, однако через трое суток приказал произвести выброску второй группы. В ту же ночь от нее поступило уже более оптимистическое сообщение:

«Центру. Приземлились точно в намеченный район. Нас встретили военнослужащие из отряда Шерхорна. Начинаем движение к основному лагерю, который располагается в двадцати километрах на северо-запад от места выброски. Густав».

Однако и здесь не обошлось без потерь. В следующем более подробном донесении от группы Густава сообщалось, что прыгнувший с ними врач штабс-артц (капитан медицинской службы) Вильд при приземлении в темноте сломал обе ноги. Через несколько дней он скончался.

В течение двух-трех недель 200-я эскадрилья выслала не менее десяти самолетов для снабжения затерянного в лесу отряда. Шерхорн просил в первую очередь побольше медицинских препаратов, перевязочных средств и собственно врача. Кроме того, в спускаемых на парашютах контейнерах находилось продовольствие, одежда и оружие. Выброска производилась в ночное время; с одним из транспортных «Юнкерсов» в лесной лагерь приземлился взамен погибшего новый медик. Из его донесений следовало, что состояние многих раненых крайне тяжелое, и Шерхорну было приказано готовиться к их эвакуации.

Прибывшие с группой Густава специалисты по развертыванию взлетно-посадочных полос начали готовить под аэродром обширную поляну, обнаруженную в нескольких километрах от лагеря. Эвакуацию решено было провести в октябре – в период наиболее темных безлунных ночей. Вслед за больными и ранеными планировали вывезти не менее половины здоровых солдат.

Но вскоре произошло непредвиденное. Когда основные работы по подготовке полевого аэродрома были закончены, от Шерхорна пришла тревожная радиограмма:

«Русские мощным ударом с воздуха превратили намеченную площадку в абсолютно непригодную для посадки. Необходимо изыскать другой способ эвакуации. Ждем дальнейших указаний».

В штабе Скорцени решили: отряду следует немедленно покинуть обнаруженный лагерь и совершить двухсотпятидесятикилометровый переход на север. Там, возле старой русско-литовской границы, раскинулось несколько озер, которые замерзали в начале декабря. Когда лед окрепнет, их можно будет использовать как естественные аэродромы для тренировок транспортных самолетов.

Но, как говорится в русской пословице: «Гладко было на бумаге…» Проделать такой длинный путь в тылу врага – дело крайне сложное. К тому же предварительно следовало снабдить окруженцев теплой одеждой и прочим снаряжением для нахождения в глухих лесах теперь уже в зимних условиях. Для 2000 человек это потребовало большого количества самолето-вылетов.

Лишь позднее, осенью 1944 года, колонны Шерхорна медленно потянулись в северном направлении. Весь отряд был разбит на несколько подразделений: передние выполняли роль разведки и воинского авангарда; позади двигался арьергард – все в традициях и по правилам германских воинских уставов. Впрочем, такие меры предосторожности оказались далеко не лишними: очень скоро начались кровопролитные боестолкновения с мобильными группами НКВД по охране тыла. Число погибших, а также раненых и больных росло с каждым днем – их с трудом размещали на крестьянских телегах, которых было очень мало. Кто еще был способен двигаться, шел пешком. Таким образом, темпы продвижения постоянно снижались: в среднем за день колонны преодолевали не более десяти километров – учитывая, что отряд периодически останавливался на сутки, а то и двое для отдыха и оказания помощи раненым. Постепенно людьми начало овладевать отчаяние: шансы на возвращение в Германию казались слишком призрачными. Тем более что линия фронта под мощными ударами Красной армии удалялась все дальше на запад…

Только к февралю 45-го измотанная, обмороженная и почти потерявшая надежду «армия» Шерхорна сумела подойти к тем самым озерам, однако и здесь окруженных ожидало жестокое разочарование. По-видимому, русские сумели разгадать их планы и заранее провели усиленное бомбометание по льду водоемов, сделав их поверхность непригодной для посадки самолетов. Но, в конце концов, удача улыбнулась находящимся на грани отчаяния людям: в близлежащих лесных массивах удалось найти и подготовить вполне «приличную» взлетно-посадочную полосу для приема монопланов типа «Арадо».

Как раз сегодня ночью наконец-то совершил посадку первый долгожданный самолет с «той» стороны…

Шерхорн и его заместитель держались более сдержанно, а вот их подчиненные не скрывали радостных чувств. Кое-кто из солдат даже полез обниматься с экипажем «Арадо», едва те сошли на землю. Впрочем, обстановка не позволяла даже на короткое время расслабиться, предаваясь радостным излияниям: подполковник приказал немедленно приступать к разгрузке самолета.

Даже летчики не остались в стороне, и теперь, спустя всего двадцать минут после посадки, из грузового отсека вытаскивали и укладывали в сани последние тюки. Майор Герц обратил внимание, что часть людей Шерхорна, одетых в гражданскую одежду, общается по-русски.

– Это местные полицейские, – пояснил обер-лейтенант Штерн. – Спасаясь от Советов, прятались по окрестным лесам, потом примкнули к нам.

– И много таких? – поинтересовался Феликс.

– Человек шестьдесят-семьдесят.

– Они оказались крайне полезны, – вступил в разговор Шерхорн. – Знают здешние леса и все мало-мальски пригодные для передвижения дороги. Без них русские давно бы загнали нас в ловушку и перебили, как зайцев.

– Но где же обоз с ранеными? – обеспокоенно спросил Герц. – Вылететь необходимо хотя бы за три часа до рассвета!

В этот момент из-за ближайших елей показался человек в камуфляжной утепленной куртке с наброшенным на голову капюшоном – на груди у него висел «шмайссер» с откидным прикладом, а передвигался он на коротких охотничьих лыжах без палок. Торопливо приблизившись к Шерхорну, он отдал честь и начал что-то негромко докладывать, склонившись почти к самому уху командира. При этом оба отошли чуть в сторону – отчего присутствующие улавливали лишь отдельные обрывки немецких фраз, из которых невозможно было понять содержание разговора. Однако по тревожному выражению лица подполковника все поняли: что-то произошло. Впрочем, Шерхорн, отпустив подчиненного (тот снова бесшумно исчез за деревьями), не стал скрывать причины своей озабоченности. Он хмуро заметил, обращаясь к Герцу:

– Мне очень жаль, майор, но эвакуацию раненых придется провести следующей ночью. Вам придется задержаться!