Читать книгу "Вилла в Италии - Элизабет Эдмондсон"

Дурнота отступила.

— Не пойму, что на меня нашло.

— Это все твой бронхит. Он тебя изнурил, а еще этот ветер с песком… Вряд ли полезно им дышать. Хорошо бы тебе выпить стакан воды, но я бы не стала ничего пить из этого крана. Ну как, уже лучше? Тогда пойдем посмотрим, есть ли кто в доме.

Однако в доме никого не было. Подруги двигались через погруженные во мрак комнаты, слыша завывания ветра. Ставни на окнах дребезжали, где-то хлопала на ветру дверь или окно.

— Никого. Дом пустует.

— Но недолго, — отметила Делия, проведя пальцем по мраморной столешнице и затем разглядывая его в скудном свете, сочащемся сквозь ставни. Пыли не было.

— Как ты думаешь, тут всегда так ветрено?

— Я думаю, это сирокко. Мы проходили это в школе, мисс Пертинакс нас учила, разве ты не помнишь? Она вела у нас географию и была помешана на природных катаклизмах. На наводнениях, приливных волнах, ураганах и пагубных европейских ветрах. Рассказывала о фене,[1]сводящем людей с ума, о французском мистрале[2]и слепящем сирокко, который дует из пустыни в средиземноморскую Европу, неся с собой пол-Сахары.

— Как, скажи на милость, тебе удается все это помнить?

— Ветры — это поразительно. Ты ничего не помнишь, потому что никогда не придавала значения географии, а домашнюю работу за тебя делала я.

— Зато я делала за тебя математику, — ответила Джессика. — А этот сирокко часто случается?

— Довольно редко, по-моему.

— Тогда почему ему понадобилось дуть именно в день нашего приезда?

— Фатум, — пожала плечами Делия. — Гнев богов.

— Тут должно быть электричество; повсюду выключатели, но, когда я их нажимаю, ничего не происходит.

— Отключена вся сеть, а может, питание идет от генератора.

— По-моему, теперь самое время хорошенько здесь все обследовать. Где-нибудь просто обязаны быть масляные лампы или свечи. А если пыль вытерта, то, возможно, в доме есть и еда. И винный погреб. Это безопаснее для питья, чем вода. Ты оставайся здесь, а я поищу какой-нибудь фонарь.

Делия мало что различала в окружающей обстановке, хотя смутно угадывалась какая-то колонна, и, судя по фактуре камня под рукой, скамья, на которой она сидела, была мраморной.

Вернулась Джессика, неся в высоко поднятой руке свечу; дрожащее на сквозняке пламя отбрасывало маленькие тени. Стало видно, что они находятся в большой комнате — мраморный пол, колонны с каннелюрами, громадные двери в классических архитравах.

Делия вдруг испуганно вздрогнула. На нее смотрели какие-то лица: девочка, выглядывающая из-за двери, женщина в ниспадающих одеждах, с лирой в руке… Неужто галлюцинации?

— О Боже! — вздрогнула Джессика, изумленная не меньше. — Какого черта?..

Воэн приблизилась, чтобы рассмотреть получше.

— Это просто обман зрения, тромплей.[3]Люди, эта дверь, колонны — все они нарисованы. Поразительно!

— Слава Богу, — выдохнула подруга. — А то я здорово испугалась: подумала, что в комнате полно людей. Как бы там ни было, есть хорошая новость — я обнаружила буфет с едой и бутылку вина, а на полу — бутылки с водой. И еще есть масляная лампа; посмотрим, удастся ли мне ее зажечь.

— Ты знаешь, как устроена масляная лампа? Я знаю, так что давай сюда. — Делия опустилась на мраморную скамью, поставила лампу рядом и сняла стеклянный абажур, чтобы добраться до фитиля. — Мы пользовались ими в Солтфорд-Холле, когда в войну отключалось электричество.

Затем путешественницы вернулись в кухню, где сели за дочиста вымытый стол и поужинали оставленными хлебом, сыром и холодным мясом. Подкрепив силы пищей и бокалом вина, Делия зевнула.

— Ну и день. Я совершенно вымотана. Сейчас нам нужен только сон. Спальни должны быть где-то наверху, так что идем наверх.

Джессика убрала остатки еды в буфет.

— Посуда подождет до завтра. Кажется, где-то там я видела лестницу, в конце зала с настенными росписями.

Подруги поднялись на галерею, откуда попали на широкую площадку, куда выходило несколько широких, отполированных до блеска дверей. Открывая их поочередно, они обнаружили четыре комнаты, готовые к приему гостей: с застеленными кроватями и чистыми полотенцами в ванных над умывальниками.

— Похоже, нас ждали, — промолвила Делия.

— Кого-то ждали, во всяком случае. — Джессика по-прежнему не была уверена, что они попали в нужное место. — Что, если мы проснемся и обнаружим, что находимся на «Вилле Ариосто» или «Вилле Боккаччо»?

— В таком случае наши хозяева удивятся. Неважно; мы здесь, и здесь останемся. А если среди ночи появится претендент на мою комнату, пусть он или она проваливает ко всем чертям и спит где-нибудь в другом месте.

— Не могу представить такого сумасшедшего, чтобы путешествовал под этим ветром.

— Беру себе эту комнату, а ты — соседнюю. Забирай масляную лампу, я возьму свечу.

Из того, что Воэн смогла разглядеть при тусклом освещении, получалось, что она находится в просторной и величественной комнате. Такие покои должны были принадлежать хозяину или хозяйке дома. Возможно, ей было вовсе не по чину здесь находиться, но путешественница слишком хотела спать, чтобы этим озаботиться.

Кровать имела затейливое, тонкой работы изголовье, и на нем в мерцающем, призрачном свете Делия разобрала переплетенные инициалы «БМ».

— Беатриче Маласпина, — произнесла она вслух. — Вот я и здесь, на «Вилле Данте». Зачем же я вам понадобилась, хотелось бы знать?

2

И впрямь до прошлой недели Делия ничего не слышала ни о Беатриче Маласпине, ни о «Вилле Данте». Она сидела в своей лондонской квартире, когда раздался свисток почтальона, за которым последовало звяканье клапана почтового ящика и глухой стук — доставленная корреспонденция упала на коврик перед дверью.

Делия вышла в маленькую прихожую и подняла почту. Коричневый конверт от электрической компании. Белый конверт с рукописным адресом. Она сразу узнала, от кого — буйные каракули ее агента Роджера Стейна узнавались безошибочно. У Воэн упало сердце. Импресарио писал только тогда, когда хотел сообщить что-то неприятное; в ином случае звонил по телефону, со своим небрежно-покровительственным «Делия, дорогая моя девочка…».

А это что такое? Длинный конверт. Определенно письмо от адвоката — почему-то именно юристы чувствуют потребность пользоваться почтовыми принадлежностями нестандартного размера. Она перевернула конверт. Письмо от Уинторпа из адвокатской конторы «Уинторп, Уинторп и Джарвис», давних поверенных их семьи — во всяком случае, поверенных ее отца; к ней самой они теперь отношения не имели.