Читать книгу "Почему поют русалки - К. С. Харрис"

— Вы, кажется, говорили, что и эта жертва была изувечена?

— Да. Пострадали руки. — Магистрат тоже устремил взгляд на волны реки, плескавшиеся почти у их ног. — Вечер накануне убийства он также провел с друзьями. Расстался с ними в харчевне «У Уайта», сказал, что отправляется домой. По показаниям очевидцев, он был слегка а навеселе, но отнюдь не пьян.

Себастьян перевел взгляд на магистрата.

— Это произошло почти три месяца назад. Вам удалось обнаружить какие-нибудь следы?

— Очень немногие. Никто не припоминает, что видел его после того, как он оставил друзей в харчевне. — С реки налетел порыв ветра, и Генри Лавджой поднял воротник пальто, защищаясь от холода. — Когда труп был обнаружен, оказалось, что горло мистера Кармайкла перерезано и вся кровь из тела выпущена. Как и в настоящем случае, плоть с конечностей оказалась срезана. Как я сказал уже, с рук.

— Кто проводил осмотр тела?

— Некий доктор Мартин из госпиталя Святого Фомы. Должен сказать, что он не сообщил нам ничего, кроме самого очевидного.

— Вы уже отдали приказ провести аутопсию тела Стентона?

— Разумеется.

— Могу посоветовать поручить выполнение этой процедуры доктору Полу Гибсону на Тауэр-Хилл. Если на теле погибшего есть какие-либо скрытые свидетельства, Пол Гибсон их обнаружит.

Магистрат кивнул.

Себастьян снова смотрел на волны Темзы, тихо набегавшие на покрытые водорослями каменные ступени. Запахи, что несла с собой река, чувствовались тут явственнее, зловоние снулой рыбы смешивалось с тяжким духом, подступавшим от сыромятен, расположенных по берегам.

— Вы сказали, Стентону было всего восемнадцать. А не знаете ли, сколько лет было мистеру Кармайклу? Двадцать шесть?

— Двадцать семь.

— Разница в девять лет. Сомневаюсь, что между этими молодыми людьми было что-либо общее.

— Ничего общего? Вы считаете, милорд? Но… Но они оба принадлежали к богатым и знатным семьям. Жили в Уэст-Энде.

— Думаете, что поводом для убийства послужило их аристократическое происхождение?

— Боюсь, у окружающих может сложиться именно такое мнение.

Себастьян перевел взгляд на противоположный берег реки, туда, где как раз начали проступать из тумана массивные корпуса верфей. Обе семьи были богаты, но и в этом между ними оставалось немало различий. В то время как Доминик принадлежал к одной из самых старых фамилий королевства, отец Барклея, сэр Хамфри Кармайкл, был сыном простого ткача.

Магистрат откашлялся, и, когда снова заговорил, его голос звучал напряженно и неуверенно.

— Итак, я могу рассчитывать на вашу помощь, милорд?

Себастьян взглянул на своего собеседника. Перед ним стоял невысокий человечек с глянцевитым лысым черепом, худым неулыбчивым лицом и едва ли не комически тонким голосом. Обостренное чувство справедливости, щепетильность, доходящая до привередливости, требовательность делали мистера Генри Лавджоя едва ли не самым преданным своему делу человеком, которого Себастьян когда-либо встречал.

Желание отказать было весьма сильным, лишь воспоминание о смоченных росой светлых кудрях молодой жертвы удерживало его. Да еще странное чувство долга, которое Себастьяну внушал маленький, алчущий справедливости магистрат.

— Я подумаю, — ответил он.

Мистер Лавджой кивнул и направился было обратно, но следующий вопрос Себастьяна остановил его.

— Припомните, пожалуйста, не было ли найдено какого-нибудь постороннего предмета во рту предыдущей жертвы?

Магистрат повернулся на каблуках, и Себастьян с удивлением увидел, как дернулся несколько раз кадык на его шее, прежде чем услышал ответ:

— Именно что был, сэр. Хоть никто из нас не придал этому значения.

— И что же это было?

— Чистая страница из какого-то судового журнала. Датированная двадцать пятым марта.

Прилетевший от реки ветер раздул полы магистратского пальто.

ГЛАВА 4

Вернувшись на Брук-стрит, Себастьян обнаружил, что его прихода ждут. Алистер Сен-Сир, пятый граф Гендон, не застав сына дома, собирался уходить. Обитая в собственном особняке на Гросвенор-сквер, Гендон редко навещал сына в его холостяцких апартаментах. И никогда не делал этого без серьезной на то причины.

Граф был крупного сложения, выше ростом, чем Себастьян, крепче сбитый, его массивная голова возвышалась над выпуклой, словно бочонок, грудной клеткой. Ныне поседевшие волосы когда-то имели такой же темный цвет, как у сына.

— Хм, — выразительно процедил он, окидывая взглядом небритое лицо Девлина и его далеко не безупречно повязанный галстук. — Я, признаться, опасался, что ты уже ушел из дому, но ты, оказывается, еще не возвращался. Вижу, я пришел слишком рано.

Себастьян почувствовал, как на лице его появляется невольная улыбка.

— Позавтракаете со мной? — спросил он отца, направляясь в столовую.

— Благодарю. Успел позавтракать несколько часов назад. Разве что кружку эля.

Себастьян отметил присутствие в вестибюле дворецкого, Морей молча поклонился вошедшим.

— Твоя сестра говорит, что ты проявляешь настойчивость, продолжая розыски матери.

С этими словами Гендон выдвинул один из стульев и сел около стола. Себастьян, вылавливая ложкой яйца из горячей кастрюльки на буфете и перекладывая их на тарелку, на мгновение задержался с ответом.

— Милая Аманда. Каким, интересно, образом до нее дошли эти сведения? — после паузы пробормотал он.

— Но они соответствуют истине?

— Вполне.

Себастьян понес тарелку к столу.

Гендон продолжал смотреть на сына своими ярко-голубыми глазами, ожидая, пока Морей поставит перед ним эль и удалится. Затем, опустив локти на стол, граф подался вперед.

— Но зачем, Себастьян? Зачем ты это делаешь?

— Как же? Ведь она моя мать. Когда я впервые узнал правду о том, что произошло тем летом в Брайтоне, я разозлился. На вас, отец, конечно. И на нее. Может быть, даже на себя за то, что поверил в те сказки, которые мне рассказывали. И продолжаю злиться до сих пор. Но теперь я понимаю, что есть вещи, которые мне следует спросить у нее самой.

— Она на континенте.

— Там я ее и ищу.

Косматые седые брови Гендона сошлись в прямую линию, он нахмурился.

— В Европе, как тебе, думаю, известно, продолжаются военные действия.

— Это обстоятельство представляет определенную трудность, согласен, но не является непреодолимым препятствием.

Гендон хмыкнул и поднес к губам эль. Отношения между отцом и сыном и прежде не были безоблачными, даже до того, как в жизни последнего появилась Кэт. Тем более не улучшились они после откровенного разговора в июне прошлого года. Брак между графом Гендоном и красавицей Софией привел к появлению на свет четверых детей: старшую девочку назвали Аманда, трое сыновей получили имена Ричард, Сесил и Себастьян. Из всех них младший походил на отца меньше всего. Пока Себастьян был маленьким, граф ограничивался тем, что держал младшего отпрыска подальше от себя, полагая, что этот странный мальчик — с его диким взглядом и всепоглощающим интересом к поэзии и музыке — никогда не окажется наследником титула, а значит, и не займет выдающегося положения в свете.