Читать книгу "Инквизитор. Акт веры - Антон Ульрих"

И точно, в этот момент на балкон вышла Изабелла Кастильская, ведомая под руку Фердинандом. Народ взвыл от восторга. Мальчик, поддавшись всеобщему ликованию, громко закричал и замахал руками. В этот момент королева, которую ее дражайший супруг галантно усаживал в кресло, казалась даже красивее, чем Дева Мария, считавшаяся доселе Хуаном самой прекрасной из женщин.

Празднование Пасхи и выход королевской четы глубоко врезались в память ребенка. Теперь женская красота навсегда связалась в его сознании с религиозным экстазом. Вернувшись в селение Карабас, Хуан тут же рассказал своим товарищам по играм, свидетелем какого величайшего из всех виденных ранее событий он стал. Сидя долгими весенними вечерами у реки и помешивая в костре догорающие угли, юный Хуан восторженно рассказывал о процессии, изображая попутно бесноватых и юродивых, а также о торжественном выходе королевской четы на балкон дворца. Дети, ничего не видевшие дальше околицы селения, слушали его, раскрыв рты. Они постоянно требовали пересказывать им удивительное празднование Пасхи в Севилье.

Видя, что товарищи чрезвычайно увлеклись рассказом, Хуан предложил им новую игру. Уже на следующий вечер возвращавшиеся на поля после сиесты работники были несказанно удивлены открывшимся им зрелищем. Прямо по главной улице шествовала небольшая процессия, состоявшая целиком из детей. Впереди процессии, высоко задрав две связанные меж собой скрещенные палки, вышагивал самый младший. Следом за крестом на старом обломке древка, найденного мальчишками где-то у реки, развевался вместо церковного знамени оборванный военный стяг, по-видимому побывавший много раз в самой гуще сражений, так как края его были страшно обуглены. Двое самых старших по очереди несли знамя, четверо ребят помладше тащили на худых загорелых плечах скрещенные палки. В этих импровизированных носилках красовалась старая кукла, изображавшая Пречистую Деву Марию. Куклу ребята позаимствовали у одной из девочек, с которыми им было зазорно играть. За то, что девочка отдала свою куклу, ее приняли-таки в игру после долгих и жарких споров. Теперь сама девочка изображала не кого-нибудь, а королеву, стоявшую на небольшом холме и махавшую процессии платком. Проходившие мимо нее мальчишки должны были ей кланяться, иначе, как утверждал маленький Хуан, игра не считалась. Остальные девчонки селения страшно завидовали избраннице и старательно следили издалека, чтобы их более счастливая подруга махала платком, как положено настоящей королеве Изабелле Кастильской.

Сам Хуан сначала хотел изображать во время игры короля Фердинанда, гордо кивавшего проходившей мимо его холма процессии, члены которой обязаны были кланяться сначала королеве, а затем и ему, но простое стояние было не для такого бойкого и подвижного ребенка, как он. Поэтому однажды, во время очередного пересказа празднования Пасхи, Хуан объявил, что забыл одну немаловажную деталь.

– Впереди процессии ехал всадник, – сказал он.

Кто это был, начали наперебой выспрашивать у него товарищи, но Хуан уклончиво отвечал, что это ему неизвестно и, скорее всего, всадник являлся самой важной персоной на празднике, раз ему разрешили возглавить процессию и встать даже перед святым крестом.

– Возможно, это был сам папа! – неожиданно провозгласил он.

Известие, что в процессии участвовал понтифик, привело детей в сильнейшее возбуждение. Недаром викарий, проводя каждое воскресение богослужения в церкви, первую из своих молитв посвящал восседавшему на священном католическом троне папе римскому.

На следующий вечер жители селения были удивлены еще сильней, чем прежде, когда увидели, что во главе процессии с Девой Марией ехал юный Хуан. Озорник с важным видом восседал на черном борове, который после достопамятного объезда послушно подставлял Хуану свою спину всякий раз, когда тому хотелось покататься на нем. Принятые в этот раз для большей торжественности девочки тоненькими голосами выводили церковные гимны, шагая за носилками, а Хуан торжественно благословлял прохожих, рисуя в воздухе крестное знамение. «Смотрите-ка, каков будущий маркиз! – восклицали жители, указывая на шалуна. – Да, он далеко пойдет, этот Хуан де Карабас».

Так гордость мальчика, зревшая в маленьком сердце, была удовлетворена целиком и полностью. Теперь он стал не только лидером, но и именовался в играх не иначе как ваше святейшество.

Той ночью маленькому Хуану приснился странный сон, один из тех самых снов, что изменяют наше сознание, навсегда врезаясь в память красочным колоритным действом. Хуану снилось, будто он стоит посреди огромной пустыни, ветер гонит бесконечный желтый песок меж ног его, широко расставленных и уже по щиколотку засыпанных. Мальчик поднимает голову и видит в лазурном небе, столь ослепительно голубом, какое бывает только в Кастилии, как сверху к нему спускается ангел. Ангел сей был подобен белоснежному воину с золотым посохом, который он держал, будто это был меч. От ангела веет страхом и благородством. Внезапно мальчик чувствует, что он отрывается от земли и начинает медленно приближаться к ангелу. Песок с тихим шелестом ссыпается с его босых ног. Хуан движется вверх, в небо, направляясь к ангелу. Белоснежный воин, заметив его, в гневе направляется прямо на мальчика. И тут Хуан видит, что он не просто мальчик, а огромный черный бык с позолоченными рогами, а ангел перед ним – тореадор, держащий в руках не посох, а шпагу. Тореадор изготовился пронзить испуганного ребенка этой самой шпагой-посохом, но Хуан ловко пролетает мимо, лишь только край плеча задевает шпага. Хуан чувствует, как ярко-алая кровь, какая бывает лишь на картинах с изображениями ада, струится по всему его телу, телу быка. И еще он внезапно чувствует всю мощь и стать этого могучего животного. Хуан бьет копытом и неторопливо и расчетливо направляется к тореадору-ангелу. Тот не ожидает удара и падает, пронзенный золочеными рогами прямо в сердце. Умирая, ангел шепчет склонившемуся над ним в небе мальчику: «Возьми мою доблесть. Стань великим. Печать Всевышнего на тебе».

Маленький Хуан проснулся весь в поту, глядя невидящим взором в темноту спальни, а в ушах его все еще звучали возгласы ангелов-зрителей «Оле!», подбадривающих быка, победившего небесного тореадора.

ГЛАВА ВТОРАЯ

С этого момента в жизни и внутреннем мире маленького Хуана произошли разительные перемены. Он стал грезить, мысленно видя то, что было невозможно зреть наяву. Грезы Хуана были прекрасны и ужасны одновременно. Чаще всего он видел огромного черного быка, горделиво стоящего над телом поверженного тореадора. На широком лбу быка сиял крест, а в глазах стояли слезы скорби по убиенному, которые, капая, смешивались с кровью тореадора, текущей с золоченых рогов. Упоенный виденной им картиной, дрожащий от возбуждения и восторга, мальчик тотчас прерывал все свои дела и стоял, подолгу глядя пустыми глазами в лазурное небо Кастилии. Ни дети, ни работники, ни даже добрый старый Хорхе не могли в тот момент вернуть его на землю. Только отец, дон Карлос, имел власть одним окриком оторвать сына от грез наяву.

– Хуан! – восклицал он, выглядывая в окно. – Поди-ка сюда.

И тотчас ребенок возвращался в реальность, покорно следуя отеческому зову.