Читать книгу "Аферист его Высочества - Евгений Сухов"

– Знатная шляпа, – сказал Неофитов, подойдя к Ленчику и оглядев его. – Где обзавелся?

– На Гостином дворе, – не без гордости ответил Ленчик.

– Я бы тоже желал иметь такую, – заявил Неофитов.

– К такой шляпе нужна трость, – подал голос «граф» Давыдовский. – И ты станешь просто неотразим.

– Ты думаешь? – повернулся к нему Ленчик.

– Уверен, – ответил «граф».

– Да он и так уже настоящий денди, – хмыкнул Африканыч. – А вот трости и правда не хватает.

– А вы что думаете, Всеволод Аркадьевич? – спросил Ленчик Долгорукова.

Давно перейдя со всеми на «ты», даже со «стариком», Ленчик никак не мог позволить себе так же обращаться и к Долгорукову, хотя тот абсолютно не был бы против. Наверное, помимо степени уважения сказывалось еще и то, что Всеволод Аркадьевич был в их группе старшим. То есть в некотором смысле шефом. А к начальникам всегда следует обращаться на «вы», и никак иначе. Уж так его, Ленчика, воспитала жизнь…

– Что я думаю? – оторвался от газеты Сева. – Я думаю, – он задумчивым взглядом обвел всех присутствующих, – что Их Императорское Высочество обязательно посетит Казань. Не в первый путь, так по возвращении с выставки.

– Ты это о чем? – внимательно посмотрел на Долгорукова Огонь-Догановский, и взоры оставшихся троих членов команды обратились к патрону.

– Я о Сибирско-Уральской научно-промышленной выставке в Екатеринбурге, – ответил Сева. – А вы о чем?

– А мы о новой шляпе Ленчика, – ответил Самсон Неофитов. – Тебе она нравится?

– Нравится, – мельком взглянул на Ленчика Долгоруков.

– Так что это ты там говорил о выставке? – не спускал взора с Севы Алексей Васильевич, чуявший, что разговор Долгоруков завел не зря…

– А вот, послушайте, – Всеволод Аркадьевич пошуршал газетой и принялся читать вслух:

«На днях Высочайше был утвержден Устав Сибирско-Уральской научно-промышленной выставки, открытие которой предварительно намечено на июнь месяц последующего, 1887 года. Почетным Президентом выставки единодушно был избран председатель Государственного Совета великий князь Михаил Николаевич, на что Их Императорское Высочество изъявил радушное согласие вчерашней телеграммой на имя губернатора Пермской губернии, действительного статского советника В. В. Лукошкова. Таким образом, инициатива Уральского общества любителей естествознания в организации сей выставки, возникшая еще в 1884 году, не осталась лишь предложением и на данный момент вступила в свою завершающую фазу. Сибирско-Уральская научно-промышленная выставка в Екатеринбурге имеет целью ознакомить всех интересующихся процветанием восточных окраин Российской империи с результатами научных исследований Сибири и Урала в естественно-историческом отношении. Вместе с утверждением Устава выставки последовало Высочайшее повеление об отпуске суммы на расходы, и стало поступать много пожертвований от частных лиц и земских учреждений…»

Сева неторопливо отложил газету.

– Мне не совсем понятно, к чему ты клонишь, – буркнул Огонь-Догановский.

– И мне, – посмотрел на Севу Африканыч.

– Я тоже покудова не пойму, к чему ты это нам прочитал, – сказал «граф» Давыдовский. – А что это была за газета?

– «Пермские губернские ведомости», – торжественно ответил Долгоруков.

– Ты их читаешь? – не то чтобы сильно удивился Огонь-Догановский.

– Да, читаю, – ответил ему Сева. – Как и нижегородские, вятские, саратовские и прочие «Ведомости». Иногда очень полезно знать, что происходит в соседних губерниях.

– Это верно, – без особого энтузиазма заметил Африканыч.

– А ты тоже ничего не понял? – перевел взгляд на Ленчика Всеволод Аркадьевич.

– Ну-у, – протянул Ленчик, – возможно, вы правы, и великий князь поедет на открытие этой выставки, потому как он ее президент. А поскольку ему не миновать Казани, то он, может быть, остановится в ней на денек.

– Та-ак, – сразу оживился Долгоруков. – Что еще ты думаешь по этому поводу?

– Он, стало быть, посетит в городе несколько мест… Кафедральный собор, Богородицкий монастырь. Примет участие в обеде в его честь, куда можно заполучить приглашение, ежели очень постараться, ну и чего-нибудь провернуть…

Долгоруков поднял кверху указующий перст:

– Во-от… Вот! Провернуть! Учитесь, господа! Учитесь у молодых, и тогда вы никогда не станете старыми. Я имею в виду ваши мозги.

– Ты намерен затеять аферу с великим князем? – Брови Огонь-Догановского взлетели на лоб. – Облапошить особу из царственного дома, великого князя, председателя Государственного Совета империи?!

– А почему бы и нет? – весело посмотрел на «старика» Долгоруков. – Говорят, что Их Высочество человек недалекий.

– Он военный, – заметил «граф» Давыдовский.

– И что? – посмотрел на него Сева.

– Это значит, будет рубить с плеча, если что, – продолжил свою мысль «граф».

Сева нахмурил брови:

– А вот этого «если что» быть не должно…

* * *

Разговор происходил в гостиной зале милого двухэтажного особняка, усадьба какового заканчивалась на задах крутым каменистым склоном. Так что ежели вдруг случись какая напасть, то подобраться к особняку можно будет только с фасада, то бишь заметно для хозяина.

Усадьба эта на Старогоршечной, тихой зеленой улочке близ сада Ворожцова, принадлежала ранее поповой дочке Аграфене Покровской. Известное дело, каково житье у детей человека духовного звания: туда нельзя, да и сюда невозможно. Но вот поди ж ты, – влюбилась Аграфена Пафнутьевна в прапорщика Гервазия Захарова, роду дворянского и весьма древнего, что доказано справками Разрядного архива и Вотчинного департамента, представленными в шестой части Дворянской родословной книги. Влюбилась да и сбежала от своего батюшки с поселка Высокая Гора в губернский город Казань, заслужив тем самым отцово проклятие, каковое им в ее адрес и было троекратно произнесено.

В Казани же, стало быть, она и повенчалась с прапорщиком. Случилось это событие в 1811 году, а в двенадцатом «враг рода человеческого» Наполеон Буонапарте пошел на Россию войною, дабы подчинить себе русский народ и погубить православную веру.

Ушел тогда прапорщик Гервазий Захаров на войну. Воевал честно и храбро, брал вражеский город Дрезден, в коем деле лишился всех своих нижних телесных членов. Вернулся он в чине капитана, но без ног и без детородного органа, который ему оторвало вместе с ногами и руками.

Прожил затем отставной пехотный капитан Захаров недолго. Пил горькую, сильно и каждодневно, затем плакал и проклинал судьбу. А потом случился с ним сердечный удар, после которого осталась Аграфена Пафнутьевна вдовицей на весь свой оставшийся век. Жила она тихонько, почти не выходила из дома, а в восемьдесят первом году отдала Богу душу. Дом на Старогоршечной за неимением родственников перешел во владение городской управы, и его купил Сева Долгоруков в собственное частное владение.