Читать книгу "Аферист его Высочества - Евгений Сухов"

Еще в группу Долгорукова входили столбовой дворянин Алексей Васильевич Огонь-Догановский, что держал общую казну клуба «Червонных валетов» и был их старейшиной, и «граф» Давыдовский. Правда, титул графа Павел Иванович Давыдовский присвоил себе самолично, но ежели кто и походил на графа – статью, осанкой и манерами, – так это единственно Давыдовский. Похоже, в этом сыграло свою роль воспитание и образование, ведь он приходился сыном тайному советнику, вот-вот готовящемуся получить чин «действительного» тайного советника.

В бытность в Тобольске «граф» Давыдовский, и прежде в охотку или по необходимости (ради дела) пописывающий в газетки и журналы, занялся сочинительством и сделал на этом поприще значительные успехи. Он написал три пьесы, одна из которых, под названием «В края сибирские», была поставлена на сцене Тобольского театра и имела оглушительный успех. Такой, что Пушкинский театр в Москве выбрал ее для своей постановки в сезон восемьдесят второго – восемьдесят третьего года с Андреевым-Бурлаком и Южиным в главных ролях. А затем Павел Иванович занялся сочинительством романа, описывающего как свои собственные похождения, так и его друзей из клуба «Червонные валеты», – деятельная натура «графа» и в ссылке требовала выхода.

Что же касается Огонь-Догановского, то Алексей Васильевич был известным в Москве карточным игроком. Какое-то время даже самым известным! А кем еще быть сыну знаменитого в свое время держателя игорного дома Василия Огонь-Догановского, обыгравшего как-то на двадцать пять тысяч первого пиита Российской империи Александра Пушкина?! И членом какого клуба, кроме Англицкого, быть такому человеку? Конечно, только клуба «Червонных валетов»! Это он, Алексей Васильевич Огонь-Догановский, позволил себе громогласно и открыто не согласиться с главным обвинителем Муравьевым на том достопамятном судебном следствии 8 февраля 1877 года в здании Московского окружного суда, что «Червонные валеты» – не только махинаторы и аферисты, но и «банальные грабители».

– Ты ври, да не завирайся, – негодующе перебил речь обвинителя Муравьева Алексей Васильевич, рывком привстав со своего места. – Когда это мы кого грабили?!

Получив ссылку в Тобольск, Огонь-Догановский и там не выпускал карт из рук. Более того, он сумел организовать в городе небольшое коммерческое предприятие, опять-таки касаемое его главного пристрастия, спросив на то разрешение-лицензию у местных властей. Сие предприятие Огонь-Догановского состояло в том, что Алексей Васильевич обучал всяким премудростям карточной игры богатеньких купеческих сынков, тоскующих по острым ощущениям домовладельцев-мещан и юных студиозусов, мечтающих, по молодости и глупости, разом разбогатеть, не прикладывая к этому никаких особых усилий. Еще его обучение проходила одна миловидная и явно скучающая вдовица первой гильдии купца Родиона Степановича Крашенинникова по имени Евдокия Мансуровна, которая станет впоследствии супругой «валета» – Эдмонда де Массари. Обучение происходило сугубо по пятницам и стоило ученикам по четвертному билету ежемесячно. Суммы эти платились не зря – у Алексея Васильевича Огонь-Догановского было чему поучиться…

После окончания срока ссылки Алексей Васильевич подался в городок Поречье, где у него было имение. «Граф» Давыдовский был приглашен Огонь-Догановским ехать вместе и после недолгого раздумья согласился, поскольку проживание в столицах империи было запрещено и ему.

Конечно, можно было довольствоваться имеющимся – а имелось, и прилично. Кроме того, имение приносило доход, позволявший жить спокойно и безбедно.

Алексей Васильевич ничего не имел против безбедного существования, собственно, как и «граф» Давыдовский. Однако оба они категорически протестовали против безмятежного существования. На них наводило немилосердную тоску только одно это слово. Ну, скажите на милость, как существовать бездеятельно двум авантюрным натурам, привыкшим к риску и напряженной работе мыслей?

Зиму 1882 года они скоротали в Поречье на Каспле, городке, где у смоленского помещика Алексея Васильевича Огонь-Догановского и было имение. Огонь-Догановский пробавлялся тем, что обучал разным карточным играм юнцов, но все это было скучно, совершенно неазартно и малодоходно. Деятельная натура «старика», хоть ему и стукнуло нынче уже пятьдесят пять годочков, требовала серьезного дела.

Павел Иванович писал роман, но дело шло туговато. Ему, как и «старику», хотелось чего-то большего и деятельного, нежели вождение скрипучим пером по листам бумаги.

Когда открылась навигация, бывшие «валеты» составили пару и стали играть на пароходах в баккара, вист и фараона, за сезон обчистили пару десятков простофиль из купцов и мещан, любивших перекинуться в картишки, чтобы скрасить долгий путь, но вскоре стали узнаваемы, едва не были биты и с пароходами связываться перестали (снова загреметь за мошенничество в края сибирские не было никакого желания).

Осенью и в начале следующей зимы приятели затеяли игру в штос и банк в поездах, однако плутоватую парочку довольно скоро вычислили, и после посещения полицейской управы в Смоленске и разговора с полицеймейстером и вице-губернатором с игрой в поездах также пришлось «завязать». Впрочем, все это была мелочь, чтобы хоть как-то дотянуть до чего-то более масштабного. Их азартные натуры требовали настоящего «дела». Аферы, которая бы захватила их полностью и отняла все время и все мысли. И, конечно, принесла бы ощутимый доход, поскольку оба были уже далеко не юнцами, особенно Огонь-Догановский, и попусту рисковать не хотелось.

Вскоре таковое дело нашлось. Ведь кто ищет – находит. Они организовали частное акционерное общество «Друг коннозаводства», где сумели нажить сорок тысяч рублей. Возможно, что их афера осталась бы безнаказанной, если бы не пострадал родной брат губернатора, вложивший в предприятие все свои накопления. Генерал-губернатор отдал распоряжение полицмейстеру, а тот пригласил Огонь-Догановского на беседу и прямым текстом объявил:

– Я советую вам и вашему приятелю господину Давыдовскому покинуть Смоленскую губернию. И чем скорее, тем лучше.

– Вот как?

– В противном случае мои люди будут ходить за вами по пятам. Каждый день. Днем и ночью. Ни часу, ни минуты вы не будете оставаться без присмотра. Это я вам обещаю. И через четверть часа после того, как вы совершите какое-нибудь новое противозаконное деяние, я буду об этом знать. И приду к вам уже более подготовленный, чем сегодня. Я буду для вас Всевидящим Оком, поверьте мне на слово, господин Огонь-Догановский.

Алексей Васильевич поверил.

Потом он переговорил с «графом», в результате чего они решили последовать совету полицмейстера Данзаса.

– Значит, едем? – весело посмотрел на Алексея Васильевича «граф».

– Едем, – коротко ответил Огонь-Догановский.

– И куда?

– В Казань, разумеется!

Так Алексей Васильевич Огонь-Догановский и Павел Иванович Давыдовский оказались в Казани. То есть в группе Всеволода Аркадьевича Долгорукова.

Глава 2. Указующий перст Севы Долгорукова, или Ловцы и зверь

Шляпа и правда была великолепной. Это заметили все, а самый старый из бывших «валетов», Огонь-Догановский, даже уважительно поцокал языком, выражая таким образом высшую степень восхищения.