Читать книгу "Любовь и долг - Кейт Мур"

— Скорее мы помрем с тоски. — Хейзелвуд угрюмо посмотрел в чашку с кофе.

Уайлд рассмеялся. Похоже, он смотрел на вещи иначе.

— Поверьте мне, это ненадолго. — Он поставил серебряный поднос на покрытый белоснежной скатертью стол. — Кофейник полон. Газеты на столе. Зовите меня, когда проголодаетесь.

После его ухода в комнате на какое-то время воцарилась тишина. Затем Хейзелвуд обратился к Блэкстону.

— Как у вас дела с леди Ревенхерст?

— Весьма недурно.

Леди послала ему персональное приглашение на музыкальный вечер, четко дав понять, что мужа дома не будет. Так что вчера он провел время в окружении лондонской богемы, сидя рядом с леди Ревенхерст на золоченых креслах в большом зале ее особняка. Время от времени она как бы невзначай касалась веером его бедра. Русский граф на этом вечере не присутствовал, так что Блэкстону было что доложить Голдсуэрди.

— А как идут ваши дела? — поинтересовался, в свою очередь, Блэкстон.

Хейзелвуд шел по следу провинившихся юнцов из числа золотой молодежи. У одного из них брат заседал в кабинете министров.

— Две недели адской гонки, а толку никакого. — Хейзелвуд встал, подошел к столику, налил кофе, сунул под мышку газету и вернулся. — Нет, вы мне объясните, как человек, управляющий армией плотников, который не выдает нам ни капли спиртного, смеет заявлять, что он наш помощник?

Блэкстон не сдержал улыбки. Уайлд обеспечивал их всем, в чем они нуждались, но никогда не давал того, чего они хотели. У них был слуга, Твиклер, а если им нужны были деньги или карета, то Уайлд обеспечивал их и тем и другим. За углом на Бонд-стрит стояла аптека, от клуба через задний двор к ней вела утоптанная тропинка, так что проблем с алкоголем у джентльменов не было. А портной по имени Керби обшивал шпионскую команду Голдсуэрди. Увидев худобу и изможденность Блэкстона, он долго хмурился, но все же сумел пошить лорду такую одежду, что в свете никто не догадался о недавнем его заточении в плену.

Клер, несмотря на выпитый кофе, оставался не в духе.

— Блэкстон, а что случилось с вашей любовницей, той испанской танцовщицей, которая ославила вас?

Хейзелвуд повел бровью.

— Что такое? Почему я не в курсе? Ну вы, Блэкстон, и хитрец! Ни разу не упоминали об этом скандале. Пожалуй, это объясняет, почему вы здесь. От вас отреклась семья?

— Титул принадлежал мне.

— Титул титулом, но от слухов вас это не спасло. Газеты пестрели скандальными заголовками. Да, у Голдсуэрди талант подбирать людей. — Хейзелвуд поставил пустую чашку на пол, откинулся на подушки и закрылся газетой. Блэкстон повернулся к Клеру, который вцепился в чашку с кофе обеими руками.

— У Хейзелвуда есть теория насчет того, как Голдсуэрди находит людей, и ваш случай ее полностью подтверждает. Он выбирает тех, у кого дурная репутация.

— А мне казалось, шпионы не должны бросаться в глаза.

— Хейзелвуд считает, и тут я разделяю его мнение, что, стоит человеку обзавестись дурной репутацией, и люди сразу же перестают подозревать его, даже когда он ведет себя необычно.

— Таким образом, вы — герой, Хейзелвуд — повеса и мот…

— А вы, Клер, — рубака.

Блэкстон не мог не признать логику этих рассуждений. Люди, как правило, видят лишь то, что хотят увидеть.

Скандальная статья с откровенным рисунком наградила его определенной репутацией навсегда. Увидев впервые этот рисунок в газете, лорд и представить себе не мог, во что он ему выльется. И уж тем более не думал, что замять скандал окажется невозможно. Двадцать четыре часа спустя Блэкстон лишился всех титулов и привилегий. Ему казалось, что ничто не может изменить его социального статуса, но как же он ошибался.

Когда он отказался выкупить рисунок у художника по имени Ройс, тот сделал свою мазню достоянием общественности. После этого жизнь изменилась, его стали приглашать на балы-маскарады; женщины, с которыми он даже не был знаком, дарили ему свои портреты. В один момент он понял, что уже не может ничего изменить, потому что действительно стал таким, каким его хотели видеть.

Блэкстон решил положить этому конец и уехал на край света, порвав с семьей и друзьями.

Вернулся Уайлд с корзиной, накрытой полотенцем. Снаружи застучали молотки.

— Где Голдсуэрди? — спросил Блэкстон. Он хотел как можно раньше покончить с ежедневным отчетом.

— Его никогда нет на месте, когда он нужен, — проворчал Хейзелвуд, шурша газетой. — Чертов призрак.

— Мистер Голдсуэрди любит отлучаться на рыбалку. — Уайлд достал из корзины свежие булочки. — Кстати, этим утром он желает видеть вас, лорд Блэкстон.

— Пора платить по счетам, — продолжал ворчать Хейзелвуд, прикрываясь газетой.

— Дойдет черед и до вас, лорд Хейзелвуд.

Глава 2

…она и правда очень милая девушка.

И я всем сердцем желаю, чтобы она хорошо устроилась, но с таким отцом и такой матерью и такими скромными возможностями, боюсь, что шанса на это нет.

Джейн Остен, «Гордость и предубеждение»

Вайолет Хаммерсли лучше остальных понимала, что та часть дня, которую лондонцы привыкли называть утром, определялась не столько часами и вращением планеты, сколько образом жизни. Прислуга вставала в четыре, чтобы разжечь огонь и согреть воду. Ее служанка могла не подниматься с кровати до десяти. Сегодня для Вайолет утро закончилось в час дня, когда она пришла к герцогине Хантингтон, Пенелопе Фрейн.

— Вайолет, дорогуша, вы должны быть довольны. Ваш бал будет настоящим событием, — благоухающая Пенелопа слегка обняла ее, а дворецкий проводил до двери большого дома на Парк-лейн.

— Я так рада, что вы согласились помочь мне, Пенелопа. Благодарю вас.

— Ах, не утруждайте себя, у вас в голове наверняка сотни забот, и предстоящий королевский визит в том числе. Как вы со всем справляетесь?

— К счастью, принц Молдавии — гость моего брата, а отель «Милуэрт» удовлетворит любые королевские прихоти. Вы ведь не думали, что я пожертвую нашим благотворительным балом ради этого визита?

— Вовсе нет. Мои друзья рады покровительствовать такому прекрасному начинанию. Что может быть благороднее, чем поддержка бедствующих сестер, которые обшивают нас. — Герцогиня зашуршала подолами своих пышных юбок болотного цвета. Она взяла Вайолет за руку и кивком головы отпустила дворецкого. — Я сама провожу мисс Хаммерсли, Койл.

Благородное начинание.

Голова Вайолет гудела от мысли о предстоящем бале, но слова Пенелопы снизили значимость блестящего бала. Собрание общества в поддержку нуждающихся вдов было куда более важным мероприятием. Возможно, она зашла слишком далеко, вообразив себя образцом благородной дамы.

Не то, чтобы Вайолет грезила о балах, как любая девочка. Она мечтала о своем кабинете и об отцовском банке. После смерти мамы несколько месяцев папа не знал, что делать со своей серьезной большеглазой дочуркой. Ее брат учился в частной школе, а папа не хотел оставлять Вайолет дома в одиночестве. Поэтому каждое утро он брал ее с собой в банк, где разрешал сидеть в большом кожаном кресле в своем кабинете.