Читать книгу "Принц Вианы - Дмитрий Старицкий"

Имя?

Фамилия?

Титул?

Должность?

Разбойничья кличка?

Непонятно совсем, а спрашивать окружающих я пока опасался. Мало ли что тут крутится в «тайнах мадридского двора». Узнают эти морды разбойничьи, что ничего не помню, да и сунут стилет* под ребро. И скажут, что так и было. По голове мальчонке досталось, вот он на стилет сам и упал. И так семь раз. Жалко птичку. Но мы отомстим!

Или того хуже — примут за бесноватого и сожгут на костре. Кому докажешь, что в знакомого им парня вселился сосем другой человек, а вовсе не бес.

Молча отдал драгоценное зеркало этим жеребцам стоялым. Молодые они. Вся жизненная сила в ржач уходит за неимением других приложений.

А на пальце-то у меня хитрая такая печатка золотая с плоским красным камнем — как бы не рубин даже, на котором выгравирована печать. Для воска там или сургуча.

Ужинали по-походному жидким кулешом с дымком. Мне от общего костра отдельную пайку принесли в плоском медном котелке, снабдив куском серого хлеба и медной же ложкой. Поклонились, пожелав приятного аппетита, и ушли. Странные, не знакомые мне рожи, но ведут себя так, будто знают меня с рождения.

Естественно, никуда мы не поехали на ночь глядя, вопреки обещаниям одноглазого бандита. И это правильно — нечего глаза ветками колоть во тьме. По идее тело моего реципиента должно в седле сидеть хорошо (шпоры у меня на сапогах на что?), но не факт, что это умение осталось у него в связи с вселением в него моей души. А так — принимают меня тут за кого-то конкретного, а я и имени-то его не знаю, не говоря о большем. Так что поиграем еще некоторое время в больного на всю голову. Глядишь, сами проговорятся. Тем более что от резких движений голова кружится и после еды слегка подташнивает.

От были б мозги — было бы сотрясение.

Рядом поставили небольшой, но высокий шатер. Шелковый, тудыть его в кочерыжку. Персонально для меня, как сказали. Красиво жить не запретишь.

Остальные все укладываются спать прямо на землю. На попонах, седло под голову, прямо аки князь Святослав.

И никто не курит. Знать, Америку еще не открыли или религия не позволяет.

Около шатра на свежем воздухе устроили для меня опять же вполне приличное лежбище из козьих и бараньих шкур, на которое по мере его готовности меня же и перенесли, даже не спрашивая моего мнения. Но стало удобней и не так влажно, как от сырой земли, покрытой только тонкой шерстяной тканью.

«Ну что: осмотрелся, додик долбанутенький? Делай выводы», — приказал я себе.

Вывод первый по косвенным признакам можно уже делать. Судя по тому как со мной носятся, я тут не гроб повапленный, а вовсе даже писаная торба. А хорошо это или плохо, я даже не подозреваю. По крайней мере, стало ясно, что вреда мне причинять эти разбойники не хотят и вроде даже собираются при опасности меня от нее защищать.

Вывод второй: по одежде, оружию и аксессуарам на дворе стоит голимое Средневековье. Это я как музейщик авторитетно заявляю. Век пятнадцатый от рождества Христова плюс-минус лапоть. На пороге Ренессанса.

Вывод третий: обращение «сир»* ко мне от окружающих говорит о том, что среди них я лицо владетельное — «государь». Как минимум баннерет*, потому как золотые шпоры бакалавров* в моем нынешнем окружении встречаются. И на мне самом короткие золотые шпоры без колесика, красуются на длинных замшевых ботфортах, мешая принять удобную позу без потери ее красивости.

Махнул рукой проходившему мимо воину с мечом на поясе.

Тут же подошел, ни секунды не помедлил, но на колени не встал. Только голову склонил.

Ага… И на этом золотые шпоры. Рыцарь, значит. На колени ему невместно. Как тут обращаются к рыцарю-то… вспоминай, труп хладный, отягощенный моей душонкой.

— Кабальеро*, позови ко мне Микала, раба. — А голос-то у меня еще хриплый.

— Сей час, сир, — ответил рыцарь с новым поклоном и пошел к кострам.

Быстро я, однако, вживаюсь в «государя». Целого рыцаря построил и погнал на посылку. И что самое удивительное — он пошел. Сам пошел, а не поймал кого-то, чтобы команду передать с ускорением.

Да кто же я такой, в самом деле?

Прибежал Микал. Встал рядом с моей лежанкой на колени:

— Слушаю, сир.

— Где мое оружие? — Вот не желаю я безоружным оставаться среди таких бандитских рож.

— У вашего эскудеро*, сир.

Эскудеро? Эскудо — это щит; и еще, помню, монета такая была. Эскудеро, скорее всего, то же самое, что в Англии эсквайр*, только на Пиренеях. Щитоносец, значит. Или как нам привычнее — оруженосец*. Хотя это не совсем адекватно. Щитоносец — это не тот, кто за рыцарем таскает щит, а тот, который имеет право на щите носить свой дворянский герб, а до рыцаря не дорос.

— Как зовут эскудеро?

— Филипп, сир. Дамуазо* Филипп де Фларамбель. Он гаск* из кондадо* Фезансак. Приуготовляется к принятию сана кабальеро.

— Зови его. Вместе с моим оружием.

Убежал пацанчик куда-то влево от костров, смешно подбрасывая голени.

Тем временем совсем стемнело. Луна еще не взошла. Только костры ярко выделялись на поляне. И на их фоне люди казались плоскими, как бы вырезанными из фотобумаги черными фигурами. Но ходили они мало. В основном сидели вокруг костров и занимались каким-то рукоделием. Мне отсюда подробно не видно. Предусмотрительно положили меня в сторонку, чтобы никому не мешал. Усмехнулся: выражение «подальше от начальства — поближе к кухне» не в наш век родилось. А я вроде как за начальство здесь, несмотря на возраст этого тела.

Не прошло и пяти минут, как Микал привел с собой другого юношу одного с ним роста, но более узкого по фигуре. Брюнета. Кареглазого. Без растительности на лице. С волосами до плеч. В традиционном берете. Для разнообразия — без перьев.

Микал встал на колени. А вот его спутник рядом опустился только на одно колено. Но оба одинаково склонили головы. Надо отметить, что выдрессировали их неплохо тут.

— Филипп, — спросил я, — ты принес мое оружие?

— Да, сир. — Голос звонкий, прямо хоть сейчас в ансамбль Локтева забирай солистом.

Он положил рядом со мной меч и кинжал.

— Микал.

— Слушаю, сир, — откликнулся раб.

— Стало темно. Принеси факел.

— Сию минуту, сир.

Пока Микал бегал за источником света я, не вынимая из ножен, ощупал кинжал.

Через мои руки музейщика за долгие годы прошло много всяких пырятельных железок самых разных стран и народов. Не надо кивать на то, что в губернских городах все музеи, считай, краеведческие. Это вы по экспозиции судите. Напомнить вам, что в экспозиции всего три процента экспонатов? И часто не самые интересные. А я и в питерском Эрмитаже стажировался три раза именно по военным железкам. И в Музее народов Востока в Москве. А уж в фондах Исторического, что в столице на Красной площади, такое было раздолье, когда его экспозиция была полностью на несколько лет закрыта в Перестройку, какого больше, наверное, никогда не будет. И на угаре интереса Запада к Горби обломился мне по случаю целый месяц в фондах музея Клюни покопаться за счет принимающей стороны. А уж там экспозиция… Целый замок, и все по французскому Средневековью.