Читать книгу "Сердце дракона, или путешествие с Печенюшкиным - Сергей Белоусов"

Поток воздуха прилепил к оконной раме пестрые прозрачные шторы.

Так продолжалось с минуту, затем вращение замедлилось, прекратилось, тюльпан вновь поднял головку вверх и застыл.

— Ну и что теперь?.. — голос Алены дрогнул. — Вот и весь сюрприз? Приехали!

— Да замолчи ты! — Лиза больше не могла владеть собой. — Мы же хотели как лучше! Тюльпан-хулиган! Цветочки-василечки! Ломай теперь умную голову! Что нам его — на базаре продавать за два билета до Фантазильи?!.

Злые, неудержимые слезы брызнули у нее из глаз. Девочка яростно мотнула головой, стряхивая капли, и солнце отразилось в них радужными искрами. Сияющие капельки затанцевали в воздухе, сливаясь, вырастая, растягиваясь, и вот уже под ноги сестрам Зайкиным легла широкая семицветная лента. Второй ее конец упирался в окно и подрагивал от натуги.

Словно подхваченные веселым вихрем, Лиза с Аленой собирались в путь. Быстро, слаженно, не делая ни одного лишнего движения, как в танце. Санки. Палка от швабры — мачта. Новая Аленина простынка — парус. Форма одежды — походная: старые удобные куртки, лыжные шапочки, джинсы, короткие сапожки, варежки.

— И все равно, — возмущалась Лиза, пристраивая за спиной рюкзак, — это не дело! Движемся вслепую, методом проб и ошибок…

— Сквозь бури и насморк! — поддержала Алена и распахнула окно.

Радуга вытянулась в небо, пропадая за девятиэтажками. Зябкий ветер выметал из комнаты тепло. Сестры уселись в санки — первой Алена, Лиза с рюкзаком сзади. Между Аленкой и шваброй с простынкой был водружен чудесный цветок.

Лепестки завертелись, сливаясь в полупрозрачный круг, вздулся цветастый парус, и санки с перелетными сестрами заскользили по радуге в небо.

Семицветное полотнище свернулось кольцом, вытягиваясь из комнаты, и створки окна захлопнулись за ним. Сами собой упали в гнезда и повернулись шпингалеты. В углу дивана блестели очки, второпях забытые Лизой.

Поток воздуха от чудо-цветка гасил встречный ветер. Весеннее солнце даже сквозь вязаные шапочки ощутимо припекало макушки сестер. Сани неслись по широкой зеленой полосе радуги настолько плавно, что девочки едва ощущали бешеную скорость движения. Далеко впереди зеленая дорога, окаймленная по бокам голубым и желтым, сливалась с синим окоемом неба. Дрема окутала путешественниц как-то вдруг, оборвав вереницу тревожных неотвязных мыслей. Покрепче прижав к себе Аленку, Лиза откинулась на пологую спинку саней, безуспешно попыталась приподнять левую руку — взглянуть на часы — и уснула окончательно.

— Ну и пускай я взломщица, зато ты — подстрекательница! — защищалась Алена. — Звали нас сюда?! Звали?!! Не надо было шкатулку ломать! Вернемся, пока не поздно. Вспомни, когда мы могли Фантазилью спасти, за нами Фантолетта сама прилетела. А мы, между прочим, почти на два года младше были. Зачем я только тебя послушалась?! Вернемся, Лизка, он же все равно не открывается…

Час назад сестры очнулись от сна на заснеженной просеке. Место, где некогда происходил решительный бой с превосходящими силами картоморов, узнавалось сейчас не без труда. Санки стояли на краю радуги, ее ковровая дорожка, спускаясь с темного вечернего неба, аккуратно вписывалась в ширину просеки. Попытавшись ступить за семицветный ковер, Лиза едва не провалилась в снег и второй попытки не делала.

Нестандартного поведения тюльпан по-прежнему стоял на санках. Чашечка цветка была опущена, наклонный конус света исходил из нее. Там, куда он падал, за самым концом радуги, в снегу протаял круг. На небольшом возвышении в центре его, в полуметре от радужного ковра, хмуро торчал каменный гриб-боровик, стороживший вход в Фантазилью.

Лиза с Аленой, успевшие продрогнуть до костей, грелись поочередно, забираясь в конус света. Время от времени тюльпан поводил головкой в сторону радуги, приглашая сестер вернуться.

— П-п-помнишь, как П-п-печенюшкин за-заставил л-люк открыться? — Лиза приплясывала от холода, язык слушался ее с трудом. — Он этот ч-чертов гриб на-нап-напугал! Бр-р-р!! — Она с трудом протиснулась в тепло, к Аленке, кусая омертвевшие губы.

— Откуда ты жнаешь? — невнятно откликнулась та, жуя бутерброд. Промасленная полуразвернутая газета с провиантом лежала рядом. — Мы же глажа жакрыли.

— Мне Фантолетта потом рассказала! — Лиза больше не заикалась. — Он прямо из воздуха страшную пасть сотворил, она на гриб зубами лязгнула — а зубы, как вот такие сверла, и крутятся — он и струсил, и пропал, и люк открылся. И было это вовсе не по правилам. Просто Пиччи проявил находчивость в походно-полевых условиях… Урр-р-гав!! — Она скорчила боровику отвратительную рожу, растопырив, для пущей жути, синие скрюченные пальцы.

— В-вжж-х-хав!! — Алена, как могла, поддержала сестру.

Очевидно, в данном случае гриб счел запугивания неубедительными. Несколько повторов также не дали эффекта. Теперь и Лиза приуныла окончательно. Тусклый близорукий взгляд ее рассеянно блуждал в пределах светового круга: унылое лицо сестренки, санки, основание мачты с обвисшей простынкой, термос, газета с бутербродами…

— Ленка!.. — У Лизы захватило дух. — Знаешь, это кто?! Вот, на фото!

— А вот и представь себе, знаю! — Рот у Аленки на миг оказался свободным. — Генерал Бракомес. Мама вчера сказала за ужином, что он всю страну сумел напугать.

Даже на черно-белом газетном снимке бывалая морда генерала с разъятым от уха до уха ртом внушала невольную брезгливую оторопь, а маленькие глазки горели яростным фанатичным огнем.

— Мракобес, а не Бракомес, — поправила Лиза, и голос ее зазвенел, почти как у Печенюшкина. — А ну, негодяй, раз в жизни сделай доброе дело!

Одним движением стряхнув бутерброды, она взметнула газету вверх, мордой к каменному стражу.

— А-а-а-а-а!! — Дикий внезапный вопль повис над заснеженной округой. — Только без крови!! Ой-е-е-ей!!.

Гриб-боровик затрясся, побелел, перерождаясь из гранита в мрамор, и растаял в золотом свете тюльпана вместе с черным земляным основанием.

Цветная дорога, сужаясь, влилась в дыру, санки, накренившись, скользнули по радуге, и через миг сестры Зайкины, не успев испугаться, неслись по семицветной спирали вниз, к вершине Тики-Даг, уже в фантазильском предвечернем небе.

— Нам с тобой пока просто везет, Лизочкина, — уверяла Аленка, вытирая пыль с приборной панели троллейбуса Печенюшкина. — Я вообще хотела бутерброды в твой пакет сложить, который с черепашками-ниндзя.

— Ну и сложила бы. Кстати, почему в мой? У тебя такой же есть.

— Мой совсем новый, я его берегу за то, что он нетронутый. А твой грязный, ты в нем в школу кроссовки таскаешь.

— Могла бы и помыть.

— Тогда бы он стал влажный, и бутерброды бы скоро испортились.

— Могла бы и вывернуть.

— Там еще у тебя две дырки большие, а я всегда плачу, когда бутерброды теряются… Только они у меня сроду не терялись, — вздохнула Алена.