Читать книгу "Дневник Саши Кашеваровой - Марьяна Романова"

Забавно, уже к двадцати пяти меня, искушенную горожанку, трудно было чем-то удивить – в моей постели побывали самые разные мужчины, шептавшие в завиток у моего виска самые разные слова; я видела далекие страны и лазурные моря, в глубинах которых жили диковинные рыбы, больше похожие на огромные елочные игрушки; я бросала тех, кому говорила «люблю», а меня бросали другие, которым я тоже это говорила…

Я покуривала травку, экономила на еде, чтобы купить очередную никчемную сумку; я пробовала жареных червяков на рынке островка Ко Самуи и однажды видела короткометражку, в которой один темнокожий атлет запихивает в задницу другого темнокожего атлета гигантский кабачок – дело было в одном из порнокинотеатров Амстердама, куда я зашла, чтобы погреться.

А вот впервые убила человека, когда мне было уже тридцать пять, а до того думала, что это не про меня, я не такая, не могу, не способна. И сразу все изменилось.

То есть я никого не убивала по-настоящему. Я же не Раскольников, не снайпер и никогда не вожу в подпитии. Все банально. Пошлая история, ставшая обыденностью для жителей крупных городов, привыкших воспринимать друг друга как товары в супермаркете. Выбор, искушения, тающая зарплата в кошельке…

Я изменила собственному мужу, человеку, который меня любил, и это его разрушило, состарило, погасило его глаза, и вообще он стал как будто просто полой оболочкой. Под его побледневшей от нервной бессонницы кожей медленно, как опухоль, разрасталась полость.

Началось все, как водится, с крошечной дырочки в сердце, которая постепенно превратилась в черную дыру, поглотившую все то, что он привык считать собой. А я видела это и понимала – это все я, я это сделала.

Несколькими месяцами раньше мы с этим мужчиной сидели в каком-то окраинном суши-баре, мы тогда только познакомились, и я была влюблена так, что готова была сожрать его вместо роллов с тунцом. Поглотить, сделать частью себя, растворить в себе, как рафинад в теплом чае.

И он смотрел на меня так же, и рассказывал о своей «хорошей семье», и как родители расстраиваются, что ему так не везет в любви. Одну он не любил, полумашинально жили вместе, другая сама ушла, хотя казалось бы – что-то могло получиться, с третьей даже планировали ребенка. Терять ее, несостоявшуюся мать его несуществующего сына, было особенно обидно. Не сложилось в очередной раз. Нагромождение случайностей превратилось в тенденцию.

И вдруг я.

А ему уже под сорок. И он привык быть зверем в чаще. Заматеревшим волком-одиночкой, пережившим и опьянение от вкуса парной крови, и бесконечные голодные феврали. И тут нокаут. Я. Ангел с тщательно закрашенной ранней сединой, лишними пятью килограммами на заднице, тлеющей ментоловой сигареткой в пальцах и звездами в глазах.

Кто знал, что так все получится? Что мне придется попробовать собственную подлость на вкус. Горькая она и больно царапает горло. А потом оседает холодным мшистым камнем в груди.

Как там говорил Фазиль Искандер? Еще не совершив предательства, ты чувствуешь себя объективно невиновным, но уже и ощущаешь сладкий вкус богатств, которые даст тебе этот темный выбор.

Ты не способен испытать угрызения совести, ведь ничего не произошло, это всего лишь мысли, все обратимо, и в любой момент можно вывесить невидимый знак «стоп», уткнуться в него разгоряченным лбом, постоять так пару минут, а потом со вздохом вернуться на ту половину света, где живут «хорошие». Свои. На самом деле, все уже случилось.

Так получилось и со мной.

Ладно, что теперь и вспоминать.

Ведь самое ужасное, что я ни разу об этом не пожалела. Едва обретя гавань, зачем-то снова вышла в открытое море, где и болтаюсь до сих пор. И мне это нравится.

И вот, очередное первое января. И я, нагруженная подарками и разнообразными емкостями, в которые мама нагрузила еды с праздничного стола, вернулась домой, где, надо сказать, было довольно безрадостно.

Я не успела сделать предновогоднюю «зачистку территории». Однако намерения такие были – поэтому я вывалила на пол все вещи из шкафов, и одежного, и книжного.

Воображение рисовало хваткую хозяюшку, которая, убрав волосы назад с помощью старой теннисной повязки, за считаные часы превращает логово богемного раздолбая во дворец мистера Проппера. Знаете – как показывают в передачах вроде «школы ремонта». Иллюзия простоты.

Результат был предсказуемым – повозившись с уборкой пару часов, я устала и потеряла к наведению уюта интерес.

Вот тогда я и отправилась в свой любимый бар.

Где меня ждало неожиданное и обидное разочарование – «мой» столик у окна был занят. Столик, за которым я провела столько часов, выпила столько рома, съела столько печеных яблок и написала столько текстов, цепляющих за «живое» и бездарных.

Занят. Каким-то незнакомым мужиком, даже не из завсегдатаев.

Бармен Василий поймал мой взгляд и с извиняющейся улыбкой пожал плечами. Я подошла к нему и закурила.

– Вася, кто это?

– Хрен его знает, – меланхолично отозвался тот. – Главное, что добросовестно оплачивает счет. А больше мне о нем ничего не интересно.

– Но ты же понимаешь, что у меня трагедия? – я глубоко затянулась, – Может быть, именно этот столик – мой фетиш. Сделай что-нибудь.

– Не могу же я человека выгнать, – почти равнодушно сказал он, протирая стаканы.

– Тогда я сама. Не обессудь.

– Кашеварова! – только и успел он воскликнуть мне вслед.

Я подошла к столику и решительно грохнула на него увесистую сумку. Не знаю, почему так получается, но моя сумка всегда словно кирпичами набита. Пять килограммов минимум, и это только самое необходимое – ноутбук, косметичка, телефоны, ключи, книга, флакон духов.

– Знаете, это вообще мой столик.

Мужчина удивленно посмотрел на меня. Ему было лет сорок – может быть, сорок пять. Милое усталое лицо, серые глаза за стеклами дорогих очков, морщинки человека, который много улыбается. Кашемировый свитер, обручальное кольцо. Перед ним стоял высокий стакан с глинтвейном.

– Что значит «ваш столик»? – нахмурился он.

– Ну просто… Черт, глупо, наверное. Просто я сюда очень часто хожу и всегда сижу именно на этом месте. А сейчас – первое января, в баре нет никого, кроме нас двоих, и из всех незанятых столов вы выбираете именно «мой».

– Вот оно как, – улыбнулся мужчина. – А как вы посмотрите на то, чтобы вместе выпить? Раз уж так все вышло, а? Праздник все-таки…

Я покосилась на Василия, который, встретив мой взгляд, возвел глаза к потолку: мол, опять эта Кашеварова ищет на свою пятую точку сомнительных приключений. Незаметно показала ему язык.

Терять мне было уж точно нечего, а мужчина казался вполне милым – во всяком случае, для того, чтобы скоротать вместе несколько посленовогодних часов, когда окружающий мир кажется таким пустым. Я уселась напротив и сделала бармену знак: мне все как обычно.