Читать книгу "Волчий камень - Петр Заспа"

— Пять тысяч метров, герр командир!

— Герберт, посмотри на его нос! Мне кажется или это действительно якорная цепь? — Гюнтер сжал рукой плечо Вагнера. Он был уверен, что видит тонкую нить, соединяющую нос корабля с поверхностью воды. — Глазам не верю! Они стоят на якоре!

Это уже был верх безрассудства. Связать себя якорем, полностью лишиться маневра! «Хотя чему я удивляюсь, — подумал командир, — это же не берега Англии».

— Вилли! — Кюхельман заорал так, что старший помощник выронил бинокль. Внизу на палубе вздрогнули матросы и в недоумении задрали головы, глядя на командира. — Вилли, а как он смог стать здесь на якорь? Здесь же глубина за тысячу метров!

— Герр командир, здесь банка. Километров пять в диаметре, глубина тридцать метров. Они стоят в самом центре.

Вилли вжал голову в шею. Панама не смогла скрыть покрасневших ушей. Вина его была очевидна — не ознакомил командира с местной лоцией. Штурман повертел головой, ища, за кого бы спрятаться.

Но командир уже не обращал на него внимания. Пароход теперь хорошо был виден и невооруженным глазом.

«Пора», — подумал Кюхельман. Заметить низкую рубку лодки на такой дистанции было практически невозможно, но смущала погода и хорошая видимость.

Неожиданно в его плечо вцепилась рука Вагнера.

— Гюнтер, отдай его моим артиллеристам!

— Да ты что, Герберт! Некогда нам с ним возиться, великоват он для вас. Пара торпед, я думаю, будет в самый раз.

— Ну посуди сам, — в голосе лейтенанта зазвучали умоляющие нотки, — до суши почти две сотни миль, он один на якоре, погода чудо. Мы ему сразу антенны снесем, и кто нам помешает? Пойми, мои ребята рвутся реабилитироваться за «Кармен». И потом, торпеды сэкономим.

Просьба друга Кюхельману была понятна. История с парусником здорово подорвала репутацию артиллеристов Вагнера. Первое судно, которое они встретили, когда пересекли Атлантику, было небольшим парусником с красивым именем «Кармен». Погода была скверная, лодку раскачивало из стороны в сторону, волны заливали палубу. Доставалось и кораблю, ветер рвал паруса, швырял его и кренил мачты к самой воде. Торпедой взять такую цель было нереально. Проделав такой трудный путь, встретив первое, пусть даже небольшое судно противника, — и не открыть счет побед казалось немыслимо. А потому решили рискнуть — расстрелять его из пушки. Наводчиков, привязанных ремнями к орудию, волны окатывали с головой. Заряжающий стоял по пояс в воде. Но желание отправить первую победную радиограмму заставляло не обращать внимания на погодные трудности. Но проблемой с погодой дело не ограничилось. Экипаж судна, обнаружив, что по ним ведут стрельбу, начал маневрировать и пытался оторваться от лодки, осложнив и без того нелегкую задачу артиллерийского расчета. Лейтенанта Вагнера швыряло на мостике рубки, как осенний лист под ногами прохожих. Пытаясь перекричать вой ветра и как-то помочь своим подчиненным, он сорвал голос. После получасовых мучений один снаряд все-таки угодил в корпус корабля. Команда парусника, реально оценив ситуацию, пересела в спасательную шлюпку и, дружно налегая на весла, поплыла в сторону видневшегося на горизонте берега острова Гаити. Для них все закончилось. «Кармен», брошенная экипажем, набрав полные паруса ветра, рванула в открытое море. За ней, стараясь завершить начатое дело и громыхая пушкой, поспешила сто шестьдесят шестая.

В конце концов, изведя уйму снарядов, парусник отправили на дно. Однако артиллерийский расчет вместо заслуженной благодарности попал под огонь критики своей команды, очень быстро забывшей о жутких условиях, при которых велась стрельба. Но хорошо запомнившей, что на это несчастное судно ушла почти половина артиллерийского боекомплекта. Шутки вроде «Вы бы лучше перегрузили все снаряды, которые отстреляли, на борт „Кармен“ без стрельбы, она бы под их весом утонула!» выводили лейтенанта Вагнера из себя.

«Конечно, Герберт правильно делает, что стоит горой за своих пушкарей, — думал Кюхельман, — да и торпеды сэкономить было заманчиво».

— Гюнтер, посмотри, какой он перегруженный, по самые борта сидит. — Вагнер видел колебания командира и продолжал выпрашивать: — Ему много не понадобится. На три тысячи метров подойдем, клянусь, ни одного снаряда мимо не положим!

Лодка двадцатиузловым ходом стремительно приближалась к пароходу. Надо было принимать решение.

— Хорошо, Герберт, — Кюхельман наконец решился, — но с торпедистов готовность не снимаю. Если что, добьем.

— О-хо-хо! Будь спокоен, Гюнтер, они не понадобятся. — Вагнер подпрыгнул от радости и, пытаясь высмотреть в толпе на палубе своих артиллеристов, заорал: — Расчет к палубному орудию! Что глазеете? Живо, пока командир не передумал!

Расталкивая экипаж, внутрь лодки бросились наводчики и заряжающий, споро вытащили на верхнюю палубу прицел и ящик со снарядами. Намечалось настоящее шоу, и тут уж от желающих помочь не было отбоя. Мгновенно скрутили герметичную крышку со ствола орудия. Моряки выстроились в живую цепочку: из погребов в центральный пост, дальше на мостик и вниз к орудию. Палуба начала заполняться снарядными ящиками.

Теперь в бинокль был отлично виден обвисший американский флаг, палуба, заставленная деревянными контейнерами с красными надписями, сливающимися в полосы. Но никого из экипажа видно не было.

— Странно, посмотри Герберт, я никого не вижу из команды. — Они с Вагнером продолжали с мостика рассматривать пароход в бинокли. — И нас, похоже, тоже еще не видят.

— По местному времени сейчас шесть утра, спят, наверное.

— Но вахта должна же у них быть.

— Ничего, сейчас разбудим! Орудие готово, прикажешь открыть огонь? — Вагнер потирал руки от нетерпения.

— Подожди. Если не видят, так давай еще ближе подойдем. — Кюхельман опустил бинокль. Вокруг глаз отпечатались красные круги. — Странно, должны бы уже нас заметить. Может, он командой брошен?

— Да спят они! Вот увидишь, сейчас стрельбу начнем, вмиг наверх повыскакивают. Гюнтер, а ты название видишь?

— Нет. На корме, вероятно, нам не видно.

У Кюхельмана в глубине души шевельнулось чувство тревоги. Может, все-таки пустить торпеду, да и дело с концом?

— Полторы тысячи метров осталось, здесь и слепой не промажет! Гюнтер, пора! — Вагнер в недоумении посмотрел на командира. Он что, его протаранить решил?

— Давай, Герберт! Он твой! — Махнув рукой, отметая все сомнения, Гюнтер повернулся к механику: — Эрвин, стоп машинам.

Экипаж мгновенно освободил палубу перед стволом орудия. Матросы гроздьями повисли на ограждении рубки, расселись на ящиках, занимая места получше, только бы не пропустить самое интересное. Кюхельман неторопливо спустился по трапу рубки и пристроился на снарядном ящике, наблюдая за работой артиллеристов.

— Бить по ходовому мостику, цель — радиорубка. — Вагнер подождал, когда спустится командир, и прокричал: — Огонь!

Грохот выстрела ударил по ушам. Взгляды впились в стремительно удаляющуюся точку снаряда. Скрывшись в мощной надстройке парохода, он взорвался внутри. Вокруг закипела вода от падающих обломков, выбитых иллюминаторов и оторванных кусков обшивки.