Читать книгу "Государственный киллер - Михаил Серегин"

Свиридов-старший весело захохотал.

– Да погоди ты ржать, – остановил его Фокин. – Это совсем не смешно. Оказывается, эти ребята его сильно достали, и он решил разделаться с ними таким диковинным способом… Покрутился у них перед носом с этой дурой и потом нагло поперся домой и меня пригласил.

– Ты чушь мелешь, пресвятой отец! – довольно бесцеремонно перебил его Владимир. – Ты сам-то трезвый был или тоже в пьянственном недоумении, аки змий зеленый?

– Пропустили с отцом диаконом перед молебном, чтобы голос был гуще и представительнее, по одной…

– …бутылке, – для вящего эффекта присовокупил Свиридов. – Эх ты, пастырь душ человеческих, е-мое.

В этот момент в комнату вошел Илья и, довольно косо посмотрев на брата, сказал:

– А это к тебе.

– Ко мне? – удивился Свиридов и поглядел на отца Велимира.

– К нему? – эхом откликнулся тот и оттолкнул Наполеона, с редкостным упорством теребящего его окладистую бороду.

Удивление Свиридова и его друга вполне понятно, потому как Владимир не был прописан в квартире своего брата, а имел другое, мало кому известное место постоянного обитания.

– Проходите, Марина Андреевна, – повернувшись, сказал кому-то Илья.

* * *

Марина Андреевна оказалась невысокой полной женщиной лет около сорока пяти, довольно простенько и неброско одетой. Владимир мельком видел ее пару раз, в том числе и в квартире брата, куда та заходила что-то спросить. Она жила в квартире напротив.

Она мелкими шажками прошла в комнату, где отходили от вчерашнего алкогольного безобразия Свиридов и Фокин, нервно отшатнулась от пронесшегося мимо нее с оголтелым гыканьем и верещанием Наполеона, вероятно, обрадовавшегося приходу нового лица, и посмотрела на Владимира. Лицо ее казалось каким-то помертвелым и серым, словно от глубокой усталости. Нет, нельзя сказать, чтобы оно выражало глубокое отчаяние, как о том пространно пишется в велеречивых бульварных изданиях с душком слезовыжимательной сентиментальности. Нет, просто это было лицо смертельно уставшей женщины, которая не спала всю ночь.

– Доброе утро, Марина Андреевна, – произнес Свиридов, – присаживайтесь. Вы хотели видеть меня, не так ли?

– Да… да. – Женщина присела на самый краешек кресла, в котором секундой раньше уже удобно расположился Наполеон, нагло раскинув лапы, но она даже не заметила его.

– Я вас внимательно слушаю, Марина Андреевна.

Она покачала головой и нервно скомкала носовой платок, потом нерешительно взглянула сначала на Свиридова, а затем ее глаза остановились на отце Велимире.

– Это мой друг, – сказал Владимир, – он священник из Воздвиженского собора, и если вы опасаетесь говорить при нем, то напрасно… Ну так в чем дело?

– Вы знаете моего сына, Владимир Антонович? – спросила Марина Андреевна, опустив глаза. – Я пришла из-за него, но если он вам незнаком…

Свиридов кивнул. Он знал сына этой женщины, долговязого добродушного парня, довольно нескладного и в придачу лопоухого, но производящего весьма хорошее впечатление. Он сталкивался с ним пару раз на лестничной клетке, а Илюха даже дружески здоровался, хотя отзывался о нем несколько снисходительно и свысока.

– Все из-за него, – продолжала женщина бесцветным голосом. – Он всегда у меня был каким-то растяпой… Впрочем, с таким именем и фамилией сложно не быть недотепой.

Выглянувший из соседней комнаты Илья при последних словах Марины Андреевны с трудом удержался от того, чтобы не прыснуть от смеха. Вероятно, этот тип вспомнил, как зовут его незадачливого соседа.

– Его, по-моему, зовут Степан… Да? – припомнил Владимир.

– Нет, Семен… Угораздило же нас назвать его так же, как и моего мужа. – Она покачала головой, и ее бледные, ненакрашенные губы искривила горькая усмешка.

– Ну и что? – встрял отец Велимир. – Семен Семеныч – вполне приличное имя. Даже из какого-то кино как будто бы.

Марина Андреевна вздрогнула и снова стала мять в руках носовой платок.

Свиридов улыбнулся, догадавшись о фамилии этой женщины и ее сына. Да, с таким Ф.И.О. в самом деле сложно постоянно не попадать впросак.

– Хорошо, что в нашем городе нет кафе «Плакучая ива», – вполголоса произнес Владимир и покосился на отца Велимира, который препогано ухмылялся, пил пиво, чесал бороду, словно выдирая из нее вшей, и вообще мало походил на духовное лицо.

– Да, мы в самом деле Горбунковы, – сказала Марина Андреевна, подозрительно косясь на благодушествующего священника, которому, по всей видимости, не было никакого дела ни до женщины, ни до проблем ее незадачливого сына. Однако названная фамилия не проскользнула мимо его ушей, он вполголоса хмыкнул и почесал в затылке… впрочем, этого «вполголоса» вполне хватило для того, чтобы вздрогнула люстра, а круживший вокруг нее попугай с характерной кличкой Брателло хрипло каркнул и камнем свалился куда-то в угол.

– Семен Семеныч Горбунков? – переспросил Фокин. – Это что, нарочно?

– Почти… Сема с семидесятого года, а тогда как раз вышел в прокат фильм… «Бриллиантовая рука». Ну, мы с мужем решили, что если назовем его Семеном и он будет таким образом полным тезкой Никулина… то есть этого самого героя… Мы думали, что это принесет ему счастье! – Она вцепилась в подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев, и выдохнула: – Вот, принесло!..

– Так что же случилось и почему вы пришли ко мне? – наконец спросил напрямик Свиридов. – Чем я могу вам помочь?

– Он все время переживал, что мало зарабатывает… работал в школе учителем русского языка и литературы. Ну, а куда ему еще после этого самого филфака, будь он неладен?

Марина Андреевна пытливо уставилась на Свиридова, словно тот должен был ответить ей на сакраментальный вопрос: куда податься после окончания филологического факультета университета или, упаси боже, пединститута? Впрочем, хрен редьки не слаще…

– И вот недавно… буквально месяца четыре назад устроился он в какую-то там фирму, я даже толком не знаю, что это такое и чем они там занимаются. Стал приносить в дом деньги, говорил, дальше будет еще лучше… вот и пожалуйста, еще лучше…

Серый лед деланного усталого равнодушия на лице женщины наконец был сломан, и по лицу ее покатились слезы. Правда, она поспешила совладать со своей вполне понятной и простительной слабостью и закрыла лицо руками, а когда отняла их, ее черты снова стали сдержанно-понуры – совсем как тогда, когда она только вошла в комнату.

Свиридов молча ждал, пока она продолжит свой рассказ.

– Позавчера вечером я пришла домой с работы и обнаружила дома незваных гостей. Моя младшая, Оля, пришла домой из института… Они уже стояли и поджидали ее. Сказали, что им нужен Семен и что они подождут его у нас дома. Хорошо, что я пришла… эти подонки уже достали Олю, не знаю, что было бы, приди я на полчаса позже. И один из них, с круглой рожей такой… еще раз сказал, что им нужен Сема и что, если он не придет через десять минут, нам будет плохо. Сказал, что сын задолжал им много денег и что не сносить нам головы, если… Не дождавшись Семена, они ушли, но перед уходом пообещали зайти на следующий день… А тот, который с круглой мордой, сказал, что если мы опять вздумаем шифроваться и рамсовать… я не поняла, что он имел в виду… тогда все, конец.