Читать книгу "Африканский след - Фридрих Незнанский"

Когда лейтенант, так ни черта и не понявший из разыгравшейся перед ним сцены, выпроводив Плетнева, возвратился и, робко постучавшись в дверь, вновь объявился у полковника в кабинете, Виталий Иванович пребывал за своим столом в той же позе и с тем же сердитым выражением на лице.

— Ты вот что… — Он посмотрел на подчиненного почему-то зло. — Парень этот бывший из наших… Спецназовец. Из таких мест живьем выбирался, какие и чертям в аду не снились… В детдом он рвется потому, что сын у него там… А родительских прав его, видишь ли, по ряду причин наши чинуши лишили.

— Как так? — пролепетал лейтенант. — А жена?..

— Погибла, — коротко отрубил Никитин. — Словом, суть не в этом, он мне уже три раза клялся-божился, что туда ни ногой… Вы тут, молодые-храбрые, у нас недавно, а «старички» наши Плетнева знают, поорать поорут, а вот насчет того чтобы в клетку его запентерить, так этого пока что не было… Ты все понял, лейтенант?

— Так точно, товарищ полковник: чтоб в клетку в следующий раз ни-ни…

— Молодец, соображаешь, следовательно, далеко пойдешь… Все, свободен!

И, дождавшись, когда подчиненный покинул кабинет, полковник еще раз от всей души опустил кулак на столешницу, отчего сразу две трубки на двух его телефонах подпрыгнули и жалобно звякнули слаженным дуэтом.

1

Получить место в этом абсолютно закрытом госпитале для такой молоденькой медсестры, какой была Лиля Рассадина, — это вполне можно расценивать как чудо… Правда, у Лилиного чуда имелся вполне конкретный автор — ее собственная тетушка, проработавшая здесь четверть века и обожавшая свою племянницу. Ну и что, что работа досталась ей по блату? Лично для Лили это только осложняло существование: девушка испытывала почти постоянную необходимость доказывать прежде всего самой себе, что она лучшая из лучших и очутилась здесь по праву… А вовсе не потому, что за секретность сотрудникам платили немного больше, чем в остальных лечебных учреждениях.

Собственно говоря, секретность сводилась на самом деле к тщательному соблюдению медицинской этики: имена пациентов не подлежали разглашению за стенами госпиталя. Особенно тяжелых больных. И совсем уж «особенно» тех, кто находился в реанимации, которую в числе еще нескольких, куда более опытных, чем она, медсестер и обслуживала Лилия Владимировна Рассадина.

Обо всем этом девушка размышляла чуть ли не ежедневно, по дороге на работу, на очередное дежурство: в их подразделении легких дежурств не существовало, и следовавшие за ними отгулы все сотрудники всегда использовали по назначению — отсыпаясь после очередных шоковых суток. В данный момент, выспавшаяся и бодрая как никогда, Лиля была вполне готова, как выражался ее отец, «к новым подвигам» и пребывала в прекрасном настроении, вполне соответствовавшем ясному и теплому июльскому утру.

Терпеливо переждав, пока строгие охранники на проходной в очередной раз просмотрят ее паспорт (одного входного пропуска на территорию, с точки зрения руководства, было мало), Лиля быстро миновала пешеходную дорожку, идущую рядом с подъездной дорогой к главному входу в основной корпус, и спустя пять минут уже оказалась на своем этаже. И сразу же, едва сделав пару шагов в сторону сестринской, поняла: случилось что-то из ряда вон выходящее… В обычно пустых и тихих коридорах этажа то тут, то там мелькали докторские халаты и шапочки медсестер. В сторону первой реанимации, куда всегда клали особо тяжелых и особо важных пациентов, быстрым шагом направлялся сам Курочкин, главврач.

Лиля, торопливо проскользнув в сестринскую, едва ли потратила даже полминуты, чтобы переодеться, хотя до начала ее сегодняшнего дежурства оставалось еще около получаса: девушка сразу взяла себе за правило приходить на работу пораньше, чтобы успеть заполучить у своей предшественницы необходимую для работы информацию. Редкая ночь в их госпитале обходилась без поступления новых больных, порой доставленных сюда на специальном самолете из той же Чечни… Чаепитие в обществе ночной дежурной, ставшее здесь традиционным завершением «суток» задолго до появления Лили, давало возможность войти в курс того, что успело случиться в ее отсутствие. Но сегодня никакого чаепития явно не предполагалось, сестринская была пуста, а чайник «Тефаль», который девушка успела потрогать уже на ходу, холодным.

— Как хорошо, что ты уже здесь! — Инночка, у которой Лиле и предстояло принять дежурство, едва не сбила Рассадину прямо в дверях. — Я буквально с ног валюсь…

Она и правда почти свалилась на узкую белую кушетку, и Лиля отметила, что впервые за два месяца работы видит всегда ухоженную и тщательно накрашенную медсестру, никак не тянущую на свои тридцать лет, со смазавшейся косметикой и темными кругами под глазами.

— У нас ЧП, мало того что крупная шишка из Генпрокуратуры, так еще и жертва теракта… О взрыве в детдоме слышала?

Лиля ахнула:

— В детдоме?!

— Детка, да ты что?.. По всем каналам передавали, уже почти сутки только об этом и говорят… А-а-а, ты ж наверняка все продрыхла!

Инна устало усмехнулась:

— Я совсем забыла, что сегодняшнее дежурство у тебя вместо Марины, не по графику, второе подряд… Вот подфартило нашей Марише, как всегда, небось уже валяется на морском песочке пузом кверху… А мы…

Далее она коротко поведала Лиле о том, что случилось в Мневниках, и задумчиво покачала головой:

— Честно говоря, не думаю, что он выживет. Он же был доставлен весь в кровище. Правда, потом выяснили, что это была в основном кровь его товарища, который закрыл его собой. Просто жуть взяла! Но и сам тоже пострадал: масса порезов, ссадин, ужас. Вызывали самого Раппопорта, всю ночь реаниматоры откачивали. Электрошокер, искусственная вентиляция — трудно передать, что было, всего полтора часа назад закончили… Профессор, кстати, спит в ординаторской, отключился буквально через десять минут после того, как вернули, как импульсы пошли.

— А больной, что с ним сейчас и почему ты считаешь, что он…

— Тут и считать нечего, — перебила ее Инна. — Больной в коме, а на моей памяти из виданных мной коматозников был всего один случай, когда человек выбрался… Сказать тебе, сколько их, таких, я здесь видела за десять лет?..

— Ты говорила, он шишка?..

— Ну!.. То ли помощник, то ли заместитель генпрокурора, точно не помню… Во всяком случае, начальство подняло на ноги из-за него всех кого надо и не надо. Хотя лично я про него отродясь не слышала… Погоди, сейчас я тебе скажу, как его зовут, карту, как ты понимаешь, заполняла я… Черт, фамилию помню, смешная такая фамилия — Турецкий! А вот имя — хоть убей… Эй, Лиль, ты чего?..

Как ни устала Инна после хлопотной ночи, ее наблюдательность все же притупилась не до такой степени, чтобы не увидеть, как побелела и буквально обмерла на месте молоденькая медсестричка.

Некоторое время медсестры смотрели друг на друга, наконец Рассадина еле слышно переспросила:

— Турецкий?..

— Ты с ним что, знакома?!