Читать книгу "«Н» - значит невиновен - Сью Графтон"

– Мерзавец, – процедил он.

– Продолжай, Кен, – сказал Лонни. – Извини, я тебя перебил. Расскажи заодно все, что предшествовало этой драме.

Войт опять стал собираться с мыслями.

– Мы жили с ней вместе четыре года... для обоих это был второй брак. У нас тогда появилась дочь, мы назвали ее Шелби. Она сейчас учится в интернате. Когда Изу убили, ей было всего четыре года. Ну конечно, у нас с Изой были проблемы... у кого их нет. Потом она увлеклась этим Барни. Они поженились через месяц после нашего с ней развода. Ему нужны были только ее деньги, больше ничего. Об этом все знали, все, кроме нее. Глупенькая, она ничего не хотела слушать. Поймите меня правильно – я действительно ее любил, но такой она была, всякий мог обвести ее вокруг пальца. Иза была талантливой, но совершенно не знала себе цену и готова была идти за всяким, кто наговорит ей комплиментов. Вы наверняка знакомы с таким типом женщин: ими можно управлять как угодно. Она была талантливым художником, и у меня сердце сжималось, когда я видел, на кого она растрачивает свою жизнь...

Я вдруг поняла, что уже не воспринимаю его рассуждения о женских характерах, вместо этого слышу неприкрытую озлобленность. Вероятно, от частого повторения рассказ о бывшей жене потерял первоначальный смысл и уже не вызывал сочувствия. Речь шла не о ней, а скорее о нем самом, его ощущениях. Я обратила внимание на гору папок на столе Лонни. Кое-где на обложках виднелись надписи – ВОЙТ/БАРНИ. Кроме того, немало досье, вероятно, относящихся к делу, стояли в коробках у стены. Скорее всего, все, что рассказывает Войт, там и находится, а лирические отступления можно и пропустить. То, что он говорил, было, вероятно, правдой, однако доверия он не вызывал никакого. Встречаются такие типы. Самые обычные вещи в их изложении звучат донельзя фальшиво. Он топтался на одном месте своего рассказа, хотя речь его лилась непрерывно, не оставляя пауз, в которые можно было бы вклиниться. Как только Лонни это выдерживает? Кстати, я заметила, что в какой-то момент он тоже отключился, завертел в руках свою ручку, не обращая внимания на собеседника. Я перевела взгляд на Кеннета Войта.

– Так как же этому парню удалось вывернуться? – Я все-таки нашла щелку в монолите его речи.

Лонни в этот момент тоже очнулся.

– Обвинителем на процессе был Динк Джордан, – вмешался он в разговор. – Боже, какая там была скукотища! Он, конечно, знает свое дело, но подать себя совершенно не умеет. Вероятно, он думал, что выиграет дело, полагаясь только на имеющиеся факты. – Лонни засопел от недовольства. – Так вот, теперь мы снова пытаемся выдвинуть против этого подонка обвинение в умышленном убийстве. Ненавижу его! Просто ненавижу. Когда его оправдали на процессе, я предлагал Кену где-нибудь подстеречь его и исколошматить. Честное слово. Но Кена разве уговоришь? И мы опять начали накапливать материалы, чтобы пустить их в дело, но Кен просил подождать.

Войт опять заерзал в кресле и нахмурился.

– Вы были правы тогда, Лон. Сейчас я это понимаю, но поймите и меня в тот момент. Моя жена, Франческа, была категорически против возобновления процесса. Для всех это так болезненно... а для меня особенно. Я бы просто не выдержал.

Лонни старался не смотреть на него. Он никогда не испытывал симпатий к тем людям, которые прикидывают, выдержат они или нет. Работа предполагала, что он должен ВЫДЕРЖАТЬ все. А Войт не давал ему развернуться.

– Ну ладно, ладно, – примирительно сказал Лонни, – все течет, все меняется. Мы собирали материалы для предъявления обвинения целый год. Дэвид Барни тем временем транжирил доставшиеся ему деньги. Большая часть из них по праву принадлежит дочери Кена и Изы – Шелби. Она бы их и получила, если бы обвинение подтвердилось. Сейчас семья уже не может спокойно наблюдать это безобразие и готова к новому процессу. Адвокат Барни, его фамилия Фосс, времени не теряет и направляет судье прошение о прекращении дела ввиду отсутствия факта преступления. Я со всех ног бегу к судье и на коленях умоляю его не спешить. Прошение отклонено, но судья уже начинает косо на меня посматривать.

На следующем этапе Дэвид Барни и та лиса, которая представляет его интересы, начинают использовать любые мыслимые и немыслимые предлоги для того, чтобы оттянуть начало процесса. Чего они только не изобретают! Но мы-то уже кое-что понимаем! Если парня оправдали в суде по уголовным делам, то чего ему опасаться, спрашиваю я? Но он крутится, как рыба на сковороде. Натянут как струна. Рыльце-то у него в пушку! Да, еще одна вещь. Этот момент стоит перепроверить. До Кена дошли слухи об одном парне... во время предварительного заключения он сидел в одной камере с Дэвидом Барни. Он там до сих пор сидит. Так вот, в суде встречаю я этого парня, и он признается, что слышал от Барни интересное заявление. Когда тот после оправдательного приговора покидал зал суда, то прошептал ему на радостях, что это все-таки он убил жену. Его информацию надо перепроверить, поэтому прошу тебя заняться этим в первую очередь.

– А какой во всем этом смысл? – спросила я. – Ведь Дэвиду Барни уже нельзя предъявить обвинение в убийстве.

– Это верно. Именно поэтому мы и перенесли наше обвинение в суд по гражданским делам. На этом поле у нас куда больше шансов добиться успеха, и негодяй прекрасно это понимает. У него явно дрожат коленки, он выкручивается как может. Мы направляем наше обвинение в суд. У его адвоката есть тридцать дней, чтобы подать апелляцию. Он выжидает двадцать девять дней и подает ее, придравшись к каким-то процессуальным вопросам. Все начинается сначала.

Мы добиваемся вызова Барни для допроса, а он ссылается на Пятую поправку к конституции и отказывается от дачи показаний. Тогда мы вызываем его в суд, и судья объясняет, что в его случае Пятая не действует. Он начинает тяжбу по процедурным вопросам, он ходит вокруг да около...

– Лонни, – тихо позвала я.

– Мы топчемся на месте, и время работает против нас. Истекает срок давности, но мы все-таки добиваемся включения нашего дела в первоочередном порядке. И вот теперь эта история с Морли...

– Ло-о-о-н-н-н-и-и-и, – напоминаю я о себе и даже начинаю махать рукой.

Наконец он останавливается.

– Просто скажи, что вам нужно. Я пойду и постараюсь все раздобыть.

– Вот за это я ее и люблю! – Лонни смеется и показывает не меня пальцем. – Никакой болтовни, только дело, – говорит он Войту. Затем подталкивает гору материалов в мою сторону: – Это все, что у нас есть. Не все разложено по полочкам, но ничего не поделаешь. Сверху перечень досье – проверь, все ли на месте. Как только ознакомишься с основными фактами, мы решим, чего еще не хватает. Вам, кстати, не помешает получше познакомиться друг с другом, так как в ближайший месяц наверняка придется много работать вместе.

Войт и я вежливо улыбаемся, глядя на Лонни и избегая глядеть друг на друга. Кажется, как и мне, ему тоже не улыбается такая перспектива.

2

Я закончила разбирать досье только к полуночи. Можно не удивляться – папки по делу Изабеллы Барни едва вмещались в две картонные коробки, каждая весом по сорок фунтов. Я чуть не надорвалась, перетаскивая их из кабинета Лонни в мой офис. Но поскольку твердо решила покончить с бумажной работой за один раз, то настроилась сидеть допоздна. Лонни не шутил, когда предупреждал меня о перепутанных досье, сваленных как попало. Судя по перечню, в первой коробке должны были находиться копии полицейских донесений, материалы по уголовному делу, а также вся переписка Лонни с судом по гражданским делам. Но я сразу убедилась, что многих бумаг просто не хватает, а другие перепутаны так, что черт ногу сломит.