Читать книгу "11/22/63 - Стивен Кинг"

2

Двумя годами позже, в последний учебный день, я сидел в той самой учительской и читал итоговые сочинения, написанные участниками моего семинара по американской поэзии. Сами ученики уже ушли, у них начались летние каникулы, и в самом скором времени я собирался последовать их примеру. Но пока я наслаждался непривычной тишиной и покоем. Даже подумал, что перед уходом приберу полки буфета, где хранилась еда. Решил, что это обязательно нужно сделать.

В тот день, только раньше, вскоре после часов, отведенных на самостоятельные занятия (в последний учебный день они бывают особенно шумными что в классах для выполнения домашних заданий, что в коридорах), ко мне, прихрамывая, подошел Гарри и протянул руку:

— Просто хочу поблагодарить вас за все.

Я улыбнулся:

— Вы уже поблагодарили, как мне помнится.

— Да, но это мой последний день. Ухожу на пенсию. Поэтому захотел подойти и поблагодарить еще раз.

Когда я пожимал его руку, проходивший мимо подросток (девятиклассник, никак не старше, если судить по свежей россыпи прыщей и комичной щетине, которую он пытался превратить в козлиную бородку) пробормотал:

— Гарри-Жаба прыгает по а-ве-ню!

Я попытался ухватить его за плечо, чтобы он извинился, но Гарри меня остановил. По его улыбке чувствовалось, что он нисколько не обиделся.

— Не берите в голову. Я к этому привык. Это же дети.

— Совершенно верно, — кивнул я. — И наша работа — учить их.

— Я знаю, и у вас получается. Но это не моя работа — служить для кого-то… как это называется… наглядным пособием. Особенно сегодня. Надеюсь, все у вас будет хорошо, мистер Эппинг.

По возрасту он, возможно, годился мне в отцы, но называть меня Джейком у него не получалось.

— И у вас тоже, Гарри.

— Я никогда не забуду ту пятерку с плюсом. Сочинение тоже поместил в рамочку. Висит у меня на стене рядом с аттестатом.

— И это правильно.

Я не кривил душой. Я верил, что это правильно. Воспринимал его сочинение как произведение примитивного искусства, ничуть не уступающее по мощи воздействия и искренности картинам Бабушки Мозес[4]. Оно на порядок превосходило сочинения, которые я сейчас читал. Пусть в них практически не было орфографических ошибок и слова мои ученики выбирали правильно (хотя эти нацелившиеся на колледж перестраховщики тяготели — что раздражало — к частому использованию страдательного залога), но сочинения получались пресными. Скучными. Участники моего семинара учились в предвыпускном классе (выпускников Мак Стидман, заведующий кафедрой, забирал себе), да только писали они, как старички и старушки: «О-о-о, Милдред, душечка, там лед, смотри не поскользнись». Гарри Даннинг, несмотря на ошибки и натужный почерк, писал, как полубог. Хотя бы один раз.

И пока я размышлял о разнице между энергичной и инертной манерами письма, прокашлялся настенный аппарат внутренней связи.

— Мистер Эппинг все еще в учительской западного крыла? Джейк, ты на месте?

Я поднялся, нажал кнопку.

— На месте, Глория. Грехи не отпускают. Чем я могу тебе помочь?

— Тебе звонят. Какой-то Эл Темплтон. Если хочешь, могу перевести звонок на учительскую. Или скажу ему, что ты уже ушел.

Эл Темплтон — владелец и шеф-повар «Закусочной Эла», которую наотрез отказывались посещать все учителя ЛСШ, за исключением вашего покорного слуги. Даже мой глубокоуважаемый заведующий кафедрой — пытавшийся говорить как маститый преподаватель Кембриджа и приближавшийся к пенсионному возрасту — называл фирменное блюдо закусочной «Знаменитый котобургер Эла», хотя в меню значился «Знаменитый толстобургер Эла».

Возможно, это не кошатина, как утверждают многие, наверняка не кошатина, но это и не говядина, не может это быть говядиной за доллар девятнадцать.

— Джейк? Ты что, уснул?

— Нет, сна ни в одном глазу. — Меня разбирало любопытство: с чего это Эл сподобился позвонить мне в школу? Если на то пошло, раньше он вообще никогда не звонил. Наши отношения не выходили за рамки повар — клиент. Я высоко ценил его кулинарное мастерство, а он — мои регулярные визиты. — Конечно, соедини меня.

— А что ты там до сих пор делаешь?

— Занимаюсь самобичеванием.

— О-о-о, — простонала Глория, и я легко представил, как затрепетали ее длинные ресницы. — Как мне нравится, когда ты так говоришь. Жди звоночка.

Она отключила связь. Тут же зазвонил телефон, и я снял трубку.

— Джейк? Это ты, дружище?

Поначалу я подумал, что Глория напутала с именем. Этот голос никак не мог принадлежать Элу. При самой жуткой простуде он не мог так хрипеть.

— Кто это?

— Эл Темплтон, разве она не сказала? Боже, от вашей музыкальной заставки просто тошнит. Что случилось с Конни Фрэнсис? — Он начал так громко и надсадно кашлять, что я отодвинул трубку от уха.

— Ты, похоже, подхватил грипп.

Он рассмеялся, продолжая кашлять. Сочетание получилось не из лучших.

— Что-то я подхватил, это точно.

— Быстро же тебя скрутило.

Я заглядывал к нему вчера, на ранний ужин: толстобургер, картофель фри, клубничный молочный коктейль. Считаю, что человеку, который живет один, необходимо сбалансированное питание.

— Можно сказать и так. А можно сказать, что какое-то время мой организм боролся. Оба варианта правильные.

Я не знал, что на это ответить. За последние шесть или семь лет мы часто болтали с Элом, когда я приходил в его закусочную, и иной раз он вел себя довольно странно — скажем, называл «Патриотов Новой Англии»[5]«Бостонскими патриотами», а о Тэде Уильямсе[6]говорил так, будто знал его, как брата, — но столь необычного разговора я припомнить не мог.

— Джейк, мне надо с тобой увидеться. Это важно.

— Могу я спросить…

— Я уверен, ты задашь не один вопрос, и я отвечу на все, но не по телефону.

Я не знал, сколько ответов услышу до того, как его голос окончательно сядет, но пообещал, что буду примерно через час.

— Спасибо. Если сможешь, постарайся побыстрее. Не зря же говорят, что время — деньги.

И он положил трубку. Взял и положил, не попрощавшись.

Я прочитал еще два сочинения. В стопке осталось только четыре, но раскрывать их я не стал. Пропал настрой. В итоге смахнул оставшиеся работы в портфель и отбыл. Мелькнула мысль, а не подняться ли наверх, в секретариат, чтобы пожелать удачного лета Глории, но я решил, что необходимости в этом нет. Я знал, что всю следующую неделю она проведет в школе — будет заниматься подготовкой отчета за учебный год, — а я собирался прийти сюда в понедельник, чтобы очистить полки буфета: дал себе слово. Иначе преподаватели, решившие летом использовать западную учительскую, обнаружат, что она кишит тараканами.