Читать книгу "Искупление - Виталий Яковлевич Кирпиченко"

и баней, был полон воды. Крышка колодца валялась рядом, но годилась только на растопку печки. Недалеко от колодца валялось и ведро. К его обмятости прибавились дырки от ржавчины.

«Котелком воды не натаскаешь, надо пройтись по соседям, может, что подходящее сыщется». Сыскалось. У Сергеевых валялось ведро, и дыр там было не так много, и не такие они большие — если бежать, то не вся вода выльется.

«Пройтись, что ли, как бывало, вдоль улицы, авось, кто-то и живёт в этом царстве безмолвия, — задумался человек. И скоро он уже шагал по некогда шумной улице, глядя по сторонам, надеясь встретить призрачное чудо. Но чудо не спешило удивлять. — Вот изба Шеметовых. Крепка ещё с виду, а что внутри? — Внутри — колченогий стол, пыльный матрац, без одной ножки стул. И везенье — на кухне алюминиевый ковш, чугунок и совсем целое ведро. — Робинзону меньше везло, чем мне. Такое богатство!»

Деревня оказалась обитаемой. Недалеко от противоположного края жил старый дед, в котором нескоро человек признал Матвея Вокина, старого ещё в то далёкое время. Сейчас он был стар ещё больше, но всё помнил. Прищурясь, сведя нос с подбородком, чему совсем не мешал беззубый рот, он долго рассматривал человека, а потом и сказал с убеждённостью:

— Не сразу, паря, я тебя признал. Ты же ведь Игнатия Прокопенки сын — Серёжка, стало быть?[1]

— Да, дедушка, он и есть! — согласно закивал человек.

— Ходили слухи, ты в тюрьме сидел?

— Было и это, — признался человек.

— Мальчонкой-то был ты совсем неплохим, пошто так-то сталось?

— Сталось, дедушка, сталось. Наверное, и через это надо было пройти.

— Сибирь-то, край наш, полна такими. Да уж лучше не попадать туда, — вглядывался в гостя маленькими выцветшими глазками дед Матвей, стараясь увидеть, прочитать, угадать судьбу и намерения того.

— Лучше не попадать туда, — повторил в задумчивости и гость.

— А Верка-то ваша где? Она давно тута нос не кажет. У ей-то как жизня?

— Не знаю, дедушка. Разошлись мы. Отказалась она от меня. И муж её отказался от плохого родственника. Бог им судья, я ничего плохого им не делал, ничего у них не просил.

— Плохо то…

— Как есть, — поджал плечи Сергей.

— Да… — призадумался и дед Матвей.

— Здесь больше никто не живёт? — после затянувшейся паузы спросил Сергей.

— Никто не живёт, — кивнул согласно дед. — Жила Анисья тута рядом, да уж полгода как схоронили.

— Как же ты, дедушка, один тут? А если…

— Я не один, — не согласился дед Матвей. — Бог со мной, а я — с им.

— Бог высоко, и за всеми не уследит, не поможет.

— Это как его просить. В ладу я с им, вот он меня и не оставлят. Славь те, Господи, девяносто семь годочков топчу землицу, греюсь под его солнышком, слушаю божьих птичек…

— Девяносто семь? — удивился Сергей.

— Как один денёчек! — подтвердил дед Матвей, довольный произведённым эффектом.

— Это ж…

— Как один денёчек! — повторил дед Матвей. — Вчерась был такой, как ты, а сёдни — старец.

— И ничего не болит? — Сергей уставился в смешливые глаза деда.

— Слава Всевышнему, не болит.

— А… Питаешься чем? Хлеб откуда?

— Быват, кто приезжат, то и привозит буханки две-три. Крупы какой приносят. Соль и спички есть, карасин есть. Живу.

— Всё же бывают тут люди? — оживился Сергей.

— Бывают. На Родительский день тута много народу. Шумно тут тода. Помянут родителей, поправят могилки и уезжают кто куды.

— А в другое время не приезжают? — в глазах Сергея надежда.

— Приезжают. Томка Елизарова приезжат летом часто. Вчерась была, чо-то рисовала тута на пригорке. Глашка тоже приезжат с мужиком своим. Он у ей какой-то там начальник. Машина у их больша така, вся блестяща. Ни у кого таких машин тута не было. Васька Пушкин приезжат кажный год, его дружок, сын Поликарпа, запамятовал имя, тоже часто быват. Он тута брата схоронил года три как, вот и приезжат к матери и брату. Бывают люди, как же не бывать, родные места чай тянут. Вот и ты не выдержал, приехал.

— Не выдержал, — Сергей полез за сигаретой. — Не выдержал, — повторил скорей для себя, чем для деда. — Свои места держут за душу. Где пуповина зарыта, там и место твоё.

Сергей, затягиваясь табачным дымком, всё глубже уходил в себя.

— Надолго сюды? — светленькие глазки деда больше насмешливые, чем любопытные.

— Думаю, надолго, если не навсегда.

— С семьёю, али как?

— Один.

— Чо так? Боятся глухомани?

— Некому бояться. Нет семьи.

— Молодой ещё, обзаведёшься, — обнадеживающе кивнул дед. — Куды без неё, без бабы и детей.

Сергей отмолчался.

— Жить-то тебе негде? — вдруг спохватился дед. — Поживи пока у меня.

— В бане поживу. Она крепка ещё, — отказался от предложения Сергей. — Вот только бы лампу какую, да керосину малость… На время.

— Дам я тебе лампу, дам и карасину. Их я тут насбирал дюжину, а карасину Глашкин мужик канистру приволок, дам и карасину. Да и лампа счас совсем ни к чему, ночи таки коротки да ясны.

— На всякий случай. Я потом всё куплю. Поеду в район по делам, там и лампу куплю заодно. А электричество давно отключили? — спросил, вспомнив, что оно тут было при его жизни.

— Давно. Годов двенадцать как. Осталось нас трое, тода и отключили. Сказали: дорого следить за столбами да проводами. Оборвёт пурга провода, сказали, и кто-нибудь наступит. Мы не спорили. Жили без света и телевизиров сколько лет наши отцы и деды — и ничо, жили хорошо да справно. Вот и я живу.

— Телефон-то хотя бы есть у тебя, дедушка?

— Телефон есть, да звонить некому, — старик пошамкал беззубым ртом, вспоминая что-то.

— На скорую, пожарникам, милиции, — подсказал Сергей, и спросил о близких родственниках.

— Каки-то совсем далёки есть, да живут оне где-то рядышком с морем. Сюды и носа не кажут, — поведал старик, а чтобы отойти от неприятной для него темы, предложил: — Коль надобны тебе гвозди, я дам. Правда, не все оне хороши, я их из старых досок надёргал да выправил. Пилу дам, топор и молоток дам, рубанок есть, дедов ещё, но справный. Приходи, кода надобность в чём будет.

— Думал, хоть кто-то тут из мужиков будет, — пересев на большую чурку со следами от топора, заговорил Сергей о своих проблемах. — Вдвоём проще отстроиться. Я бы ему заплатил или отработал. Атак одному придётся попотеть.

— Нету никого, — посочувствовал дед. — И из меня помощник, как из поросячьего хвоста веник. Подержать, прихватить, подать смогу, а вот поднять чижёлое уже не по мне.

Взяв у деда всё необходимое на первое время, Сергей пригласил его на