Читать книгу "Дела любви. Том II - Серен Кьеркегор"

собой кажется мало назидательным, но и оно может быть назиданием. Разве Павел иногда не делал этого? Но он делает это в любви и потому, как он сам говорит, «в назидание»[8]. Поэтому это самая пустая речь о том, что может быть назидательным, поскольку всё может быть таковым; самая пустая – увы, как и самое ужасное обвинение миру – что видим и слышим так мало назидательного. Если богатство встречается редко – это не имеет значения; в конце концов, мы скорее предпочитаем видеть всеобщее благополучие. Если шедевр можно увидеть редко, что ж, то в определённом смысле это всё равно и, вобщем-то, большинству людей это всё равно. Иначе обстоит дело с назиданием. В каждое мгновение живет бесчисленное множество людей; возможно ли, что всё, что делает каждый человек, всё, что каждый человек говорит, может быть назидательным: но увы, так редко можно увидеть или услышать что-нибудь назидательное!

Любовь назидает. Давайте теперь рассмотрим то, о чём мы говорили во введении, тем самым сразу же оградили себя от опасности впасть в заблуждение, выбирая непреодолимую задачу, поскольку назидательным может быть всё. Созидать – значит строить на каком-то основании. В простом рассказе о доме, здании каждый знает, что понимают под основой и фундаментом. Но что в духовном понимании есть основа и фундамент духовной жизни, несущий здание? Это именно любовь; любовь – источник всего, а в духовном понимании любовь – это глубочайшая основа духовной жизни. В духовном пониманнии надёжный фундамент заложен в каждом человеке, в котором живёт любовь. И здание, которое в духовном понимании должно быть возведено, опять же любовь; и именно любовь строит. Любовь созидает, а это значит, что любовь строит вверх. Таким образом, задача ограничена: речь не растекается на единичное и множественное, не начинает сбивчиво с чего-то, что ей придётся произвольно где-то прервать, чтобы закончить; нет, она концентрируется и привлекает своё внимание на главное, на единое во всем его многообразии. Речь от начала и до конца идёт о любви именно потому, что созидание – самая характерная черта любви. Любовь – это фундамент, любовь – это здание, и любовь – это строитель. Созидать – значит созидать любовь, и созидает – любовь. Действительно, мы иногда говорим о созидании в более общем смысле; в противовес порочности, которая только разрушает, или в протововес беспорядку, который только разрушает и разделяет; о том, что созидает умный человек – который умеет управлять и руководить, который так хорошо умеет обучать своему ремеслу, мастер своего дела. Каждый такой строитель строит, а не разрушает. Но всё это созидание в познании, в мудрости, в умении, в честности и так далее всё же не является созиданием в самом глубоком смысле, поскольку оно не созидает любви. Ибо с духовной точки зрения любовь – это фундамент, а созидать – это строить на этом фундаменте.

Поэтому, когда речь идёт о деянии любви в созидании, то это означает либо то, что любящий вкладывает любовь в сердце другого человека; либо то, что любящий предполагает, что любовь есть в сердце другого человека, и на благодаря этому созидает в нём любовь – с основания, поскольку он предполагает её в основании. Одно из этого должно быть созиданием. Но может ли один человек вложить любовь в сердце другого? Нет, это сверхъествественные, немыслимые отношения между человеком и человеком, в этом смысле человеческая любовь не может созидать. Именно Бог, Творец должен вложить любовь в каждого человека, Тот, Кто Сам есть Любовь[9]. Поэтому совершенно не хорошо и отнюдь не назидательно самонадеянно воображать, что можно создать любовь в другом человеке; всякое деятельное и самолюбивое усердие в этом не созидает любви и само по себе не назидает. Первое условие созидание тогда немыслимо, поэтому мы должны подумать о втором. Таким образом, мы получили объяснение того, что значит любовь созидает, на котором и остановимся: любящий предполагает, что любовь находится в сердце другого человека, и именно этой предпосылкой он созидает в нём любовь – с самого основания, поскольку он предполагает, что она существует в основании.

Речь не о том, что любящий, желающий назидать, должен сделать, чтобы изменить другого человека или заставить его любить, но о том, как любящий назидательно заставляет себя. Вот это уже назидательно видеть, как любящий назидает, заставляя себя. Только нелюбящий думает, что может созидать, заставляя другого; любящий всегда предполагает, что любовь присутствует, именно этим он созидает. Строитель мало задумывается, какие камни и гравий нужны для строительства, учитель предполагает, что ученик невежественен, воспитатель – что другой человек испорчен, но у любящего, который созидает, есть только один путь – предполагать в другом человеке любовь; всё, что ему постоянно приходится делать – так это заставлять себя предполагать любовь. Таким образом он вызывает добро наперёд, привлекает к любви, он созидает. Ибо любить можно единственным способом – любить наперёд; любить наперёд – значит созидать. Но любить наперёд – значит предполагать, что она присутствует в основании. Поэтому человека может искушать желание стать строителем, учителем, стать воспитателем, потому что кажется, что можешь властвовать над другими; но созидание, как это делает любовь, не может искушать, ибо это означает служение; поэтому любовь имеет желание созидать только потому, что она готова служить. Строитель может показать свою работу и сказать: «это моя работа», учитель может показать своего ученика, но любви, которая созидает, ничего показать, ибо её работа состоит только в предположении.

Опять же, это очень назидательно. Предположим, что любящему удалось построить любовь в другом человеке; и когда здание уже стоит, любящий стоит в стороне и смущаясь, говорит: «Я всегда это предполагал» – увы, у любящего совсем нет никакой заслуги. Здание любви не похоже на памятник искусству мастера-строителя или на ученика, помнящего о наставлениях учителя; любящий ничего не сделал, он лишь предполагал, что в основе лежит любовь. Любящий работает так тихо и торжественно, и между тем силы вечности приходят в движение. Любовь смиренно остается незамеченной именно тогда, когда она работает больше всего, да, её работа выглядит так, будто она вообще ничего не делает. Увы, для занятости и мирской суеты – это величайшая глупость, что в каком-то смысле вообще ничего не делать – это самая тяжёлая работа. И все же это так. Ибо управлять собой труднее, чем завоевать город[10], и созидать, как это делает любовь, труднее, чем выполнять самую чудесную работу. Если так трудно по отношению к себе управлять своим духом, как же трудно тогда по отношению к другому человеку