Читать книгу "Архетипы в русских сказках. Какая детская травма у Кощея. Как прошла сепарация Колобка. Почему премудрость не спасла Царевну-лягушку от абьюзера - Елена Владимировна Журек"

плечу.

Сказка «Гуси-лебеди» – это тема сиблингов в психологии.

Сиблинги – братья и сестры, растущие в одной семье.

Очередность появления ребенка в семье имеет большое значение. В этой сказке главная героиня старшая сестра – первый ребенок в семье.

Примерный спектр чувств, которые посещают ребенка, когда он из единственного становится старшим – это предательство, досада, злость, даже может возникнуть чувство брошенности и бесконечная, изматывающая, не оставляющая его ни на день с рождения младшенького ревность.

Но это еще не все. Часто с появлением младшего ребенка, старший автоматически исключается из категории детей: «Все, ты теперь взрослый» – как бы по умолчанию решают родители. А с девочками вообще разговор короткий: теперь девочка не просто быстро взрослеет – она становится нянькой для младшего.

Какое послание слышит старший? «Не будь ребенком! Если хочешь выжить и собрать хотя бы крохи родительской любви в виде одобрения – не живи свою жизнь, а живи потребностями младшего».

Такие правила игры обычно принимаются.

Сестрица же из нашей сказки пока еще неохотно исполняет свою роль. Ей хочется и поиграть, и погулять.

Отец с матерью ушли, а дочка позабыла, что ей приказывали: посадила братца на травке под окошко, сама побежала на улицу, заигралась, загулялась.

Как заставить ее серьезней относится к своим обязанностям?

Испугать!

Наглядно показать, что ее детское поведение не допустимо и может быть причиной гибели брата! Родного человека!

Как организовать? А вот тут понадобятся помощники.

Налетели гуси-лебеди, подхватили мальчика, унесли на крыльях.

Вернулась девочка, глядь – братца нету! Ахнула, кинулась туда-сюда – нету!

Она его кликала, слезами заливалась, причитывала, что худо будет от отца с матерью, – братец не откликнулся.

Выбежала она в чистое поле и только видела: метнулись вдалеке гуси-лебеди и пропали за темным лесом.

…и вот Гуси-лебеди уже тащат братца неизвестно куда: кричи-не кричи – прозевала.

Цель достигнута, девочка в ужасе и теперь хочет только одного: вернуть мальчика любой ценой, даже если эта цена собственная жизнь.

Подобная ситуация для маленькой девочки очень травматична, и ее влияние на всю дальнейшую жизнь будет колоссальным. Как вывод, наша героиня запишет следующий сценарий: «Твои желания не просто не важны, они могут привести к катастрофе, и в этом будешь виновата только ты».

Идеально сыграно – человек-функционал готов.

Человека-функционал – человек, живущий нуждами, желаниями и потребностями других людей. Ведущий мотив – чувство вины.

Но что же на самом деле украли гуси-лебеди? Только ли брата? Нет. Они забрали детство девочки.

Взрослый, выросший без детства, – кто это? Тот самый «Человек-функционал».

Это человек, живущий в постоянном напряжении и страхе ошибиться, страхе подвести значимых взрослых или их проекции (родители, учителя, руководители, партнеры и, на всякий случай, чужая бабушка в автобусе). Это человек, который так и продолжает нести ответственность за младших братьев-сестер, за стареющих родителей и вообще за всех подряд, кто «без него никак не справится» (а такие находят его ВСЕГДА).

Вот только со СВОИМИ потребностями и желаниями такой взрослый не знаком, возможно, даже не подозревает об их существовании. Это человек, который несется по жизни с ворохом чужих установок на все случаи жизни и нескончаемых чужих же проблем. У него нет возможности ни остановиться, ни осмотреться, ни прислушаться к себе. Потому что если он все-таки притормозит, то обнаружит, что внутри давным-давно пугающая, всепоглощающая пустота – в том месте, где должно было сформироваться его истинное Я.

А сестрица тем временем бежит по лесам да полям в нервном испуге: «худо будет от отца с матерью».

Паника? Паника.

Передав ответственность и взвалив непосильный функционал взрослого раньше времени, родители возложили на девочку всепоглощающее чувство вины.

– Печка, печка, скажи, куда гуси-лебеди полетели?

Печка ей отвечает:

– Съешь моего ржаного пирожка – скажу.

– Стану я ржаной пирог есть! У моего батюшки и пшеничные не едятся…

Печка ей не сказала.

Побежала девочка дальше – стоит яблоня.

– Яблоня, яблоня, скажи, куда гуси-лебеди полетели?

– Поешь моего лесного яблочка – скажу.

– У моего батюшки и садовые не едятся…

Яблоня ей не сказала.

Побежала девочка дальше. Течет молочная река в кисельных берегах.

– Молочная река, кисельные берега, куда гуси-лебеди полетели?

– Поешь моего простого киселька с молочком – скажу.

– У моего батюшки и сливочки не едятся…

Долго она бегала по полям, по лесам.

Печка, яблонька и молочная речка – все это метафора жизненного уклада, как понимали его древние: печь своей трубой связана с небом, яблоня корнями с землей, а речка – это дорога в мир мертвых. Сейчас мы рассматриваем это как возможности, которые предоставляет Жизнь: тут и удача, и шанс, и риск, и альтернативные решения – но как это все разглядеть, если шарашит программа «Я во всем виновата, и значит меня накажут»?

Вот и сестрица смотрит и слушает, но не может понять, о чем на самом деле толкуют сказочные образы…

Жизнь в постоянном стрессе – это бег со страхом наперегонки. И здесь нет ни времени, ни возможности, ни ресурса рассмотреть, что же из себя представляет на самом деле ТВОЯ жизнь.

А потом, лет в 30, человек вдруг резко тормозит свою жизнь (примерно как переполненный автобус тормозит об стену). И откуда-то из глубины личности поднимаются вопросы: «А кто я? Где я? И как тут оказался вообще? И почему все эти люди уверены, что именно я должен их спасать, обеспечивать и постоянно заботиться? А чего я хочу от жизни? И в чем смысл?..».

По статистике 53% обращений к психологу – это люди в возрасте 26–35 лет, что примерно соответствует кризису 30-ти лет – периоду повышенной «турбулентности» на тему «а туда ли я иду по жизни?» с тенденцией к переписыванию собственного мировоззрения, ценностей, семейного уклада и вообще всего, что было (или казалось?) важным.

Несложно вспомнить, что по сюжету сказки мы как раз подошли к избушке на курьих ножках. Блуждали-блуждали, а все одно: на пороге у Бабы Яги.

День клонится к вечеру, делать нечего – надо идти домой. Вдруг видит – стоит избушка на курьей ножке, об одном окошке, кругом себя поворачивается.

В избушке старая баба-яга прядет кудель. А на лавочке сидит братец,