Читать книгу "Лес Рук и Зубов - Керри Райан"

Поэтому Стражи разработали сложную систему ворот и блоков, которая позволяет до самой смерти держать зараженного в своеобразном чистилище между миром живых и Нечестивых. Сюда-то и поместили мою маму, а я сижу рядом и слушаю, как она щелкает зубами, точно кошка, приметившая птицу: зараза бушует в ее теле. Она не в состоянии говорить и ничего не понимает.

К ее левой лодыжке привязана толстая веревка, которую мама рассеянно теребит. Мы все ждем неизбежного, но, судя по ране, Возвратится она не раньше завтрашнего дня.

Я сижу по одну сторону забора, а мама — по другую. Наедине нас не оставляют: боятся, как бы я от горя не спятила и не распахнула ворота. Нечестивые не заставят себя долго ждать, и начнется вторжение. К нам с мамой приставили личного Стража — приятеля моего брата. Именно он будет открывать и закрывать ворота, именно он убьет меня, если я кинусь к матери после ее Возврата. Такое соглашение я заключила с Сестрами: они разрешили мне побыть с мамой, но в случае чего меня убьют сразу, без разговоров.

Я сижу, обхватив колени руками. Ноги давно отнялись, как будто сердце отказалось качать по ним кровь.

Я дожидаюсь маминой смерти.

Время потеряло всякий смысл, кроме одного: это медленный марш к Возврату моей матери. Если бы оно стало чем-то материальным, осязаемым… Тогда я могла бы схватить его, встряхнуть и остановить. Увы, время ускользает и течет дальше, день идет своим чередом. Меня приходят проведать соседи, однако сказать им особо нечего. Жена моего брата, Бет, передала, что молится за нас, но Сестры не позволяют ей вставать с постели: любое движение может привести к выкидышу.

Один раз я видела Гарри: он стоял поодаль в ярком свете полуденного солнца. Я рада, что он так и не решился подойти, не попытался заговорить со мной о сегодняшнем утре, когда он держал мои руки под водой и не пускал меня к маме.

Интересно, он до сих пор считает, что мы вместе пойдем на Праздник урожая? Разумеется, из-за одной смерти праздник не отменят. Сестры часто напоминают нам, что таков порядок вещей после Возврата: жизнь продолжается, несмотря ни на что. Мы будем вечно нести бремя ее цикла.

На закате Кассандра приносит мне ужин и садится рядом. Закат сегодня до боли прекрасен, на бледном лице и белокурых волосах Кэсс играют яркие краски. Страж держится на почтительном расстоянии, зная, что конец близок. Меня попеременно терзают два чувства: надежда, что скоро мама Возвратится и ее мукам придет конец, и страх, что она уйдет слишком рано и я потеряю ее навсегда.

Несколько минут проходят в тишине, а потом я спрашиваю:

— Кэсс, ты веришь в океан? Думаешь, он существует?

Я наблюдаю за игрой света в вершинах деревьев, за причудливыми, искаженными тенями.

— Напомни-ка, что твоя мама говорила про океан? — тихо и ласково спрашивает она.

— Что это огромный водный простор без конца и края.

Кэсс никогда не пыталась развеять мои иллюзии и внимательно слушала истории о жизни до Возврата, передаваемые из поколения в поколение женщинами нашей семьи. Однажды мама Кэсс даже запретила ей со мной водиться: мол, я забиваю голову ее дочери богохульным враньем. Но деревня наша слишком мала, чтобы подобный запрет мог кого-то остановить.

— Я просто не представляю, как в мире может быть столько воды, Мэри, — говорит Кэсс в очередной раз. Ее глаза ярко блестят в закатных лучах. — И не могу представить себе место без Нечестивых. — Она хмурит брови. — Ведь если бы такое место было, мы жили бы там, а не здесь.

Крупная слеза набухает в уголке ее глаза, переливаясь на заходящем солнце, и наконец стекает по щеке: Кэсс слишком больно видеть мою маму в загоне. Я обнимаю подругу, укладываю ее голову себе на колени, отвернув от Леса, и глажу белокурые волосы, как мама раньше гладила мои. Мы вместе смотрим на загорающиеся окна деревенских домов. Когда моя мама была совсем маленькой, в рождественскую ночь Сестры запускали старый генератор. Эту историю я еще не рассказывала Кэсс и хочу рассказать сейчас — о том, как раз в году наша маленькая деревушка сияла ярче неба.

Но Кэсс уже перестала плакать и только хлюпает носом. Лучше не буду забивать ей голову своими небылицами.

Уходя, она умоляет меня пойти с ней. Но я не могу. Я объясняю, что должна быть здесь, когда все случится. Кэсс от ужаса закрывает руками рот и убегает в деревню.

Мне хочется убежать вместе с ней, спрятаться где-нибудь и навсегда забыть этот день. Однако я остаюсь. Пальцы дрожат, воздух застревает в горле. Я должна увидеть, во что превратится моя мать. Сегодня утром я бросила ее одну и обязана ей хотя бы этим.

Снова смотрю за забор. Глядя на последние лучи заходящего солнца, от которых мне под ноги ложатся перекрещивающиеся тени ветвей, я немного затуманиваю зрение, и железная сетка забора сразу пропадает. Вокруг меня целый, ничем не разделенный мир.

— Мам? — шепчу я на рассвете.

Ночью было новолуние, и я просидела несколько часов в полной темноте, слушая шорохи за забором и воображая худшее. Каждый хруст и треск означали, что Нечестивые наконец нашли слабое место в железном заборе и проломили его.

Теперь воздух стал влажнее и светлее. Я подползаю на четвереньках поближе к загону, в котором сидит моя мать. Она там, неподвижно лежит на земле. Мне начинает казаться, что она умерла и вот-вот Возвратится. Желчь и ужас поднимаются по горлу, я хочу закричать, но не могу выдавить ни звука, так и сижу с открытым ртом и оскаленными зубами.

Хотя ноги путаются в юбках, я ползу дальше и почти успеваю добраться до забора, когда слышу предостерегающий крик Стража.

— Она еще жива! Не знаю, откуда мне это известно, но это правда.

Страж оглядывается, видит, что поблизости никого нет, и кивает. Я хватаюсь пальцами за тонкую ржавую сетку и чувствую, как острый металл впивается в ладони.

— Океан, — бормочет мама.

Потом резко вскидывает голову и оглядывается по сторонам: ее глаза широко распахнуты и расфокусированы, но прозрачны. Она подползает к забору и сплетает свои пальцы с моими.

— Океан, Мэри, океан! — яростно бормочет она.

Я начинаю бояться, что Страж решит, будто она Возвратилась, и убьет меня, но отнять руки от забора не могу: слишком крепка ее хватка.

— Океан такой красивый. — Она снова и снова повторяет одно и то же, глаза блестят от непролитых слез. — Вода, волны, песок, соль!

Мама начинает трясти забор, и волны разбегаются по железной сетке в разные стороны. Откуда в ней взялась такая сила? Она ведь так долго умирала…

— Оно пожирает меня, — уже шепотом произносит мама и гладит пальцем мою руку. — Девочка моя. Не забыть бы мою девочку.

Слезы катятся из ее глаз, я слышу крик Стража, а в следующий миг мама падает на землю, и наши руки разъединяются навсегда.

* * *

В секунды между смертью мамы и ее Возвратом я перестаю верить в Бога.