Читать книгу "Вечные каникулы - Скотт Киган Эндрюс"

пахло трихлорфенолом, что показалось мне странно приятным. Впрочем, Матрона изменилась. Белая форма исчезла, её сменили военные брюки, футболка и куртка. Волосы её были неопрятными, а макияж превратился в воспоминание. Под глазами виднелись чёрные круги, а сама она выглядела жутко уставшей.

— Директор появился здесь с месяц назад и попытался захватить руководство, — рассказывала Матрона. — Веришь, нет, он начал устанавливать законы, раздавать приказы, управлять детьми.

Я мог поверить.

— Он пытался ввести карантин, хоть для этого и было слишком поздно, и правила похорон уже болевших мальчиков. Он выглядел вполне нормально, до одного дня, когда, внезапно, в нём что-то щёлкнуло. Он сказал Питеру… мистеру Джеймсу помочь похоронить одного мальчика, но тот был уже слишком болен, чтобы встать с кровати, и отказался. Я думала, директор решит его ударить. А тот просто разрыдался, и никак не мог остановиться. Он ушёл к себе, заперся и больше не выходил. Я несколько раз пыталась вытащить его, но в ответ слышала лишь плач. А потом, через несколько дней, и это прошло. У меня не было времени заглянуть к нему, мальчики умирали каждый день, а у директора первая отрицательная, вот я и решила, что разберусь с ним, когда всё закончится. Но, когда я попыталась открыть дверь, то услышала собачий рык, и я, в общем, не стала беспокоиться. Не хотелось хоронить обглоданный труп. До сих пор поверить не могу, что пёс его не тронул. Странно. — И добавила: — Тупой бестолковый ублюдок. Какая утрата.

Я не считал его смерть какой-то серьёзной утратой, но вслух этого говорить не стал.

— Значит, ты сама выкопала все могилы? — спросил я.

— Нет. Мистер Джеймс помогал. Поначалу.

— Но ты же не могла остаться единственной выжившей. Должен остаться кто-нибудь из мальчиков.

Мне не хотелось спрашивать о Джоне. Он был моим лучшим другом с тех самых пор, как мы начали здесь учиться семь лет назад, и, когда его родителей не смогли найти, его бросили здесь. Мама предложила забрать его с нами, но директор запретил — что если родители будут его искать?

— Из двадцати брошенных, осталось только трое — Грин, Роулс и Нортон.

Фамилия Джона была Свифт. Значит, мёртв.

— А, и мистер Бейтс, конечно же.

— Да? Я думал, он ушёл.

— Ушёл. — Матрона наложила на рану марлевую повязку и потянулась за бинтом. — Но где-то неделю назад вернулся. Я не спрашивала, но предполагаю, его жена и дети мертвы. Он немного… раним сейчас.

Бейтс был учителем истории. Крупный, мускулистый мужик, вечно носивший регбийные футболки в пятнах карри; слово «ранимый» было последним в списке тех, какие можно было бы использовать для его описания. Им восхищались мальчики-спортсмены, а на мальчиков-ботаников у него не было времени; его версия истории целиком состояла из битв и обезглавливаний. Он также возглавлял курс военной подготовки в Объединённом Кадетском Отряде школы, ему нравилось кричать на плацу, мазать себя ночным камуфляжем и водить дружбу с парнями из Территориальной армии, с которыми он тренировался раз в два месяца.

Мой папа не считал, что школам следует одевать четырнадцатилетних мальчишек в военную форму, учить их пользоваться оружием, создавать видимость, будто война — это самое весёлое, что может быть в жизни. Он сделал так, чтобы я познал реальность службы — кровь, смерть, грязь. «Не будь таким, как я, сынок, — говорил он мне. — Не будь убийцей. Не связывай свою жизнь со смертью. Хорошо учись, сдавай экзамены, найди нормальную работу».

Хватит об этом.

Помню, как однажды в пятницу папа стоял на краю бетонного плаца, по которому мы маршировали и наблюдал, как Бейтс красуется на учениях. В один момент Бейтс выкрикнул: «НАПРА-ВО!», выдерживая вторую «а» целую вечность, и ставя голос так, чтобы он звучал, как карикатурный сержант из фильма «Так держать». Папа рассмеялся так громко, что его услышали все. Бейтс покраснел и принялся таращиться на него до тех пор, что я начал думать, что его голова взорвётся. Папа смотрел на него в ответ, ухмылялся, пока Бейтс не распустил нас и не промаршировал в учительскую.

Хоть папа и не одобрял ОКО, но Общественная служба три часа каждую пятницу казалась совершенно тупой — помогать старушкам с покупками, может, и способствовало становлению характера, но, блин, старики плохо пахли — и я вступил в секцию Королевских ВВС. В секции Королевских ВВС было меньше муштры и криков.

Моей специализацией являлась тренировка обращению с оружием — я учил четвероклассников разбирать, чистить и снова собирать винтовку «Ли-Энфилд.303», которые хранились в оружейном хранилище рядом с буфетом. Винтовка Матрони стояла в углу, пока она перевязывала мою ногу, значит, Бейтс открыл оружейку. Разумно. По пути к школе я довольно близко познакомился с бандами и отрядами линчевателей.

— Всё, готово, — произнесла Матрона. — Какое-то время будешь хромать, и я хочу, чтобы ты как-нибудь зашёл ко мне проверить на инфекцию и сменить повязку. А теперь, тебе нужно доложиться! Бейтс хочет тебя увидеть. Все перебрались в жилой блок для персонала, его легче защищать, как он считает. — Она заметила на моём лице выражение любопытства и добавила: — Он стал слегка… военным. Какая-то сверхкомпенсация. Сходи сам посмотри, пока я тут прибираюсь. Не забывай обращаться к нему «сэр», салютовать и прочее. Впрочем, можешь не переживать, он вполне безобиден, мне кажется. Он хорошо ужился с молодым Роулсом.

— Ладно. — Я поднялся, снова поморщился и сел обратно.

— Прости, — сказала Матрона. — Болеутоляющих не осталось. Они есть в списке покупок следующей экспедиции, но до той поры, боюсь, придётся терпеть, стиснув зубы. Позже, наверное, смогу раздобыть немного водки, если тебе пойдет. — Она подмигнула мне, улыбнулась и протянула костыль. Я уковылял прочь. «Господи, как же нога болит».

Когда я уже заходил за угол в конце коридора, она высунулась из лазарета и позвала меня.

— А, и, Ли?

— Да?

— Очень рада тебя видеть. Нам тут понадобятся светлые головы.

Стараясь не дать своей светлой голове скатиться с плеч, словно мячу, я покраснел и забормотал слова благодарности.

* * *

Жилые помещения персонала располагались в западном крыле главного здания школы, старое основательное здание начала XIX века было превращено в школу около ста лет назад. Оно отдалённо напоминало замок — не какой-то конкретный замок, не оплот, просто, замок. Две башни по обеим сторонам от главного входа делали здание похожим на замок с фальшивыми зубцами на крыше, но внутри были деревянные перегородки, скрипучие половицы и сквозняки из створчатых