Читать книгу "Усыпальница - Боб Хостетлер"

Он выехал из Тель-Мареша больше часа назад в восточном направлении, по шоссе 35, потом свернул на 60-е, на север, в сторону Иерусалима. А несколько секунд назад поднял боковое стекло, когда увидел на обочине толпу палестинских демонстрантов. Они кричали, размахивали кулаками и бросали камни в его сторону. На узкой дороге развернуться было невозможно, так что не подними он стекло, камень попал бы ему в голову. Рэнд с опаской подумал, что это еще может случиться.

Он снова выругался, на этот раз в сердцах помянув Игаля Хавнера.

— Мог бы и предупредить, что тут легко оказаться на поле боя!

Конечно, Рэнд знал о противостоянии между евреями и палестинцами. Но, как большинство людей с Запада, даже много путешествующих по миру, лишь отчасти понимал причины этого затянувшегося конфликта. Конечно, кровь лилась на этой земле тысячелетиями, но на этот раз все началось после Второй мировой войны, когда здешние места наводнили евреи-иммигранты. В 1947 году ООН приняла решение разделить территории между вновь созданными еврейским и арабским государствами, но арабы не признали новых границ, и началась война. В 1948-м евреи провозгласили государство Израиль и начали борьбу за независимость. В первой половине 1949-го между Израилем, с одной стороны, и Египтом, Иорданией, Ливаном и Сирией — с другой, было заключено перемирие… в результате которого почти миллион арабов оказались в положении беженцев. Вооруженные конфликты следовали один за другим. В 1956-м, 1967-м, 1973-м и 1982-м. Постоянные обстрелы и теракты, направленные против Израиля, ответные удары Израиля по палестинцам…

Как и на всех приезжающих в Израиль, на Рэнда произвели сильное впечатление здешние контрасты. В Америке, в выпусках новостей, об Израиле рассказывали как о территории военных действий, хотя, по крайней мере на первый взгляд, здесь было не менее мирно и безопасно, чем в окрестностях его дома в Огайо. И тем не менее стена ненависти разделяла евреев и арабов в течение тысячелетий. Они всегда были врагами в борьбе за воду, землю и работу, но, несмотря на это, Рэнд видел, что они живут здесь бок о бок — работают, ходят по магазинам, завтракают, обедают и ужинают. Большую часть времени жизнь в Израиле протекала без инцидентов, так что Рэнд не переставал удивляться, видя вооруженных солдат в городских автобусах и надежную охрану у каждого более или менее солидного заведения. В целом, как понял Рэнд, в Израиле было нормой то, что обычный человек (в его представлении) посчитал бы из ряда вон выходящим.

Рэнд продолжал медленно вести машину по изрытой улочке, пробиваясь сквозь обозленную толпу в надежде разглядеть хоть какой-нибудь указатель и понять, куда надо ехать дальше. Очень хотелось открыть окна, но ехать с поднятыми стеклами казалось безопаснее. Пот градом катился со лба, капал с носа и бровей. Солнце заливало салон, стало невыносимо жарко. Светло-синяя рубашка Рэнда прилипла к телу и промокла от пота. Засунув палец за воротник, Рэнд подергал его, пытаясь создать хоть видимость вентиляции, но рубашка была слишком мокрая и липкая. Он облизнул губы.

Внимание толпы что-то привлекло… Это был он! Рэнд с ужасом смотрел, как демонстранты направляются в его сторону. Кто-то показал на него пальцем, и машину немедленно окружили люди. Ехать дальше стало невозможно. На его «фиат» напирали со всех сторон, стучали кулаками по крыше и бортам, что-то выкрикивали. Можно подумать, это он в ответе за тысячелетнюю вражду между арабами и евреями.

— О нет, — прошептал Рэнд, — только не это.

Толпа начала раскачивать машину, и у него внутри все сжалось. Несколько раз Рэнд повторял все те же слова, как молитву, пока не заглох мотор. Толпа сделалась плотнее, и в какой-то момент ему показалось, что человеческая масса сейчас просто раздавит машину. Рэнд уперся руками в крышу, как будто это могло остановить давление снаружи.

Он видел вокруг себя искаженные злобой лица и сжатые кулаки. Больше ничего — ни неба, ни домов, ни окружающей местности. И вдруг, повернувшись к окну у переднего пассажирского сиденья, заметил прижатого лицом к стеклу мальчишку лет четырнадцати-пятнадцати. Это выглядело так, будто мальчик всматривался в витрину магазина игрушек. На мгновение их взгляды встретились. И тут лицо парнишки исказилось от боли, глаза остекленели и закатились.

— Остановитесь! — заорал Рэнд, колотя по стеклу. — Вы его раздавите!

Он показывал на мальчика, по лицу которого уже разлилась смертельная бледность.

Рэнд бросился к окну, не переставая кричать. Стиснув зубы, он изо всех сил пытался повернуть ручку стеклоподъемника, но она не двигалась. Пересев ближе, Рэнд потянул еще сильнее, но ручка осталась у него в руке. Бросив ее на пол, Рэнд уперся руками в стекло напротив лица мальчишки, потерявшего сознание, чтобы привлечь внимание толпы.

«Может быть, кто-то заметит, что случилось», — подумал он.

Вдруг поверх криков толпы прозвучали выстрелы, и Рэнд с облегчением увидел, что люди стали разбегаться. Мальчик сполз по борту «фиата» и осел на землю, как мешок с картошкой.

Впереди Рэнд увидел строй израильских солдат. В руках они держали автоматические винтовки стволами вверх. Демонстранты медленно отступали к востоку, время от времени оборачиваясь, чтобы выкрикнуть проклятье или бросить камень.

Рэнд поспешно открыл легко поддавшуюся дверь. Солдаты разделились на две группы: первая отгородила его от удаляющейся толпы, а вторая, из трех человек, подошла к машине со стороны переднего пассажирского сиденья. Мальчик уже пришел в сознание, и солдаты стали кричать на него и избивать — прикладами винтовок, ногами.

— Нет! — закричал Рэнд, протискиваясь в дверь и выпрямляясь.

Он обежал машину спереди и начал расталкивать солдат.

— Стойте, что вы делаете! Он же еще ребенок!

Один солдат обернулся и поднял винтовку, будто собираясь ударить Рэнда по голове. Рэнд резким движением перехватил ее за приклад и с яростью посмотрел солдату прямо в глаза.

— Давай, — тихо, но твердо сказал он по-английски. — Бей и меня.

Они молча смотрели друг на друга, пока Рэнд не бросил приклад.

Солдат тоже ослабил хватку и медленно опустил винтовку, не сводя с Рэнда глаз.

— Мы спасли вам жизнь, — сказал он по-английски с сильным акцентом.

— Я знаю.

Рэнд присел на корточки рядом с мальчиком, скорчившимся на дороге. Тот вздрогнул: по-видимому, он так и не понял, о чем Рэнд спорил с солдатами.

«А ведь я тоже только что спас ему жизнь», — подумал Рэнд.

4

«Эль-Аль», рейс 106

Развернув пластинку жевательной резинки, Трейси сунула ее в рот. Когда пассажиры заняли места в салоне авиалайнера, пилот объявил, что взлет разрешен. Салон и кабина экипажа огласились приветственными возгласами.

Трейси сидела рядом с проходом между креслами. Напротив нее, в среднем ряду, никак не могла устроиться поудобнее девочка лет четырех. Крохотные ножки едва выступали за край кресла. Справа от нее сидела молодая женщина, по-видимому мать девочки. Она была занята другим ребенком, еще младше, который лежал на соседнем кресле.