Читать книгу "Прыжок - Мартина Коул"

Выехав с дорожки, Моника испытала привычную потребность в дозе спиртного.

— Донна, черт побери, как ты мне надоела! Ну пошли же, девочка!

Донна нехотя побрела за Джеки, и вскоре они вместе принялись рассматривать пеструю коллекцию туфель, выставленную на ярмарочном лотке.

— Твоя мама не может заставить тебя кое-чего не делать… — Голос Джеки дрогнул и затих. — О, Донна, прости! Я не знаю, как у меня это вырвалось.

Донна посмотрела в честные голубые глаза своей лучшей подруги и кивнула:

— Я знаю. — Она слегка пожала плечами. Инстинктивное чувство, что надо как-то приспособиться к ситуации, владело ею. И одновременно она попыталась успокоить подругу: — Я поняла, что ты хотела сказать, Джеки. Мои родители точно не были в курсе, не так ли? Иногда я спрашиваю себя: а они вообще-то осознавали, что я дома?..

Отчаяние, прозвучавшее в голосе Донны, как и ее честный ответ, наполнили слезами глаза Джеки.

— О, Донна, мне, правда, очень-очень жаль.

— Не стоит того, — широко улыбнулась Донна, — действуя по-своему, они ведь дают мне возможность неплохо жить. А теперь их нет. Я здесь, на каникулах, с тобой, так что давай немного развлечемся!

— Тебе их не хватает? — тихо спросила Джеки. Донна медленно кивнула головой.

— Да. Кроме них, кого еще я когда-либо знала? Я любила их, и теперь, когда они ушли, мне их не хватает.

Владелец лавки с внешностью простолюдина, усмехаясь, крикнул девочкам хриплым голосом:

— Возьмешь этот башмачок, дорогая? Или подождем Золушку?

Рассмеявшись в ответ на его шутку, Донна поставила черную туфельку обратно на прилавок.

Они с Джеки шли по улице, и неожиданно Донну посетило видение: она вдруг заметила поблизости великолепного мужчину — настолько великолепного, что у нее перехватило дыхание. И что самое поразительное, он улыбался именно ей. Она даже обернулась через плечо, чтобы убедиться, нет ли там еще какой-нибудь девушки. Может, это он с другой не сводит восхищенных глаз? Затем повернулась опять к нему и тут увидела, что мужчина решительно заступил ей дорогу.

— Привет, девочки!

Голос у него был низкий, глубокий, но Донна расслышала в его речи отголоски кокни[1].

— Ну так как же вас зовут?..

Джорджио Брунос всегда заговаривал первым с хорошенькими девушками. Бросив на подружек беглый оценивающий взгляд, он сразу решил, что блондинка, должно быть, немного плаксива, а смугленькая девочка, пожалуй, способна ответить на вызов. И сосредоточился на темноволосой, с изумлением обнаружив вскоре, что не может оторвать взгляда от ее испуганных глаз. Более того, от них он едва не лишился дара речи!

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что лицо смуглянки — прекраснейшее из всех девичьих лиц, которые он когда-либо видел.

Все так же весело улыбаясь, он перевел взгляд на Джеки. Отметил про себя ее помаду, выступающую грудь, короткую юбку… Такие девчонки обычно сами вешались ему на шею. А вот другая, изящная, плоскогрудая и темноволосая штучка, всерьез заинтриговала его.

Джорджио Брунос так и не понял, почему это случилось.

Ему удалось твердо договориться о свидании и даже вытрясти из нее номер телефона — к великой досаде блондиночки. Из-за того что эта смуглая девчонка была совершенно им шокирована и ошеломлена, Джорджио почему-то стало особенно хорошо: «В ней таятся какие-то возможности… И большие возможности!»

Джорджио удалялся от девушек нарочито развязной походкой, зная, что она внимательно смотрит ему вслед.

Донна стояла на пороге тесной гостиной. Сердце бешено колотилось у нее в груди. В квартире царили смесь чужих запахов, шум и суета. Вся обшарпанная мебель была занята людьми, и Донна почувствовала в себе сильное желание удрать.

Крепко сбитая женщина лет сорока, с красными натруженными руками, сияя широкой улыбкой, полной фальшивых зубов, и двигаясь удивительно проворно, подошла к ней и закричала:

— Ну входи же! Ах, Джорджио, как она красива! Словно маленький цветочек!

Джорджио даже рассмеялся от восторга. Его старшая сестра Мэри поднялась с расшатанного стула, стоящего возле камина, и предложила его бледной, тоненькой девушке, которую мать семейства фактически втащила в тесную комнату.

— Господи, детка, да у тебя руки холодные как лед! — Усадив Донну на стул, она начала растирать ее тонкие пальчики ладонями, как будто Донне было лет пять, а не восемнадцать с половиной. — Да спасет нас Иисус! Может, кто-нибудь из вас заткнет свою чертову пасть и принесет детке чашку кофе?

Самая младшая из девочек, Нуала, выскользнула из комнаты, весело напевая:

— У Джорджио подружка! У Джорджио подружка!

Он догнал сестру и шутливо шлепнул по попке.

Спустя десять минут Донну представили всем родственникам и вручили ей чашку обжигающе горячего чая. Чашка теперь балансировала, осторожно поставленная к ней на коленку, а на широкий подлокотник кресла была установлена тарелка с сэндвичами и куском пирога. Донна потрясенно молчала и слушала, как все разом говорят, перекрикивая друг друга, чтобы их услышали, и с притворным возмущением спорят обо всем на свете. Затем в комнату вошел высокий мужчина с большим, накрытым полотенцем блюдом в руках, и вся семья тут же умолкла. Он же поставил блюдо на стол и улыбнулся всем присутствующим сразу, а потом произнес на ломаном английском:

— Наконец-то мой первенец, мой сын привел в дом девушку! Я приготовил большую кастрюлю стифадо, а там, внизу, есть еще тарелка прекрасной хрустящей пахлавы — в ней полно орехов и меда, чтобы мы могли отметить этот особый случай.

Донна перевела взгляд на крупного красивого мужчину, оказавшегося прямо перед ней, и в этот момент все повернулись к ним. Папаша Брунос обнял ее своими огромными руками за талию и нежно расцеловал в обе щеки. Он был чувствительным человеком, и глаза у него сразу увлажнились. Брунос-отец вынул большой белый платок и утер слезу.

— Да спасет нас Иисус! — фыркнула его жена. — После нескольких стаканчиков узо он начнет реветь, детка. Не обращай на него внимания.

Донна рассмеялась вместе со всеми. За эти несколько секунд, среди густого чесночного аромата, исходившего от еды, и шума щебечущих голосов, Донна Фенланд заново влюбилась.

Она по-настоящему полюбила Джорджио. Она любила его шесть месяцев — с того первого мгновения, когда взгляд ее случайно упал на него на базаре, на Роум-роуд.

Но теперь она поняла, что полюбила всю семью. Настоящую семью, полную настоящих людей.

Джорджио подмигнул Донне и хлопнул себя по карману: там лежало обручальное кольцо, которое он был готов надеть на ее тонкий пальчик. Они купили его прямо перед приходом.