Читать книгу "Тайная лавка ядов - Сара Пеннер"

И мне стало все равно, Кембридж мог бы вообще исчезнуть – и Кембридж, и аспирантура, и все романы, которые за всю свою жизнь написал Чарльз Диккенс. С той секунды, когда я, стоя у края пирса, обвила руками шею Джеймса и прошептала «Да!», целеустремленный историк во мне заржавел, и его сменила будущая жена. Я выбросила заявление в магистратуру в мусорное ведро и с готовностью окунулась в водоворот свадебных приготовлений, занялась шрифтами на приглашениях и оттенками розового для пионов, которые должны были стоять в центре каждого стола. А когда свадьба стала сверкающим у реки воспоминанием, я направила энергию на покупки для нашего первого дома. В итоге мы осели в Идеальном Доме: три спальни, две ванных, местечко в конце тупика, в районе, где много молодых семей.

Семейная жизнь вошла в свою колею, такую же прямую и предсказуемую, как ряды кизила, которые росли вдоль улиц в нашем районе. А когда Джеймс начал обживаться на первой ступеньке корпоративной лестницы, мои родители – которым принадлежала ферма к востоку от Цинциннати – сделали мне заманчивое предложение: оплачиваемая работа на семейной ферме, базовая бухгалтерия и административная работа. Стабильно, безопасно. Никакой неизвестности.

Я несколько дней обдумывала предложение, только на секунду вспомнив о так и стоявших в подвале коробках с десятками книг, которые я обожала в школе. «Нортенгерское аббатство», «Ребекка», «Миссис Дэллоуэй». Что хорошего они мне дали? Джеймс был прав: то, что я зарылась в старинные документы и рассказы о домах с привидениями, не принесло мне ни единого предложения о работе. Напротив, все это стоило мне десятков тысяч долларов студенческих ссуд. Я начала презирать книги, лежавшие в тех коробках, и уверяться в том, что желание учиться в Кембридже было дикой мыслью неустроенной безработной выпускницы колледжа.

К тому же, учитывая надежную работу Джеймса, правильно – зрело – было остаться в Цинциннати с молодым мужем, в нашем новом доме.

Я приняла предложение родителей, Джеймс был очень доволен. А Бронте и Диккенс и все, что я столько лет обожала, остались в коробках, в дальнем углу нашего подвала, которые я так и не распаковала и о которых в итоге забыла.

Сидя в темном пабе, я сделала большой, долгий глоток пива. Чудо, что Джеймс вообще согласился поехать со мной в Лондон. Когда мы обсуждали, куда отправиться на годовщину, он четко обозначил свои предпочтения: пляжный курорт на Виргинских островах, где можно целыми днями дремать рядом с пустым коктейльным бокалом. Но мы уже устроили себе пропитанные дайкири каникулы на прошлое Рождество, и я стала упрашивать Джеймса рассмотреть другие варианты, вроде Англии или Ирландии. С условием, что мы не станем тратить время ни на что слишком академическое – вроде курса по реставрации книг, о котором я вскользь упомянула, – он в конце концов согласился на Лондон. Он сказал, что уступил, потому что знал, как я когда-то мечтала поехать в Англию.

И эту мечту он всего несколько дней назад поднял в воздух, как хрустальный бокал шампанского, и раздавил в кулаке.

Бармен сделал движение в сторону моей полупустой кружки, но я покачала головой; одной было уже достаточно. Не находя себе места, я вытащила телефон и открыла мессенджер «Фейсбука». Роуз – моя лучшая подруга детства – прислала сообщение: «Ты как? Люблю тебя».

И еще: «Вот фотка малышки Эйнсли. Она тебя тоже любит.