Читать книгу "Кроатоан - Хосе Карлос Сомоса"

Кармела улыбается, поглаживая Мича, вид у пса до сих пор пристыженный.

— Но почему, Дино? Он очень хороший.

— Он хороший? Он здесь напрудил. Ecco![1] — Дино тычет своей ручищей в угол. — В прихожей! А я его учил — снаружи! Плохой пес!

Кармела накидывает на шею платок. Через приоткрытую дверь в гостиную она видит ноутбук Дино, на экране новости последнего часа о трагедии самоубийств в Бенаресе (это Индия), а еще она видит журналы с фотографиями голых девиц. Дино зашел в ванную помыть руки.

— Не ругай его, он такой не один, — робко просит Кармела.

— Что?

— Дино, ты чем кормишь крыс? Ты что, сменил марку корма?

— Марку корма? Нет. Жрут, что всегда. Иногда добавляю фрукты. Почему ты спрашиваешь?

— Ты не слышал, может быть, Алехо проводил какой-нибудь опыт со стробоскопическим освещением?

Алехо Эстевиль — приглашенный профессор в Мадридском университете Комплутенсе. Кармела знает, что он проводит на крысах эксперименты с прогрессирующим параличом, вводя им тетродотоксин, но, может быть, теперь он затеял новое исследование. Подпись Эстевиля стоит на петиции, которую они вместе послали в министерство, протестуя против закрытия обсерватории.

— Нет, — отвечает Дино. — К тому же он уже две недели сюда не заглядывал.

— Тогда у крыс, вероятно, случился коллективный спазм.

— Чего?

— С ними случился какой-то припадок, и все они обмочились, более-менее одновременно, — рассказывает Кармела, застегивая куртку. Ее мягкий голосок обладает способностью обуздывать порывы Дино, тот в ответ тоже начинает говорить шепотом.

— Capisco[2].

— Самое вероятное объяснение — это что их обучили одинаково отвечать на одинаковые стимулы, в данном случае — на отключение света. Вот как выразился бы этолог.

— Я… Уж точно не я заставил их обоссаться.

— Извини, я не имела в виду, что это ты их заставил.

Проблема Кармелы в том, что она не может понять, когда Дино шутит, а когда говорит всерьез. Кармеле с ним и хорошо и тревожно — все вместе. С тех пор как его мадридская жена умерла после долгой болезни, внутри Дино-весельчака появился еще и Дино-трагик, и он иногда выглядывает из-за маски — вот как об этом судит Кармела.

— Та-а-ак… Профессор Кармела… — На нее нацелился здоровенный палец. — Я пошутил! Нельзя прикалываться над Дино Лиццарди! — Он хлопает ее по плечу.

Хрупкая фигурка Кармелы сотрясается:

— Нет-нет, я не прикалываюсь.

На стене рядом с дверью висит плакат:

ЭТОЛОГИЯ

ИЗУЧЕНИЕ ПОВЕДЕНИЯ ЖИВОТНЫХ

Ниже изображен пузатый кот с довольной улыбкой, разлегшийся на кушетке психоаналитика; возле кушетки — этолог с блокнотом и карандашом. А рядом с котом на кушетке Дино пририсовал себя — еще более толстого и довольного.

— И не о чем тебе волноваться! — кричит Дино с порога, когда Кармела уже выходит из обсерватории в бледно-серую сьерру и открывает дверь машины. — Не ты же чистишь клетки!

Посреди молчаливой сьерры шум мотора звучит как оскорбление. Кармела разворачивается и начинает спуск по дорожке вдоль леса Альберче. За спиной у нее горный хребет, вид потрясающий. В зеркале заднего вида уменьшенный Дино скрывается за дверью обсерватории. Его последнюю фразу Кармела расценивает как наглость. Но конечно же, это не было наглостью. Просто у Дино такой странный юмор. Профессор Мандель, ее знаменитый, любимый, безвременно ушедший профессор Мандель, сказал бы, что поведение Дино предполагает несколько способов интерпретации. К тому же, когда ты знаешь, что скоро лишишься своей жалкой низкооплачиваемой работы сторожа и «мастера-на-все-руки» при университете — она исчезнет вместе с обсерваторией и, быть может, с самим Центром экосистем, — тебе поневоле хочется стать ядовитым.

Кармела знает это по себе.

День, несмотря на причудливые облака, выдался хороший. Надевая солнечные очки и ведя «форд» в сторону шоссе Кольядо-Вильяльба, Кармела улыбается: лучшее в этом дне — это что сейчас еще каникулы, пока не начались эти ужасные уроки, которые она ведет в этой ужасной школе, чтобы зарабатывать на жизнь. Вечер она посвятит домашним делам, а потом, может быть, примет неоднократно повторенное приглашение Энрике Рекены, директора Центра экосистем, и наконец поужинает с ним в индийском ресторанчике. Рекена — немолодой разведенный кабальеро, и он ей нравится, и Кармела знает, что это чувство взаимно. Благодаря ему Кармела до сих пор продолжает заниматься этологией, сохраняя верность истинному призванию. Энрике рыцарственен и любезен, полная противоположность Борхе.

К счастью.

К счастью?

Телефон Кармелы лежит рядом. В машине тихо. Время от времени Кармела поглядывает на экран, словно надеясь увидеть ненавистное имя.

Ты как будто этого хочешь, — говорит себе Кармела, но качает головой.

То, что было у них с Борхой Яне́сом, закончилось навсегда. Он не имеет права подходить к ней ближе чем на пятьсот метров — таков приговор судьи. По счастью, детей им делить не нужно. Однако в приговоре ничего не сказано о телефонных звонках, и Борха имеет наглость иногда ей звонить, но если такое будет продолжаться, Кармела снова обратится в полицию. Их с Борхой больше ничего не связывает, эта глава закончилась.

Тишина на монотонном шоссе навевает скуку. Кармела переключает радиоканалы. Манифестация протестующих в Лондоне встала лагерем в Гайд-парке, ее окружает усиленный кордон. Отдельные группы экологов воспользовались этой манифестацией, чтобы обвинить британское правительство в секретных ядерных испытаниях на западном побережье Австралии, совместно с австралийским правительством. Запрещенными испытаниями они объясняют экологическую катастрофу, которая привела к гибели тысяч рыб в бухте Манки-Миа. Теория коллективного самоубийства в Бенаресе себя не оправдала, теперь власти списывают все на вспышку геморрагической лихорадки. «Горячие зоны» оцеплены, индийцы просят помощи у международного сообщества. Что творится в мире!

Кармела нажимает автонастройку каналов; когда она уже готова смириться с тишиной в машине, радио, как и всегда в последний момент, находит для нее спасательный круг в воде мадридского канала «Твоя музыка FM». Это маленькая независимая радиостанция, созданная, чтобы транслировать песни и яростные обвинения в кризисе и политической дегенерации страны. Акустические гитары и барабан как будто созданы, чтобы отгонять дурные мысли. Кармела выстукивает ритм указательными пальцами по рулю. Кажется, это новая версия старой песни «Guns N’Roses». В студенческие годы, когда они с Борхой изучали зоологию, они много слушали эту группу. В те времена они были вместе.