Читать книгу "Слепой. Лунное затмение - Андрей Воронин"

Старший вопросительно уставился на парня и выжидающе замолчал.

— Значит, — неуверенно промямлил Жвачка, — Оборотень в тему.

— Именно. А теперь — Оборотень.

— В смысле? — опешил Оборотень. — А я-то за что? Это ж меня же и обижают.

Старший смешливо и удивленно поднял брови.

— Ишь ты! Обижают, — передразнил он. — Тоже мне, кисейная матрона. А ты разве забыл, что всегда жертва тоже виновата? Вопрос лишь в том, чем и насколько. Это ты настроил их на неуставное поведение в строю. Так что сейчас пришла твоя очередь рассказать, каким боком ты уместен в нашем отряде. Доказывай себя и считай это тренингом смирения для твоих необузданных инстинктов, амбиций и невротических вспышек.

Оборотень было сжал кулаки от негодования, но тут же понял, что, в общем-то, сейчас уже никто на него не нападает.

— Мм…

Он вдруг осознал, что не знает ни одного существенного повода, говорящего за то, что он действительно заслуживает быть членом команды, впрочем, не только этой команды, а вообще любой команды, какую ни возьми. Неважно, что он сильный. Неважно, что он хочет тут быть. Это все не то. Это все не причина для группы доверять ему. Оборотень почувствовал растерянность, неуверенность, желание сказать всем «извините за беспокойство!» и уйти.

— Говори, что первое придет в голову, — подтолкнул Старший.

Это прозвучало, как голос богов, наставляющих на единственно верную дорогу.

— Потому что я родился в лунное затмение, — вдруг выпалил он.

— Тью-у-у, — свистнуло сзади сразу несколько голосов.

— В самое настоящее?

— Да.

Оборотень почувствовал в коленках слабую дрожь. Он очень давно никому не говорил, что появился на свет тогда, когда мир становится тенью тени и окрашивается в кровавый цвет. Он рано понял, что этот факт людей всегда настораживает. Взрослые всегда немного напрягались и отворачивались, бормоча под нос что-то нескладное, типа «От такой судьбы лучше держаться подальше». А ребята в его детдоме просто смеялись, обвиняя его во лжи. Они говорили, что все, что он рассказывает про лунное затмение, — все чушь и ложь. И начали дразнить его Оборотнем. К этому времени Димка, старший брат, уже отправился в самостоятельную жизнь и лишь иногда приезжал в гости из далеких городов, где пытался найти свою удачу. Поэтому постоянной защиты у мальчика уже не было.

Неконтролируемый страх из детства, страх того, что его снова поднимут на смех и навсегда отвернутся от него, как обычно, бросив одного без надежды на понимание, мурашками пробежал по его суставам.

За его спиной висела удивленная и растерянная тишина.

— Как-то слишком красиво для того, чтобы быть правдой, — внимательно глядя на Оборотня, засомневался Старший.

— Мне брат рассказывал. Я потом проверил. И правда, в день моего рождения было лунное затмение, — не очень уверенно попытался защищаться Оборотень, а потом вдруг зачем-то добавил: — Со всеми вытекающими.

Старший вопросительно поднял брови и чуть внимательнее посмотрел на парня. Потом Оборотень сам для себя оправдывал это короткое уточнение тем, что якобы ему показалось, что сейчас ему как будто доверяют, а ему так давно хотелось сбросить с себя хоть часть груза, навешенного судьбой, чтобы освободить плечи! Вот он и не сдержался. Он подумал, что сейчас его выслушают и услышат.

Тогда перед всеми Старший не стал углубляться в подробности. Он отправил ребят обратно в строй и продолжил разбирать ошибки, допущенные в ходе прошедшей тренировки. А после обеда к Оборотню подошел дежурный по отряду и сказал, что командир зовет его к себе.

Глава первая

— Скажите, а возможно, что конец света наступит только в одной стране? — высохшая почти уже до состояния мумии бабуля робко, но настырно тянула руку вверх, привлекая к себе внимание лектора.

— Ха! В любом случае это будет страна, в которой живем мы! — съязвил пузатый дядька, откидываясь на спинку стула, довольный своей шуткой.

Бабуля вызывающе взглянула на него и отвернулась. В ту же секунду она уже снова включила излучатель любви и бесконечной веры в лектора.

— Как вы себе это представляете? — серьезно, будто испрашивал мнение доктора наук о перспективах внедрения новейших бактерий в закрытую экосистему, поинтересовался у бабули лектор.

Лектору на вид было лет сорок. Аккуратно подстриженный, с идеально очерченной бородой, одетый в строгий черный костюм и белую рубашку, он выглядел подчеркнуто официозным. Его строгий образ разрушал разве что желтый галстук. Мужчина излучал благополучие и уверенность.

Бабушка, заполучив долгожданное внимание, опустила руку и часто захлопала глазами. Через какое-то время ее растерянность испарилась и она начала фантазировать.

— Ну, например, если Великобритания, как обещают, уйдет под океан, утонет, как Атлантида, получится, что для Англии наступит конец света. Ну разве нет? — она обернулась за поддержкой и одобрением к аудитории и, обнаружив довольно много внимательных и заинтересованных взглядов, воодушевилась собственной сообразительностью.

— Ну и что получается? — не дал утвердиться ее триумфу лектор.

— Как «что»? — не сдавалась бабуля. — Для целой страны наступает конец…

— Это же конец истории целого народа, — робко поддержал ее молодой девичий голос с галерки.

— Обоснуйте! — потребовал лектор, выискивая глазами нового выступающего.

Девушка робко поднялась с места, но мужчина помахал рукой, предложив ей сесть и говорить со своего места. И она начала:

— Ну, ведь все погибнет: литература, архитектура, люди с их социальными привычками, политическим укладом. Это будет так же, как если умирает человек. В среде его друзей устанавливается пятно пустоты, которое затягивается только со временем, а иногда и вовсе не затягивается… Такое же произойдет, я думаю, если уйдет с земли целая нация.

— О’кей, о’кей! Достаточно мечтать, я думаю. Скажите, — переключился лектор на всю группу, — все думают так же или есть другие мнения? Например, о том, чем значим человек для окружающих его людей и что случается, когда он уходит из их круга?

В наступившей тишине стало слышно, как за окном барабанит дружная мартовская капель. Где-то во дворе тявкнула собака, тут же возмущенно заорал кот.

— Прежде всего, уважаемые, наши близкие и друзья ценят нас за то, что мы им даем. Наши собственные проблемы, и заботы, и радости, и желания вызовут у них отклик и соучастие, только если их помощь гарантирует восстановление удобного для них равновесия в мире, то есть если это вернет нас в то состояние, когда мы снова будем помогать им, чем-то важным для них наполнять их жизнь. Как только наши трудности начинают беспокоить их, мы сразу начинаем меньше и меньше видеть рядом этих так называемых друзей и близких. Разве не так?