Читать книгу "Смерти подобна - Яна Мелевич"

— Главный священник, конечно, — приосанивается Вася, хмурясь и кусая губу. — Разве можно доверить такое дело кому-то еще?

— И от проклятия забвения заговорил? — любопытствую, наклонив голову набок.

— Естественно! — выпячивает Вася грудь, гордо демонстрируя украшение. — Давай, Кристь. Мне сегодня еще помогать на церемонии вечером, успеть нужно. Для тебя старался. Весь стих выучил, тебе понравится. Мы тебе на заднем дворе уже костер с младшими священниками собрали, — уверяет меня, оглядываясь, словно делится страшной тайной.

Умиляюсь и вытираю слезинку с глаз. И почему остальные мужчины не могут быть такими же? Один надоедливый Вася старается, другим все только под луной гуляй, стань парой моей, кусок звезды тебе отгрызу и все такое. Никто нас, некромантов, не понимает, особенно девочек. Сложно женщинам в этой профессии, очень сложно.

— Ладно, уломал, — поломавшись еще с пару минут, мысленно перебираю гардероб.

В чем гореть лучше: в красном костюме или летнем сарафане? Представила треск дров под ногами, летящие повсюду искры и себя красивую, привязанную к столбу. Волосы развеваются, юбка топорщится…

Губы надо накрасить. И ноги побрить.

— Только это, — останавливаюсь и обернувшись к все еще стоящему диакону. — Имей в виду, это не свидание.

— Да, да.

— И не вздумайте меня опять возле Григория закопать! Он в прошлый раз нормально выспаться не дал!

— Конечно, как скажешь, любовь моя, — кивает, точно дурачок, Василий.

Хмыкаю и уже почти выхожу с лоджии в комнату, когда внезапно налетает ветер. Мои темные пряди хлещут по лицу, кроны деревьев опасно накреняются ближе к окнам нашей пятиэтажки. Нехорошо это, погода разбушевалась. Значит, Леший с Бабой Ягой чудят. Вон как трава к земле пригнулась и цветы резко попрятали соцветия.

Василий тоже почувствовал. Для светлого мага такое явление — знак. Он поднял голову к небу, разглядывая серые тучи, и всего на секунду мы встретились взглядами: понимание пришло без слов. И спустя какие-то мгновения кто-то из людей, бегущих вдоль спешащей к церкви толпы, заголосил:

— Мощи! Святые мощи украли! Алтарь осквернен, священник в коме, Агриппину украли!

Ну, блин. А день так хорошо начинался…

Глава 3

Голубое здание дворца Культуры было забито до отказа, — а те, что не поместились, стояли на улице и громко стенали. Попытки нашего мэра докричаться до населения ни к чему не привели. Старого Иннокентия Кощея попросту никто не слушал. Истошно голосила анчутка, рыдала рядом мавка, утирая сопли зелеными в крапинку волосами — результат недавнего неудачного окрашивания в модный мятный цвет. Лихо Одноглазое нервно сжимала платочек, периодически промокая им единственный глаз и угрожающе посматривая на любого, кто мог стащить ее садовые помидоры, стоящие в корзинке у ног.

Вечно молодой и пожизненно пьяный маг-бытовик Михаил Михайлович вздыхал, прижимал к себе бутылочку горькой. Рядом бегал пухлощекий, маленький аука — лесной дух — и пытался заморочить всем головы, предлагая каталоги очередной сетевой косметики. Слесарь Федор Геннадьевич косился в стороны бутылки Михалыча, но очень боялся грозной жены Людмилы. Та в свою очередь вздыхала и приговаривала, хватаясь за пышную грудь: «Ну как же так». Рядом ей вторила бабка Василиса, подслеповато щурясь и пытаясь узнать у бабы Яги сорт этих замечательных красивых цветочков в ее руках.

Мухоловки в горшке жевали тюль, священники бегали, мэр кричал, администрация угрюмо молчала. Люди и нелюди дружно страдали.

Я же, в свою очередь, вежливо самоустранилась от всеобщего гомона, жевала соцветие красной гвоздики и пыталась прикурить стебель, пока никто не видит. То и дело на меня шикал домовой Антошка. За что пришлось его нещадно пнуть.

— Ай! Кристинка, совсем охамела?! — возмутился мелкорослый недоросль, пригрозив мне кулаком, и на бледном веснушчатом лице проступил румянец аж до самых торчащих ушей.

— Не вырос еще на дипломированную некромантку голос повышать, — вяло огрызнулась я и, прислонившись к стене с рисованными березками, огляделась в поисках свободного стула или скамьи.

Ничего, весь концертный зал был забит, пока на сцене толклись священнослужители, мэр, многочисленная дума, министры и прочие бесполезные для города личности непонятных профессий.

«Кощей, верни мощи! Кощей, выходи! Отвечай за базар, где мощи, темный гад?!» — орали жители города за тяжелыми дверьми и на улице.

— Сейчас весь палисадник засрут. А мне потом экологию восстанавливай, как после тех умников в касках, что пытались в лесу нефть с газом найти, — вздохнул Алексей Леший, грозя пальцем мухоловкам и пальцем с длинным ногтем тыча в твердую землю засохшего на подоконнике кактуса. Тот давно сбросил уголки, превратившись в мумифицированную версию себя.

— Никогда такого не было, а тут случилось — великое преступление, — перекрестилась баба Яга и сплюнула три раза за плечо. — И они не нефть искали, то были азиатские ниндзя. Ловили наших выхухолей на шашлыки и копали реликтовые осины себе на колышки супротив наших военных упырей. Не приведи Боженька.

Вот поражаюсь я нашим людям и нелюдям. Несколько веков прожили в многобожии, вере в черт-те что, кровавые ритуалы проводили и жертвоприношения. Нормально, короче, жили. Тут пришел князь, бросил одну жену с детьми, ушел к другой и резко уверовал в иного Бога. Одного. Как говорится: резко прозрел. К народу обратился: или вы с нами, или мы вас на костер. А наши знай себе — ударились в веру. Храмов с церквями настроили. Нечисть резко в Чертоги Святости возжелала попасть после смерти. Нет, нет. Я совсем не против, даже вполне за. Только не верю я ни в Создателя, ни в Богов.

Единственная некромант-атеистка на весь город. Бывает.

— Че куришь, подруга? — рядом со мной пристроилась гадалка Станка Папуш. Поправила цветастую блузку на груди и кудри темные взбила, выжидающе протянув руку с десятком золотых браслетов на запястье. — Ручку позолоти.

— Гвоздика, — отвечаю, протягивая еще свеженький цветочек из букета.

В зал торжественно, распахнув двери под охи и ахи, внесли главного священника в золоченой рясе и без сознания. Тащили прямо с носилками, прогибаясь под тяжестью священного бренного тела, наполненного духовностью с парой десятков лишних килограмм благословенности. Впереди, как истинный рыцарь, шагал Василий Шумский, а за ним младшие священники в коричневых простых рясах, тряся бородками и обливаясь потом.

— Гляди-ка, а Васька при параде ничего, — кокетливо заметила Папуш, накручивая на палец с длинным ногтем прядь волос и эротично облизывая лепесточки гвоздики.

Когда она страстно оторвала зубами соцветие, Шумский шумно вдохнул, оттянув ворот своего длинного золотого одеяния, задевая пальцами широкую ленту на левом плече и поправляя узкие нарукавники со шнурками. Покраснел от лба до шеи, нервно дернулся кадык.